- За сколько, по вашему, они доберутся сюда?

- Жители поселков примерно через два часа. Толпе из города нужно часов пять-шесть. Впереди них возвращается вездеход.

- Верните на корабль, кого вы там взяли, и слетайте за этими тремя контактерами, - приказал Лейф. - Потом подберите еще какого-нибудь любителя прогулок.

- Есть, сэр.

Над долиной кошмарно застонала сирена. В поселке Хоффнэгл прервал свое замедленное жестикулирование и разразился страстной тирадой, которая изумила неспешитов двумя днями позже. В чаще лесовод свалился с дерева и придавил собой пехотинца, тоже обладавшего, как оказалось, мощным голосом.

Это походило на эффект брошенного в пруд камня. Кто-то нажал кнопку тревоги и волна последовавших за этим событий разошлась по окрестностям.

Уже порядком обозленные, они поменяли место еще раз. Этого было достаточно, чтобы, по крайней мере, изменить положение солнца, которое упрямо зависло посредине неба и переместилось за это время не более, чем на один градус земного дня.

Третья вахта, устав, как собаки, улеглась спать. Если судить по их угрюмому виду, они только и мечтали, чтобы забыться в сладких объятиях сна. Охотники за данными умерили свой пыл, чувствуя, что времени катастрофически не хватает, и это на планете, где оно течет так медленно. Огилви на своем жужжащем аппарате слетал на ночную сторону, обнаружив половину этого мира впавшим в глубокую спячку. Вся жизнь там замерла, нигде не прослеживалось даже малейшего движения ни человека, ни машины.

Подобное состояние сохранялось двадцать один час, после чего обитатели окрестностей вновь отправились посмотреть на дармовое представление. Еще раз взвыла сирена, подбадривая землян обогатить свой лексикон. "Громовержец" поднялся в воздух и опустился уже на ночной стороне в шестистах километрах от ее края.

Тактика, по мнению Лейфа, вполне отвечала обстоятельствам. Бодрствующим жителям дневной стороны теперь понадобилось бы двенадцать дней, чтобы дошагать до них. И то только в том случае, если какой-то неспешит, страдающий бессонницей, успел разглядеть их и сообщил по телефону теперешнее местонахождение корабля. Такого доноса вполне хватило бы: ослепительное сияние длинных рядов иллюминаторов "Громовержца" прорезало темноту ночи и величественным заревом отражалось в небе.

Но скоро Лейф убедился, что возможность такого разоблачения была невелика. В рубку вошел Нолан, пальцы на его руках нервно подрагивали, как будто он очень-очень медленно, намного медленнее неспешитов, тянулся кого-то задушить. Это впечатление усиливалось при взгляде на его лицо неудачника. Никто на борту "Громовержца" не имел большей, чем он, схожести с распространенным типажом убийцы.

- Вы должны принять во внимание, командор, - очень сдержанно начал Нолан, - крайнюю затрудненность втолковывания каких-то понятий созданиям, которые часами раздумывают над тем, что должно занимать доли секунды.

- Мне известна эта неподатливость, - посочувствовал Лейф. Он внимательно наблюдал за собеседником. - И что вы придумали?

- Я полагаю, - сообщил Нолан, постепенно повышая тон, - что существует одна вещь, которую нужно сказать в пользу ранее происшедших событий. - Его пальцы продолжали подергиваться. - В конце концов, они уже проснулись.

- Именно поэтому мы и должны были перелетать с места на место, заметил Лейф. - Они не досаждают нам, пока спят мертвым сном в кроватках.

- Тогда, - просто вспыхнул Нолан, - как же, тысяча чертей, вы хотите, чтобы мы установили с ними контакт?!

- Я уже оставил эту затею. Если вам так хочется продолжать попытки, это ваше дело. Но никто вас не заставляет, - пройдясь взад-вперед, он говорил уже более мягко. - Я послал длинный сигнал на Землю, объяснив во всех деталях, почему мы против этого. Их ответ должен прийти через несколько дней. А пока что мы никуда отсюда не двинемся, будем собирать всю информацию, какую только сможем, а что не сможем, оставим, как есть.

Совершенно подавленный этим заявлением, Нолан произнес:

- Мы тут с Хоффом ходили вниз по дороге в дальний поселок. Они не просто спят, их нельзя разбудить. Их можно тормошить, как кукол, им все равно. После того, как мы рассказали нашим врачам об этом поголовном каталептическом ступоре, они их осмотрели.

