У каждого есть шанс что-то изменить. Вопрос в том, хотим ли мы этого? А если да, то насколько далеко можем зайти, чтобы невозвратимо отречься от старого и построить новый мир?

Спустя четыре года.

Сидя в кабинете и устало потирая глаза, я ответила на звонок секретарши. Она интересовалась, как скоро я собираюсь уходить домой.

— Жаклин, если вы торопитесь, то ступайте. Я способна сама добраться домой, не нужно заказывать такси. Обещаю, что буду не так долго, как вчера. Нужно доработать график встреч для мистера Бауэра, — низенькая девушка лишь кротко улыбнулась и щебетнула слова благодарности на немецком. Уходя, она лишь напомнила:

— Завтра выходной, фрау Берн. Счастливого отдыха.

— И вам, Жаклин, хорошо отдохнуть, — буркнула я, внезапно немного отвлекшись от работы. Устала.

Налила стакан воды и тяжело вздохнула. Да, теперь я фрау.

Фрау Берн.

Как же я докатилась до жизни такой?

Она, кстати, сложилась лучше, чем я предполагала. Некоторое время после приезда меня ещё выводили из апатии Феликс, мама, иногда ещё Пэдди. Тогда я всё-таки отправила посылку в Британию для семьи Холландов. Мальчиков порадовала российскими сладостями, Николь подарила новый объектив, Доминику — сборную модель корабля. А Тому… Тому отправила фотографии, немного воспоминаний в записях и фотоальбом. Боялась, что парень резко отрицательно отреагирует на это. К счастью, всё обошлось. Пэдди написал, что он быстро улыбнулся, а потом убежал к себе в комнату. Что ж… может, так и надо. До конца учебы мы переписывались с мальчиками, иногда даже болтали по FaceTime. Жаль, что это медленно начало заканчиваться, когда я сообщила о том, что переезжаю в Германию.

Чтобы забыться и восстановить духовный баланс в момент долгих и мучительных переживаний, я пробовала многое. Кройка и шитьё, вышивание крестиком и бисером, карвинг, клуб юных садоводов, курсы визажистов. Увы, всё это оказалось безнадёжным и бесполезным. На деле мне помогало только изучение языка и долгая кропотливая работа над собой.

Преддипломную практику я проходила в посольстве России в Берлине. К счастью, там все ладилось более чем хорошо. Поэтому, после окончания университета, меня пригласили туда на неплохую должность.

Сначала было тяжеловато, но родной язык я не забыла, ведь комфортнее было работать с русскими на русском. Карьерную лестницу я осваивала долго, не забывала о собственном достоинстве, старалась всегда не только внешне быть приятной, но и в плане работы всегда находиться на высоте.

Спустя некоторое время в посольстве мне пригляделся один неплохой немец. Сначала мы столкнулись в коридоре. Я буквально врезалась в него и вся кипа бумаг из моих рук разлетелась в разные стороны. Молодой человек любезно помог всё собрать. И дальше как в красивых историях. Наши руки соприкоснулись, взгляды встретились… фу, романтика, черт бы её побрал. После этого случая мы стали чаще видеться, даже пару раз сходили в паб. Потом привыкли к общению, вместе выезжали на кемпинг в Австрийские Альпы. Леон был милым (меня тошнит от этого определения, но никак по-другому его отношение не назовешь) и отзывчивым, умел слушать и слышать. Типичный педантичный немецкий характер очень нравился не только мне, но и матери, которая уже спустя несколько месяцев после нашего знакомства прочила его в зятья.

— Вот увидишь, Кристин, вы поженитесь. И все забудется, — женщина ласково обнимала меня за плечи и целовала в макушку. Мама не понимала, что пройти может всё, но вот забыться…

Результатом длительного общения стало помолвочное колечко в один из банальных рабочих дней.

— Фройляйн Гагарина, — он любил обращаться официально. — Сегодня важный день. Ваш вечер свободен?

— Да, герр Берн. Вы хотели обсудить что-то важное?

— Верно. Будьте готовы к девяти, я за вами заеду. Можете надеть ваше лучшее платье, — и он ушёл.

Вот так. Всё как-то сухо и скучно. Признаться честно, я привыкла к этим американским горкам британца. Даже успела полюбить.

