Камилла не решается продолжить.
***
— Как тётя и говорила, — шепчет Розита Меранту, но он не слушает. Одетта всё ещё стоит у ворот и смотрит вдаль, надеясь разглядеть карету, хотя уже вблизи ничего не видно из-за дождя. Розита понимает, что она здесь лишняя. Но скромно отойти она не в силах и смотрит, как Мерант подходит к Одетте, как она с криком: «Они забрали её!» утыкается лицом в его плечо и заходится рыданиями, как он неожиданно поднимает её и несёт на руках в здание, а она не сопротивляется, видимо, уже не в силах стоять на ногах.
Её трость остаётся лежать на земле, одним концом в луже, и Розита выходит и подбирает её.
Луи, кажется, говорил, что лужа возле театра — это хорошая примета.
***
— Она вернётся. Непременно вернётся, Одетта. Потому что танец — это волшебство, которое наполняет её сердце радостью и делает по-настоящему счастливой. Ты всегда творила волшебство на сцене и теперь сотворила его с Фелис. Она принадлежит этому миру и потому придёт обратно.
— Как ты можешь верить в волшебство? — Одетта вытирает слёзы его носовым платком. — Как ты можешь после того, что случилось?
— Она за несколько недель освоила полугодовую программу. Что это, если не чудо, и кто его сотворил, если не ты?
— Луи Мерант верит в чудеса. Подумать только.
Первая фраза, произнесённая относительно спокойно. Мерант подносит Одетте стакан воды.
— Выпей. Да, я верю и всегда верил. Как бы глупо это ни звучало. Я верю, что Фелис вернётся, для этого не нужно чудо. О том, что больше всего любишь, невозможно забыть, даже если очень стараться, — он чуть ухмыляется, — с этим спорить не станешь?
— Не стану, — Одетта отпивает. — Только не начинай, что больше всего на свете ты любишь меня.
— Я говорил это, когда надеялся на взаимность. Теперь я знаю, что больше всего на свете ты любишь Фелис, а она — тебя. Но если ты вправду думаешь, что я тебя достоин…
— Я уже ничего не думаю. Ты говорил, сцена — моё место силы? Оно меня защищает? Почему же оно… не защитило Фелис?
— Это твоё место силы, не её.
— Глупости. Всё это глупости. Я не в силах верить во все эти приметы, в чёрных кошек и прочую ерунду. Никто не вернёт мне Фелис.
Одетта вновь заходится рыданиями. Платок Меранта уже насквозь промок и не может впитать больше слёз. Мерант стоит у чердачного окна и смотрит на бурю. Небеса плачут так же, как Одетта, может быть, дождь льёт над каретой, везущей Фелис, может, он льёт над Бретанью и стучит по крыше сиротского приюта. Когда Фелис приедет туда, она будет слышать мерный стук капель, и в этом стуке для неё будет музыка, которая напомнит ей о театре. Одетта плачет, и её эмоции наконец вышли наружу, весь Париж видит их и слышит их. Неужели она думает, что Фелис не услышит её зов и не вернётся?
Сегодня место силы для Одетты — небеса. И пока она успокаивается, сбивчиво рассказывая о первых уроках с лужей, занятиях на лестнице особняка, Мерант теснее прижимает её к себе, и ему становится всё спокойнее и спокойнее. Он ещё не знает, что час спустя Розита принесёт на чердак трость Одетты и скажет, что мадам Маури получила ответ от матери-настоятельницы, но верит — всё получится… всё не может не получиться…
Не важно, само ли сложится или придётся посылать за Фелис, она вернётся. Для Одетты это будет чудом. А Мерант верит в чудеса.
========== VI ==========
Впервые после затяжных дождей небо светлеет, и, выглянув в окно, Мерант видит у главного входа лужу. Это неимоверно глупо — улыбаться из-за лужи, но Мерант не может сдерживать улыбку. Сердце его безо всякой причины поёт, оно чувствует и знает то, что невдомёк остальным.
Подняв брызги, по луже проезжает мотобайк и останавливается у входа. Рыжие волосы блестят в лучах солнца, и Луи, закрыв лицо руками, с радостным стоном отходит от окна.
— Розита! Она здесь! Где Одетта?
— Как обычно, на сцене.
— Надо бы сказать остальным, чтобы не смели входить в зал.
— Думаешь, они без тебя не догадаются?