- И что они сказали?

- Они придерживаются мнения, что неспешиты активны только под воздействием солнечного света. Когда солнце прячется, их активность исчезает вместе с ним, - в этом затруднительном для него положении он нахмурился и вдруг с надеждой предложил: - Но если бы вы согласились провести шнур энергопитания наружу и дали бы нам пару ламп солнечного света, мы смогли бы расшевелить их и поработать.

- Не стоит, - ответил Лейф.

- Но почему?

- Нас отзовут домой скорее, чем вы сможете добиться каких-нибудь видимых успехов.

- Но послушайте, сэр, - взмолился Нолан, делая последнее усилие. Все остальные гребут результаты лопатой. Что-то измеряют, подсчитывают и тому подобное. У них есть клопы, орехи, фрукты, растения, деревья, кора, древесина, большие камни, маленькие, образцы грунта, фотографии - все что угодно, просто голова пухнет. Только специалисты по контакту единственные попросили отнестись благосклонно к их поражению, которое мы потерпели только из-за того, что у нас не было достаточной возможности для работы.

- Ладно, - принял вызов Лейф. - Сейчас самое время для вас троих, чтобы все точно рассчитать. Ну так скажите мне: сколько, по-вашему, должна длиться такая достаточная возможность?

Нолан совсем растерялся. Шаркнул ногами, покосился на стены, потом занялся изучением своих пальцев.

- Пять лет? - подсказал Лейф.

Тот не ответил.

- Может, десять?

Опять молчание.

- Или двадцать?

- Вы победили, - проворчал Нолан и направился к выходу. На его лице все еще было написано страстное желание оживить усопшего.

"Вы победили", - подумал Лейф. Он чувствовал себя, будто его сначала обманули, а потом еще и показали язык. Победителями были неспешиты. Они обладали грозным оружием, которое заключалось в простом и неотвратимом признании того, что жизнь может быть слишком коротка.

Четыре дня спустя Девятый Сектор передал послание с Земли.

["Внеземное пространство. Штаб Обороны командиру боевого корабля "Громовержец". Возвращайтесь курсом 09, Штаб Сектора Четыре. Оставьте посланца, если найдется подходящий кандидат. Назначение пожизненное. Ратбоун, Командующий Оперативным Департаментом. Штаб Обороны. Земля."]

Он назначил совещание в длинном зале в самом центре корабля. Значительная часть времени была потрачена на выслушивание полученной информации, начиная с добытых Уолтерсоном сведений по радиоактивности и заканчивая замечаниями господина Угря о пресмыкающихся креветках. В завершение все единодушно пришли к трем главным выводам.

Планета Вечности намного старше Земли. Возраст ее населения сравнительно равен возрасту человеческой расы, расчеты средней продолжительности жизни неспешитов колеблются от восьмисот до тысячи двухсот лет. Несмотря на свою замедленность, неспешиты - разумная, прогрессирующая раса, достигшая уровня развития приблизительно равного тому, на котором находилось человечество за сто лет до первого полета в космос.

Острая дискуссия разгорелась по вопросу о том, способны ли неспешиты когда-либо в будущем совершить короткий полет хотя бы на ракете с автоматическим, быстро функционирующим управлением. Большинство ответило, что нет, но все согласились с тем, что все равно никто не доживет, чтобы присутствовать при этом.

Затем слово взял Лейф.

- Мы оставим здесь одного Земного Посланца, если найдется желающий на это место.

Он оглядел присутствующих в поисках признаков интереса.

- Оставлять кого бы то ни было на этой планете бессмысленно, возразил кто-то.

- Как большинство инопланетных рас, неспешиты не развивались по пути, идентичному нашему, - пояснил Лейф. - Мы далеко впереди них, знаем тысячи вещей, которые не знают они, включая многие, которые им никогда не постичь. Равным образом они разгадали некоторые секреты, которые мы пропустили. Например, у них есть машины и батареи, о которых нам хотелось бы знать больше. У них могут быть разработки, не заметные при первом, поверхностном взгляде. И это не говорит о том, что они работают над ними только теоретически. Урок, усвоенный нами в космосе, заключается в том, чтобы никогда не презирать чужую культуру. Вид, слишком крупный для изучения, скоро становится мелким.