Вечером в ресторане Леон говорил много пустых слов о том, как мы успели прикипеть друг к другу, понравились с первого взгляда. Он говорил долго, вспоминая некоторые наши путешествия и поездки. Всё сводилось к тому, что вместе нам было так хорошо. Мне не хотелось его останавливать, пусть говорит приятные слова. Итогом вечера стала наша помолвка.

Я могла сказать «нет»?

Могла.

Хотела ли?

Хотела, наверное.

Почему не сделала? А вдруг это… это то, что мне нужно? Семья, хорошая работа, детишки, выходные за городом, отпуск дважды в год. Стабильность. Именно стабильность.

Жаль, что часто такая стабильность приводит к застою в жизни, что неизменно отражает кризис семейных отношений. У меня еще этих серьёзных отношений не было, а я уже чувствую надвигающийся кризис.

Короче, я согласилась.

А дальше по схеме. Написали заявление, составили брачный договор, расписались. Мама настаивала на роскошной свадьбе, но я встала в позу и сказала, что если будет не так, как я сказала, значит, вообще не будет. Всё списали на капризную невесту, мама выпытывала даже о том, не беременна ли я часом, вдруг из-за этого поторопилась выходить замуж.

— Мне предложили. Я согласилась. Я не беременна, — закатываю глаза. Кажется, уже вижу мозг.

— Врёшь.

— Лучше бы я была беременна тогда… пару лет назад. Думаю, было бы гораздо интересней. Я соскучилась по ударам судьбы. Что-то она даёт слабину, — какой же я была дурой, когда так говорила.

— И что бы тебе это дало? Счастье? Не думаю, что матери-одиночки счастливы, — мама лишь покачала головой.

— Ты ещё тут попили меня, ма. Мне хватает заскоков со стороны будущей свекрови. Я понимаю, что ты, как правило, говоришь верно. Но слишком долго я жила по чужой указке, — меряю комнату шагами и посмеиваюсь.

— Скоро все будут жить по твоей указке, Кристина. Ты быстро всех на место поставишь. Тебе только дай волю… — она рассмеялась.

— Не делай из меня монстра, — возразила я, повысив голос.

— Леон — твой выбор или попытка забыть? — маман присела в кресло и терпеливо ждала ответа.

— Леон — мой шанс на нормальную жизнь, — я была излишне громкой, потому что по стенке постучали соседи.

— А ты хочешь эту «нормальную» жизнь? — и чего она желает добиться.

— Мне ненормальная с Томом нравилась больше, — на миг я тепло улыбнулась.

— Вообще не понимаю, как вы… сошлись. Не бывает всё так, Крис. Так… быстро. Все оказалось слишком стремительно как для тебя, так и для меня. Папа бы не одобрил ваш с Томом союз.

— Может быть. Но он бы уважал мой выбор.

— Теперь ты из меня изверга делаешь. С чего ты взяла, что я не уважаю? Очень даже уважаю и ценю, потому что люблю. Это твоя жизнь, дочка. Только тебе решать. Люби или будь любима.

— Хорошо, — мне вдруг взгрустнулось. Свадьба через семьдесят два часа.

— Помни, что в любой… даже самый тяжелый момент жизни ты можешь прийти ко мне за советом. Или просто поплакать. Я всегда буду любить тебя, крошка. — вот так и заканчиваются все задушевные разговоры с мамой. Мы плачем и обнимаемся, решаем быть сильными и всегда поддерживать друг друга.

Роспись состоялась. По стандарту. Согласны или не согласны. Кольца. Жених может поцеловать.

А что потом? Ничего.

Пустая. Абсолютно пустая семейная жизнь.

Утро. Завтрак. Душ.

Сборы. Галстук. Где мой телефон?

Пока, любимый. Самый лучший муж.

И минут пятнадцать ещё сон.

Снова сборы. Платье или брюки?

Автомобили. Встречи. Залы.

Сегодня задержусь, не мри от скуки.

Готовлюсь к завтрашним скандалам.

Домой на ужин. Десять ночи.

Опять сама доела утку.

И закрываю нервно очи.

Весь мир — одна большая шутка.

Тут, безусловно, все слишком драматизировано. Конечно, жизнь с ним — скука полная, но не настолько. Он верен мне, готов любить. Но теперь я сомневаюсь в том, способна ли вообще на это чувство.

Оказалось, что способна.

Однако не в это время, не в этом месте, не с этим человеком.