— Он считает, что я должна быть ему благодарна за подаренную популярность. Но, вот вопрос: какую к черту популярность? — из груди вырвался стон, полный боли и отчаяния. — Внимание желтой прессы? Кричащие заголовки? Холланд и представить себе не может, что, пока он тут купался в лучах софитов, я была вынуждена прятаться от назойливых камер журналистов с их хреновыми «эксклюзивными интервью» — показала я кавычки в воздухе и тяжело вздохнула. — А тут теперь объявился и с чего-то взял, что я накинусь ему на шею. Так я, в принципе, и сделала, но очень жалею об этом. Он не должен думать, что я — его частная собственность.

— Крис, ты только не заводись… успокойся, прими таблеточку. Всегда помни, что можешь обратиться ко мне за помощью… — и тут в моей голове возникла банальная, но такая блестящая мысль, которая частенько приходит к многим девушкам.

— Всегда-всегда? — с любопытством поинтересовалась я, и в глазах заиграли озорные огоньки, что значило максимальную активность моих тараканов.

— Всегда-всегда. Только не говори, что у тебя есть план, а то я уже заранее боюсь, — парень усмехнулся.

— Не бойся. Если Тому так нравится ревновать, то пусть еще поревнует, только немного глобальнее. Притворись, что ухлестываешь за мной, — он уже второй раз за последний час поперхнулся в присутствии меня.

— Ну… а, может, не нужно так сильно. Он часто ходит в спортзал и может вырубить одним ударом, а мне всё ещё дорого здоровье, — он потер ладонью затылок и поморщился.

— Ты его боишься? Мне всегда казалось, что ты сильнее, — решила я применить свое обаяние, надеясь, что это сойдет с рук. — Ну, пожалуйста. Прошу тебя. Просто невинные комплименты, его даже это заденет.

— Это месть? — почему-то он был заинтересован.

— Нет, я просто хочу обращаться с людьми так же, как и они со мной когда-то, вот и вся причина. Интересно, если я вдруг пропаду, то что он будет делать? Искать? Или найдет другую дуру? — почему-то мне было не стыдно своих мыслей, я хотела, чтобы он ревновал, бесился, рвал и метал, крушил все на своем пути. Чтобы он хоть немного понял, что я не кукла, которую можно купить, а человек, имеющий чувства и эмоции. Имеющий право поступать так, как захочет. Может быть, это и не совсем взрослое решение, но это то, чего требует моя темная половина души.

— Хорошо, я попытаюсь помочь. Но он все же мой друг, поэтому не слишком заигрывайся, а то уведу, — парень смешно повёл бровями.

— Уведешь Тома у меня? Шипперы будут рады. Даже свадьбу вам организуют. — я лишь ухмыльнулась.

На этом закончился наш разговор, после чего мы отправились к столику, чтобы воплотить план, который, возможно, обречен на абсолютный провал.

Комментарий к

Ух ты, полтора месяца не было проды. Мне очень стыдно, очень-очень.

Ребята, честное слово, огромное вам спасибо за такие лестные отзывы как к работе “Сияли звезды”, так и к “Западне”. Автор просто светится от счастья, когда их читает, поэтому пишите их почаще.

Люблю, целую, обнимаю.

Ваш Автор.

========== Часть 15 ==========

Сердце и ум имеют лишь совещательный голос. Решающий остается за телом.

(Поль Жеральди)

Взяв меня за руку, Харрисон направился прямо к столику, где ожидавшие нас ребята громко над чем-то смеялись. Наконец увидев непринужденную улыбку Тома, я слегка расслабилась и подумала о том, что, может быть, к черту все, что мы тут только что придумали, но Остерфилд уже настроился на флирт и вероятный мордобой.

— Соскучились? Ладно, можете не врать, знаю, что не соскучились. — парень сначала помог мне присесть, позже сел сам.

— Да, да. Мы соскучились, не выдумывай ничего, Ости. — Марта была в приподнятом настроении и, видимо, постоянно шутила в наше отсутствие.

Зендая и Том о чем-то болтали шепотом, попеременно поглядывая на остальных и хихикая. Это начинало раздражать. Пэдди было наплевать, он доедал свой пирог.

