— Видите? — Спросила Эшлинг, подталкивая мужа. — Теперь вы должны отменить войну.

— Это ничего не меняет. — Он медленно покачал головой.

— Согласен. Балтик отказывается признать решение вейров, поэтому он воюет с нами, — сказал Костя, глаза его стали черными, как ночь.

— Габриэль? — Спросил Дрейк.

Габриэль и Май обменялись многозначительным взглядом.

— Согласен, — медленно произнес Габриэль, поворачиваясь ко мне. — Я сожалею, Ясолд.

— Не так жаль, как мне, — сказала я, мое горло сжалось от слез.

— Бастиан? Цзянь? — Спросил Дрейк у двух молчаливых виверн.

— Все, чего я добиваюсь, это возмездия за смерть членов моего клана, — неохотно сказал Бастиан. Его взгляд на мгновение задержался на Балтике, враждебность в его глазах медленно угасла, когда он покачал головой. — Я не знаю, чему верить. Кажется немыслимым, что Первый Дракон будет терпеть кого-то, кто убил его потомков, и все же есть доказательства … Балтик был с Фиатом.

— Ты тоже устал это отрицать, да? — Я перевела взгляд на Балтика.

— В высшей степени.

— Я согласен с другими вивернами, — наконец сказал Бастиан, глядя на Цзяня.

— Чуань Жэнь приветствует возможность войны, — сказал он.

— А ты? — Я не могла не спросить.

Он слегка наклонил голову, выражение его лица было непроницаемым.

— Я сын своей матери.

— Типичный ответ дракона, — фыркнула Эшлинг.

— Тогда мы все согласны, — сказал Дрейк.

Лицо Габриэля было мрачным, когда он сказал:

— Ясолд де Бушер, рожденная серебряным драконом, с глубоким сожалением и немалой долей скорби объявляю тебя уроборосом.

Что-то внутри меня дрогнуло от его слов, какая-то неуловимая связь с ним, Май и другими серебряными драконами. Как будто внезапно оборвались крошечные шелковые нити.

— Ясолд де Бушер, — сказал низкий голос Кости. Я посмотрела на него со слезами на глазах. — Бывшая когда-то парой черного дракона, я объявляю тебя уроборосом.

Я попятилась назад к Балтику. Он поддержал меня, его лицо потемнело от гнева, когда он посмотрел на виверенов.

— Отныне тебя зовут Уроборос и ты находишься за пределами вейра, — сказал Дрейк, его лицо было бесстрастным, но глаза блестели от эмоций. — С этого момента между нами началась война. Если вы обратитесь за поддержкой в этом вопросе, вы можете сделать запрос любому виверну, признанным вейром. Безопасный проход будет предоставлен в и из совещательной комнаты.

Я подавила рыдание. Все снова пошло наперекосяк.

— Я не хочу больше смертей, — сказала я Балтику, бесстыдно прижимаясь к нему.

— Не будет, — сказал он, глядя поверх моей головы на других виверн. — Если они оставят нас в покое.

Габриэль, казалось, собирался что-то сказать, но вместо этого покачал головой и, обняв Май, ушел.

— Ясолд… — Эшлинг протянула руку, чтобы прикоснуться ко мне, но Дрейк взял ее за руку и потянул за собой. — Пожалуйста, пришли Джима сегодня вечером. Думаю, ты уже устала от него.

Бастиан и Цзянь, обменявшись взглядом, что-то пробормотали и последовали за ними.

— Ах. Похоже, стражи наконец-то прибыли, — сказал доктор Костич, взглянув на подъездную аллею. За машинами вивернов стоял черный фургон. Он скользнул взглядом по нам, колеблясь несколько мгновений. — Я понимаю, в свете сегодняшнего дня я готов снять обвинения о нападении на меня при условии, что ты отдашь мне на хранение меч света Антонии фон Эндрес.

— Ты сошел с ума, — сказал Балтик.

— Напротив, я в здравом уме. Я также очень серьезно отношусь к тому, что Талли заплатит за оскорбление, нанесенное мне во время нападения на дом серебряного виверна, как и сегодня. — Он поднял руку и из фургона выскочили двое мужчин, трусцой бежавшие к нам через поле.

— Ты не отведешь меня в Акашу! — Я схватила Балтика за руку, паника захлестнула меня.

— Нет, — спокойно ответил Балтик.

— Это твое решение, — сказал Костич, выглядя лишь слегка заинтересованным. — Меч или твоя пара. Или ты собираешься воевать с L’audela, как и с Вейрами?

