Когда Дрейк услышал мои шаги и обернулся, его губ коснулась улыбка настолько нежная, что я оплыла. Поставила кофе на стол и со смехом спросила:

– Вот как ты это делаешь?

– Делаю что?

Я положила ему руки на плечи; меня за талию обняли самые лучшие на свете ладони – теплые, крепкие.

– Умудряешься потрясающе выглядеть после бессонной ночи? И действовать на меня так, будто мы познакомились только вчера.

– Ну как же, – улыбок Дрейка существует миллион вариантов, и та, что сейчас предназначалась мне, говорила «верь мне, я абсолютно серьезен», – с утра я иду в Реакторную парикмахерскую, где меня бреют и стригут, далее принимаю феромонный душ, после прохожу процедуру омоложения, чтобы тебя не встречал старый усталый пень. А после, понятное дело, быстро произношу ежедневное привораживающее заклинание.

Он однозначно научился шутить. И делал это с тем самым озорным взглядом, за которым скрывался совершенно другой человек – очень даже серьезный и всемогущий. Гранатометное сочетание – напускная шутливость и способность подчинить человечество.

А после мне достался поцелуй настолько приятный, что эта мысль укоренилась во мне на веки вечные – я самая счастливая женщина на земле. И не хочу быть нигде, кроме места, в котором есть сейчас.

– Знаешь, твои манипуляции работают.

– Я рад.

Он сумел произнести это настолько проникновенно, насколько трепетно произносят на свадьбе заветное «я согласна».

– «Великому и Ужасному» кофе? – я кивнула на стоящие на столе стаканчики. – Пока не остыл.

– За «Ужасного» буду вечером ругаться.

И мое внимание моментально сместилось не туда, куда следовало – к радостно ослабившимся коленям и не вовремя сладко занывшему узлу в животе.

– Не смей!

Теперь смеялся Дрейк – то зрелище, к которому я никогда не привыкну. За искренним смехом терялось все – возраст, тяжеловесность, могущество. Мы однозначно находились с ним на одной волне «Счастье. фм». И пусть весь мир подождет.

– Ты пришла, потому что эти разбойники опять гоняют у тебя шахматы?

Все-то он знает. Но на самом деле я пришла за поцелуем. И потому что соскучилась.

– Чтобы увидеть тебя. И угостить кофе.

Он умел быть благодарным в одном взгляде, который формировал вокруг нас собственную Вселенную.

А дальше наша минута тишины. Дрейк сидел в кресле, развернувшись к экранам лицом, пил кофе; я стояла сзади, зарывая пальцы в его волосы, по-свойски ероша прическу – действо, в целом мире разрешенное только мне.

Бесконечное множество непонятных символов на мониторах; ароматный запах кофейных бобов, от которого до сих пор трепетали ноздри. Покрывало из мягчайшей радости.

– А что написано на самом правом? – спросила я из праздного любопытства.

– Верхнем или нижнем?

– Верхнем.

– Там шестая просьба от представителей Комиссии внимательнее рассмотреть мир Земля на предмет пригодных для жизни с Комиссионерами женщин.

– Ты это серьезно?! – я поперхнулась.

– Серьезно. И это за последние два месяца. Думаешь, они не замечают изменений на моей или Джоновой физиономии? Хорошо жить хочется всем.

– Да ты шутишь!

– Тебе перевести текст на понятный?

И едва уловимый жест рукой. Непонятная белиберда на верхнем мониторе вдруг стала читаемой. А там текст: «От Питера Вальда, номер 36692. Ввиду сложившейся ситуации, просьба уточнить наличие на планете Земля людей женского пола, обладающих фоном H44bssd…»

– А что за цифры в конце?

– Это условное обозначение типа энергии. Твоей. Оно нормально не переводится.

Так он не шутил!

– Они хотят… жен?

Теперь от смеха давился Дрейк. И его реакция была мне понятна: для того чтобы стать совместимой с Комиссионерами, мне пришлось умереть, а Яне пережить удар молнией. Не всех же наших теперь шарахать током с надеждой, что кто-нибудь выживет?

– И что ты им отвечаешь?

– Пока ничего. Сама понимаешь.