Мне почему-то все сильнее и сильнее хотелось уйти из этого места. Уж больно сильно давила обстановка, окружающие люди. В последнее время меня стало раздражать буквально все, каждый человек стал противным. Не знаю, может быть, близятся «красные дни календаря», может, я просто устала жить в неведении. В конце концов, справедливо говорить, что я все это просто придумала. Какие-то глупые чувства. Будто я на самом деле считаю, что он способен полюбить, честно, без притязаний и пустых слов, открыться. Или я сама не даю воли человеку? Замыкаюсь, прошу замолчать. Что это даёт мне? Сердце, которое опять рассыпается на кусочки.

Чертова эгоистка.

В какой-то момент я заметила, что Холланд пристально смотрит… даже не на меня, а сквозь. Как будто в душу пытается залезть, хотя, что пытаться-то, если он уже там. Пророс. Заполнил все пустоты, проник в каждую её частичку. Так почему? Почему мне тяжело?

Он был прав, стоит в себе разобраться. Покончить с этим и всё. Завершить прекрасную главу жизни и начать писать новую.

Остерфилд пытался шутить, но безуспешно. Уже не хотелось злить Тома, не хотелось, как я предполагала, целовать Харрисона. Как мне это вообще в голову пришло? Ну, не дура ли? Где твоя гордость, где чувство собственного достоинства, Гагарина? Что с тобой не так?

Утопая в собственных мыслях, я даже не заметила, что ребята начали расходиться. Зендая смачно чмокнула моего подопечного в щёку и подмигнула ему, шепнув что-то типа: «Скоро увидимся, не скучай», и отправилась вместе с Мартой к выходу, помахав всем рукой на прощание. Николь уже успела соскучиться по Пэдди, поэтому попросила Хаза отвезти мальчика домой. Брат Тома крепко обнял меня и сказал, что будет скучать, попросил приезжать к ним чаще, а то «семейству нужно освежить круг общества».

— Хорошо, Пэдди. Я буду приезжать к вам по мере возможности. Надеюсь, что скоро увидимся. Передавай привет братьям, маме и папе. Уже скучаю, малыш. — я лишь обняла его и отпрянула.

Мы остались одни.

— Ты ревнуешь? — спросил Том. — Мы с Зен встречаемся. Для прессы. Для её карьеры. И для моей тоже. — он делал частые паузы, будто хотел обратить на что-то моё внимание.

— Я не ревную. Просто меня немного напрягает, что с утра ты целуешь меня, а после обеда — Зендаю. Тебе не кажется это странным, мистер Холланд? — мне пришлось опустить глаза и делать вид, что мой маникюр вызывает огромный интерес.

— Просто… так нужно ведь, Кристина. Пройдет время, мы построим хорошую карьеру, расстанемся. У нас обоих есть возлюбленные на стороне. Мы не хотим подвергать вас опасности. — он положил свою руку на мою.

— Только она лучше конспирируется, чем ты. Ни разу не слышала о том, что у неё кто-то есть, а вот о нас знают все. Иногда, когда иду по улице, ловлю на себе взгляды. Понимаю, публичность — неотъемлемая часть моей работы, но когда смотрят с таким… таким осуждающим взглядом. Я уже даже не захожу в социальные сети, потому что нереально что-то сделать, чтобы тебя не раскритиковали. — тяжело выдыхаю и не могу выдавить из себя улыбку.

— Это…

— … твоя работа. Торговать лицом — твоя работа. Быть популярным, сниматься в фильмах, участвовать в показах — твоя работа. Моя — организовывать эти мероприятия. А вот теперь скажи, почему меня оценивают за твою работу? Ты что-то ляпнул, а мне нужно отдуваться. Я ведь тоже не железная, имею чувства и всё, черт возьми, понимаю. — он садится поближе и приобнимает.

— Так получается, Гагарина. Так получается. Простишь? — улыбается.

— Не прощу. Лишь попрошу, чтобы ты держал язык за зубами. И давай, наконец, вернемся домой. У тебя больше нет мероприятий, а я хочу выспаться. — слегка зло кинула я в сторону Тома.

— Опять спать? А как же жизнь? Как же прогулки? Я надеялся остаться тут, провести с тобой хотя бы день, а потом уже поехать домой.

— Ты не предупредил. Почему ты никогда не предупреждаешь? Я люблю сюрпризы, но не когда они связаны с работой. Знал бы ты, что я хочу сейчас с тобой сделать. — да, я злилась. А что мне еще оставалось делать? Простить и отпустить. Нет.