— Да поможет мне Бог, если бы у меня не было этого запрета, я бы превратила тебя во фруктовый салат, — сказала я ему.

Его брови поползли вверх.

— Никогда не думал, что у тебя такой характер. Я бы никогда не нанял тебя, если бы знал. Однако это мало будет иметь значение в Акаше. Брайс, Дермотт, пожалуйста, возьмите Талли Салливан под стражу. Мы возвращаемся в Суфражистский дом в Париже, где завтра состоится официальный суд…

Зарычав, Балтик дернул рукой в сторону, вокруг руки собирались пылинки воздуха, пока не сформировался длинный, сияющий бело-голубой меч.

— Придет день, маг, когда я снова потребую этот меч.

— В самом деле? — Доктор Костич поймал меч, когда Балтик кинул его в него. — Ты можешь попытаться, дракон, можешь попытаться. Я приму это вместо наказания за твою пару. Талли… — его губы сжались, когда он посмотрел на меня.

Я вздернула подбородок и посмотрела на него так, чтобы он увидел бушующее во мне драконье пламя Балтика.

— Сорбет был превосходный. Мой комплимент. — Он пошел прочь с двумя озадаченными на вид стражниками, его рука поднялась, чтобы отклонить магический шар, превратившийся в банан, который я швырнула ему вслед.

— Черт бы его побрал! Черт бы его побрал! — Возмутилась я, поворачиваясь к Балтику. — Зачем ты ему его отдал? Я знаю, как ты любил этот меч.

— Если я скажу тебе, что ты значишь для меня больше, чем что-либо, даже такая уникальная вещь, как световой клинок, ты сделаешь со мной неестественные вещи? — спросил он, его огонь кипел в нас обоих.

— Я же сказала, что не делаю ничего неестественного! Почему ты считаешь мои простые повседневные сексуальные фантазии странными и развратными, выше моего понимания.

Он просто ждал, вопросительно подняв брови.

— Что за неестественность? Ты имеешь в виду что-то вроде того, чтобы связать тебя и покрыть все твое тело шоколадом, чтобы я смогла лизать…

Шум позади меня, напомнил мне, что мы были не одни. Я обернулась, щеки у меня пылали, когда Костя странно посмотрел на меня.

— Связать его, хм? — Задумчиво произнесла Кирена. — Молочный или черный шоколад?

— Молочный. Бельгийский. Или швейцарский, — ответила я.

— Растаявший, конечно?

— Ты можешь растопить его заранее, но я думаю, будет забавнее растопить его прямо на нем драконьим огнем.

— Гм, — повторила она, глядя на Костю.

Он откашлялся, пытаясь нахмуриться, но, похоже, не смог, так как Кирена задумчиво смотрела на него.

— Если я увижу тебя снова, Балтик…

— Ты попытаешься убить меня, — устало ответил он, обнимая меня за талию. — Да, я знаю… опять.

Костя мгновение молчал, с его лица исчезла враждебность.

— Я рад, что ты не умерла после всего, Ясолд.

— Спасибо. Приятно быть живой, — сказала я без тени иронии.

Он поклонился мне и посмотрел на Балтика.

— Я бы позаботился о ней.

Балтик подождал, видно считал до пяти, прежде чем ответить.

— Я знаю. Я никогда не сомневался в тебе в отношении моей пары.

— У тебя никогда не было повода, — сказала я, хмуро глядя на Костю. — С тех пор, как ты пришел за мной, а Костя убежал от меня, потому что боялся, что я его приму вместо тебя. — При этом воспоминании на губах Кости мелькнула легкая улыбка, на мгновение я перенеслась в более счастливые времена.

— О, неужели? Я хочу услышать об этом, — сказала Кирена, потянув его за руку. — Пойдем домой. Я хочу поплавать в пруду.

— Пруд, — сказала я, думая об том прекрасном доме с еще более прекрасным садом.

— Этот дом был построен для Ясолд, — крикнул Балтик вслед Косте. — Она снова получит его обратно.

— Ты можешь попробовать, дракон, — передразнил Костя доктора Костича. — Можешь попробовать.

Мы стояли вдвоем в поле, полуденное солнце палило на нас, запах теплой земли глубоко проникал в мою душу, где обитал огонь Балтика.

Я скользнула взглядом по его лицу, по высоким славянским скулам, вдоль вдовьего пика, к глазам, сияющим, как полированное черное дерево.