Начинка багажа Брета (небольшая дорожная сумка из мешковины).

Две пары шорт, джинсы, три футболки, теплый свитер. Старая затертая бейсболка с вышитыми над козырьком алыми буквами «Бостон Ред Сокс». Запасное нижнее бельё и носки. Аудиокассета «Хиты рок-н-ролла. 55-й». Зубная щётка, мыло, шампунь. Книги, которые Брет купил в городе: Энтони Бёрджесс, Иэн Бэнкс, Томас Харрис, сборник рассказов Рэя Брэдбери и три увесистых тома Джона Ирвинга. На самом дне, зажатая между одеждой и массивом книг, затаилась стопка листов А4 – рукопись Брета, его незаконченный роман.

– Верно, Брет? – спрашивает Маринвилл.

Брет, вырванный из полудрёмы этим звуком, вздрагивает.

– А?

– Я говорю, ставлю десятку – этот парень постучит сегодня ночью к тебе в номер.

– Какой парень?

Гарольд указывает большим пальцем себе за спину.

– Этот парень.

Прилизанный официант протирает столы. Салливан не уделяет Маринвиллу должного внимания и молча смотрит перед собой. Трапеза подошла к концу, Брет созерцает объедки цыпленка табака в четырёх тарелках (Гарольд заказал себе две порции), размякшую в клюквенном соусе и курином жире недоеденную картошку фри, груду перепачканных салфеток с горками-плевками косточек от оливок. Скользит взглядом по жирным отпечаткам губ на бокалах, затем смотрит на Гарольда и непроизвольно вздрагивает. Маринвилл выуживает зубочисткой кусок застрявшего между зубов мяса, слюна тонкой паутиной растягивается вслед за зубочисткой до самого стола, обрывается и виснет на рубашке от Bill Blass, поперёк галстука от Claiborne.

Вся элегантность коту под хвост.

Гарольд не замечает и всё захлебывается от смеха.

Начинка багажа Гарольда (громоздкий чемодан из натуральной кожи от Bottega Veneta).

Аккуратно уложенная дизайнерская одежда на общую стоимость в сто сорок пять тысяч долларов. Много одежды. Плюс сшитые на заказ три пары ботинок. Запасное нижнее бельё и носки. Тёмные солнцезащитные очки Giorgio Armani. Револьвер 21-го калибра. Зубная щётка, гель для душа, шампунь. Восемь аудиокассет с наклейками, корявыми буквами на которых написано: «Избранное 92-й», «Избранное 93-й», «Избранное 94-й»… На самом дне – зажатая между массивами одежды, завёрнутая в рубашку от Paul Stuart, лежит затёртая фотокарточка. Снимок сделан на «Полароид». На фотографии мужчина в грязной одежде сидит, привалившись к кирпичной стене. Освещение тусклое, сфотографировано в тёмном проулке, но вспышка «Полароида» даёт возможность разглядеть: голова мужчины раздулась и стала размером с футбольный мяч, вся в синих отёках, а из бока человека торчит рукоятка ножа.

Маринвилл всё смеется. Официант начинает косо смотреть в их сторону. Пол устаёт держать форму улыбки и говорит:

– Гарольд, я, конечно, понимаю, что ты поклонник второго таланта Элтона Джона.

– Второго таланта?

– Того, что ближе к анусу, – поясняет Брет.

– Но не надоело тебе, – продолжает Пол, – каждый раз сводить всё к сосательно-пихательной теме? Почему бы…

– Это природа, Пол, – серьёзно говорит Гарольд. – Сексуальный инстинкт – это основной инстинкт. Либидо. На этом основана вся наша жизнь, Зигмунд Фрейд в своих трудах прямолинейно даёт понять: от природы нельзя просто взять и уйти. Да, её можно отсрочить, озадачить, перенаправить, недопонять… но никак не наебать. Природа сама кого хочешь наебёт. Рано или поздно она настигает и имеет тебя в задницу.

Брет согласно кивает:

– Зигмунд Фрейд, собрание сочинений, том пятый, глава вторая – «Истоки ебли».

– Именно. – Гарольд указывает на Брета. – А что касается Элтона Джона – этот парень хорош. Особенно его песня «Эпизод войны». Как там она начинается? Ну-ка, напоём все вместе. – И Гарольд поет один: – Ведь это не битва, дорогая, ведь это не бой!

– У него нет слуха. – Кауфман поворачивается к Брету. – Вообще нет.