***
Несмотря на приподнятое настроение, Мерант не скупится на резкие слова для Камиллы. Ни одной эмоции она не вкладывает в танец, словно ничего не чувствует вовсе. Розита смотрит на Камиллу с тоской. Она знает, что все чувства Камиллы глубоко и надёжно спрятаны, кроме одного — страха перед матерью. Но Мерант должен остаться строгим и нечутким, чтобы сыграть свою роль до конца. Вокорбей уже спрашивал, нельзя ли заменить Камиллу на Фелис. Готов рискнуть ради постановки «Щелкунчика», видя, как тоскливо танцует Камилла.
— Ты как холодная котлета. Мадемуазель ле О, сегодня премьера, а в вас ни одной эмоции!
— Но я делаю все движения, как вы сказали…
— Недостаточно повторять движения. Найди в себе гнев, или боль, или любовь, ну найди хоть что-нибудь!
В глубине зала Одетта говорит Фелис какие-то ободряющие слова. Идея оставить обеих девиц на сцене и подтолкнуть к танцевальной битве пришла в голову Луи и Одетте одновременно. Теперь Одетта всерьёз считала сцену местом силы для себя и Фелис, но Мерант лишь усмехался. Нет, не на сцене с Фелис творились чудеса. Она тренировала пять позиций на лестнице особняка ле О, на большой лестнице театра впервые встретилась с Одеттой. Место силы для Фелис — лестница. Там он и будет ждать итог танцевального поединка.
— Спорим, она победит Камиллу не на сцене?
— На что спорим?
— На твою руку, — само срывается с губ Луи. Внезапное, чересчур прямое напоминание о его чувствах, которые Одетте не были нужны много лет. Но теперь она каждый день улыбается, от этого она ещё красивее, чем прежде, а в голосе всё чаще звучат шутливые нотки.
Понимает ли она, что он шутит, предлагая такую ставку на несерьёзный спор? Или очередная дерзость вновь оттолкнёт их друг от друга?
— Ты дурак, — устало вздыхает Одетта. — Когда ты уже оставишь свои притязания?
Какое облегчение… Она понимает, она не боится.
— Видимо, никогда. Мне не нужна другая.
Во взгляде тёмно-серых глаз больше нет недоверия. Он предсказал самое желанное для неё волшебство, и предсказание сбылось. Теперь она готова слушать даже такие глупости.
— Ты мастер ставить неравные условия.
Слово «неравные» режет Меранту уши. Только не снова.
— Если я выбрала какое-то одно место, ты должен выбрать своё. Угадаешь — выйду за тебя, угадаю я — навеки оставишь в покое. Если мы оба ошибёмся, проигравших не будет.
Шутливый тон, бойкий взгляд. Луи смеётся. Они поняли друг друга и оба готовы говорить об отношениях и о совместном будущем. Это главное. А в серьёзность спора они оба едва верят.
— Будь по-твоему. Я думаю, она победит на большой лестнице.
***
Всё должно начаться на сцене, потому что преимущество в споре, как и согласие на брак, остаётся за Одеттой. Но когда обе девицы появляются на лестнице, Мерант на секунду чувствует себя счастливым. Лишь на секунду, потому что Фелис падает.
Теперь Луи и Одетта должны держать себя одинаково. Они оба нужны Фелис. И она поднимается. Гранд жете, воистину грандиозный, вызывает шквал аплодисментов. Слово остаётся за Мерантом.
Никто не представляет себе, как сильно волнуется Луи, произнося заветные слова своего учителя.
— Девушки, впечатляет. Но позвольте задать вам обеим важный вопрос. Для чего вы танцуете?
Пожалуй, именно в этот момент он чувствует себя по-настоящему достойным преемником мадам Маури.
***
Камилла что-то поняла после этого разговора. Поэтому друг Фелис из сиротского приюта, Виктор, рассказывает, как она помогла ему спасти Фелис, как спорила с матерью, скорее всего, впервые в жизни.
Сейчас это кажется неважным. Сейчас Фелис танцует, и на её ногах те самые красные пуанты, что Розита когда-то подарила Одетте. Сейчас Одетта плачет от счастья, и Луи целует её, вызывая взгляд, полный удивления, но не гнева.
— Я выиграл наш спор, — тихо говорит Луи, но до конца спектакля она не отвечает, любуясь Фелис. А после, едва успокоив взволнованную и абсолютно счастливую девочку, постелив в комнате на чердаке место для Виктора и сделав ему и заодно Ранковскому строжайшее внушение, подходит к Луи, совсем не используя трость.