Вот дела! А я и не знала.

– А что на среднем?

– Статистика по атмосферным процессам десятого уровня. Нужно разобраться с локальными загрязнениями.

– А левее?

– Это будет сложно объяснить. Расчет химического строения нового элемента для материального мира.

М-да. Непросто.

– А это кто?

На самом левом экране красовалось незнакомое женское лицо. И вновь белиберда из Комиссионных символов.

– Это? Любопытная личность, за которой я уже давно наблюдаю. Зовут Айрини Донатти.

– И чем она любопытная?

– Сейчас расскажу…

– Представь себе ситуацию: живет себе приглашенный когда-то в мир Уровней человек. Нормально живет, как все, а главное долго, раз дошел до четырнадцатого уровня. С радостными событиями, жизненными драмами, скучными периодами, когда-то счастливый, когда-то грустный, но главное – стабильный.

– В каком смысле «стабильный»?

– Ну, скажем, ты – это всегда ты. Бернарда. Бываешь веселой, раздраженной, уверенной в себе или не очень. Но вектор твоего движения последователен, потому что твоя личность, которая постоянно претерпевает изменения, связанные с развитием, остается все же твоей личностью.

Занимательно.

– А в случае с Айрини?

Сидящий в кресле Дрейк, сейчас развернутый ко мне лицом, потер нижнюю губу костяшкой указательного пальца – жест вроде бы простой, но сексуальный. А Начальник, наверное, этого не замечал.

– А вот что. Она всегда работала в сфере торговли и услуг, и, перейдя на четырнадцатый, определилась быстро: окончила курсы «Стильной внешности», стала мастером-универсалом, открыла в своей квартире маленькую парикмахерскую, и быстро, ввиду таланта, заимела постоянных клиентов. Деньгами не сорила, но и не бедствовала – жила нескучно, даже задорно, любила похаживать по барам. Множество друзей, подруг, мимолетные интрижки, а последний ее роман, случившийся с Робом Ачиком, и вовсе мимолетным не назовешь. Я бы даже сказал, он, скорее, был эмоциональным и тяжеловесным. С последовавшим в финале разрывом.

– И?

Чтобы не стоять посреди кабинета (рассказываемый Дрейком «фильм», видимо, только начался), я присела на край пустого стола. Нужно же ему хоть иногда быть полезным.

– Дальше странное… Айрини, тяжело переживающая разрыв, идет на прогулку к озеру. А возвращается совершенно другим человеком. Другим – это «другим». В одночасье закрывает парикмахерскую, разгоняет клиентов, друзей и знакомых, несколько дней проводит в размышлениях, и вдруг открывает вместо парикмахерской агентство «Счастливая судьба».

– В смысле, становится шарлатанкой?

– В том-то и дело, что нет.

– Как это – нет?

Во взгляде Дрейка веселый огонек – мол, я же говорил, загадка.

– Начинает по-настоящему помогать людям, приходящим к ней с просьбами. На самом деле. Менять им судьбы, участвовать в ключевых точках поворотных событий, влиять на судьбу. В совершенно прямом, а не переносном смысле.

– Э-э-э…

Я вдруг поняла, что не знаю, что сказать.

– А это разрешено?

– Разрешено, когда человек сам приходит и просит о помощи. Вредить Айрини – не вредит, действует грамотно и умно. Я бы даже сказал осмотрительно. Случайных персонажей не затрагивает, вмешивается по существу, личных границ не переступает, информацию в злом ключе не использует.

– Значит… все хорошо?

– Хорошо. Только странно, не находишь?

– Странно, что человек, переживший потрясение, решает вести другую жизнь? Совсем нет. Мы все после «разрывов» желаем чувствовать себя иначе. А помощь людям – отличный, отвлекающий от собственных проблем, фактор.

– Согласен, вот только чтобы оказывать такую «помощь», нужно вдруг начать обладать удивительными способностями.

– Может она ими обладала и раньше?

– Нет. Здесь я проверил. Той ночью Айрини ушла на прогулку, имея один фон сознания, а вернулась с совершенно другим. Как подменили. Тело ее осталось прежним, сомнений нет, а ум совершил воистину квантовый скачок.