То пискляво, то басовито Гарольд продолжает петь:

– Что же ты так волнуешься, если я пропадал всю ночь, и если я выпил, что же тут криминального?

– Чушь какая-то, – делится впечатлением Брет.

– Чушь, – соглашается Пол.

Гарольд никого не слышит:

– Если я весело провёл время, почему ты зовешь это эпизодом войны?

– Ладно, мужик. – Пол беспомощно поднимает руки. – Если это ультиматум, то давай про педиков.

– Эпизод войны! Эпизод войны!

– Лучше про педиков, – соглашается Брет.

Гарольд заканчивает петь.

У официанта глаза на лоб лезут.

– Если бы вы, ребята, внимательно слушали, – говорит Гарольд, – то поняли бы, что песня и есть про педиков. Там все завуалировано. «Эпизод войны» – это самая гигантская дань трагедии однополой любви за всю историю человечества.

Пол на скорую руку меняет тему:

– Как насчет вскипевшего пива в багажнике? Есть решение. Попросим у администрации временно занять вон тот холодильник.

Маринвилл и Салливан смотрят в указанном направлении. Огромный холодильник. За стеклянной дверцей одна бутылка «Перье» и два пакета сока – всё, что оставили спящие на втором этаже стрелки.

Гарольду идея по душе. Он гладит живот:

– Пиво я люблю.

Брет не разделяет воодушевления Гарольда:

– Пол, ты хочешь остановиться здесь на ночь?

– Почему нет?

– Ты ведь знаешь, что ехать до озера Плейсид двое суток, если без остановок?

– Об этом я узнал уже после того, как купил пять упаковок пива, – пожимает плечами Пол. – Думал, к вечеру будем на озере и употребим их по назначению. А в чём проблема? Остудим за ночь, выпьем по дороге завтра.

Гарольд присвистывает и размышляет вслух:

– Двое суток. Четверо – с ночевками.

– Двое суток без ночёвок, – говорит Брет. – Так быстрее и дешевле.

Дешевле. Пол повторяет это слово про себя несколько раз. Звучит ново. Возможно, глупо. За последнее время спектр цен «дешево – дорого» слился для него в одну точку под названием «неважно». И только сейчас Пол осознаёт, что Брету, в отличие от него с Гарольдом, повезло многим меньше. В то время как они разъезжали на родстерах от клуба к клубу, Брет потел над картофельным полем.

Начинка багажа Пола (кожаный чемодан средних размеров).

Джинсы, две футболки, две пары шорт. Несколько дизайнерских пиджаков, одни дизайнерские брюки. Солнцезащитные очки. Запасное нижнее бельё и носки. Гавайская рубашка. Зубная щётка, гель для душа, шампунь. На самом дне, завернутая в кашемировый свитер, лежит книга. Золотистые буквы на чёрной обложке сильно затёрты, но надпись можно разобрать: «Уильям Голдинг, “Повелитель мух”».

Ушей Гарольда акцент на слове «дешевле» не касается:

– Не-а. Так не пойдёт. Комфорт – вот мой козырь. Выспаться, позавтракать, отправиться в путь с охлаждённым пивом – это по мне.

– Почему мы не выпили его, пока ехали? – Пол начинает жалеть о своём предложении. – Пиво было холодным. Пять часов назад – ледяным.

– Комфорт? – переспрашивает Гарольда Брет. – Если я ничего не путаю, то ты, в отличие от Пола, знал о продолжительности нашей поездки ещё до того, как мы отъехали?

– Я же не предлагал ехать двое суток подряд.

– Знал?

– Не понимаю, что ты хочешь этим сказать…

– Я хочу сказать, ты собирался в дорогу, уже зная, как долго мы будем ехать.

– Да, чёрт возьми, знал!

– И вырядился в костюм, затянув галстук, точно завтра выпускной в Йеле.

– Я учусь в Гарварде.

– А затянул, как будто в Йеле. Не жарковато будет, мистер Комфорт? На улице лето, плюс тридцать градусов.

– Раньше приедем, – бодро вставляет Пол, – раньше отдохнём.

– Это дизайнерская одежда, чувак. – Гарольд самодовольно хмыкает. – Ди-зай-нер-ская. И мне в ней комфортно. Я лучше надену шубу от Calvin Klein, чем недизайнерские шорты и футболку от Fermer Eblai. Мой моральный комфорт с лихвой покрывает физический.