Именно из-за этой слюны ты и начинаешь шариться по окрестным стройкам вместо уроков литературы. Шаришься там неделю, шаришься вторую.

Скоро ты будешь знать все тончайшие нюансы ближайших новостроек – где под лестницей насрано, где спят бомжи и где ловят кайф токсикоманы, оставляя после себя пустые тюбики клея «Момент» или грязные тряпочки, пропитанные ацетоном.

Однажды, в очередной раз прогуливая урок литературы, ты забредаешь в лесопарковую зону в вашем районе. Уходишь в неё поглубже и присаживаешься на ствол поваленного дерева. Кладёшь потрёпанный портфель рядом, достаёшь учебник биологии и с угрюмым видом принимаешься готовиться к следующему уроку.

В тот весенний день на тебя надета синяя болоньевая куртка, но погода выдалась в меру погожей, и ты её даже не застёгивал. Под курткой виден твой старый школьный пиджак, к его нагрудному карману прицеплена язычком-держателем металлическая авторучка.

Казалось бы, такая мелочь, но, возможно, именно этот незначительный факт в тот день и спас твою нелепую серую жизнь от бесславной кончины. Ну, или в лучшем случае, спас твоё коричневое юношеское очко от постороннего вмешательства.

В общем, ты сидишь на огромном бревне среди зарослей сосен и всяких мелких кустарников, читаешь цитологию – раздел про устройство биологической клетки.

Ты не сразу замечаешь этого здоровенного детину рядом, одетого в какую-то робу серо-зелёного цвета.

– К урокам, что ли, готовишься? – спрашивает у тебя этот мордатый мужик, опуская рюкзак на землю у одной из сосен.

Ты слегка вздрагиваешь от неожиданности. Мельком и испуганно окидываешь его силуэт взглядом.

– Да, – отвечаешь ты, глядя на незнакомца исподлобья.

– А что за предмет? – снова спрашивает верзила и, как-то недобро улыбаясь, делает в твою сторону несколько тяжёлых шагов, ступая резиновыми сапогами.

– Биология, – тихо отвечаешь ты, глядя на мужика из-под прядей ровно остриженных волос, свисающих на твой прыщавый лоб.

– А, – произносит верзила и довольно улыбается. Он уже стоит в полутора метрах от тебя. – Биология – вещь полезная…

Ты вновь опускаешь глаза в учебник и пытаешься читать, но две огромные лапы в резиновых сапогах всего в полутора метрах от тебя, попадающие в пределы твоего периферического зрения, не дают покоя.

Они настораживают и пугают.

Водишь по тексту учебника глазами, но никак не можешь себя заставить понимать смысл написанного. А верзила стоит рядом и молчит.

Так продолжается, наверное, целую вечность. А если объективно, то секунд пятнадцать-двадцать. Потом мордатый мужик произносит:

– А я к себе в сад иду.

Он машет рукой куда-то в сторону, где через сотню сосновых метров и через дорогу действительно стоят садовые участки, и добавляет:

– Да вот что-то поссать захотелось…

Верзила в садовом камуфляже говорит тебе всё это, а сам и с места не шелохнётся.

Ты сидишь читаешь учебник.

Верзила стоит рядом и смотрит на тебя.

Ты сидишь читаешь учебник.

– А ты, парень, поссать не хочешь?

Бац…

Сидишь, читаешь учебник и тебе становится как-то страшновато от таких вопросов.

Рибосомы, лизосомы, митохондрии…

– Не хочешь? – настойчивее спрашивает верзила, слегка склоняя к тебе голову.

Рибосомы, лизосомы, митохондрии…

Ты весь словно сжимаешься внутри от страха.

Мужик несколько мгновений ждёт твоего ответа, и затем вслух добавляет:

– А я поссу…

Ты читаешь учебник, низко склонив голову, и видишь, как резиновые сапоги проходят мимо тебя и направляются к одной из сосен.

Чтобы облегчиться, мужик не встаёт к тебе спиной. Он поворачивается слегка боком, ровно так, чтобы было видно тебе, достаёт свой прибор и принимается обильно смачивать чёрствую кору многолетнего дерева.

Ты наблюдаешь всё это исключительно периферическим зрением, потому что на деле ты читаешь:

Рибосомы, лизосомы, митохондрии…

В жизни бывает так, что ощущаешь на себе чей-то взгляд. И боковым зрением тебе даже кажется, что этот конкретный человек смотрит прямо на тебя. Но в большинстве случаев, когда ты набираешься смелости обернуться к нему, выясняется, что смотрит он не на тебя, а куда-то мимо.

Но вот тогда, много лет назад, когда ты, будучи сопливым затюканным девятиклассником, сидел в том лесном массиве… Ты готов поклясться, что тот верзила, пока поливал мощной струёй сосну, смотрел прямо на тебя. Держал лапищами свой здоровенный прибор, ссал на дерево и внаглую пялился на тебя, сопливого затюканного пацанчика.

Периферическое зрение не могло тебя подвести. Ты готов в этом поклясться даже годы спустя. Даже двадцать лет спустя.

А тогда ты сидишь читаешь учебник…

Рибосомы, лизосомы, митохондрии…

Замечаешь, что мужик прекращает ссать, поворачивается и медленно так, вразвалочку, направляется в твою сторону.

Что-то мимолётное кажется тебе странным в его походке. Поднимаешь глаза и через прямые пряди своей чёлки видишь, что мужик направляется к тебе, так и не убрав член в штаны.

Он держит его своей правой лапой, плотно обхватив по кругу, потряхивает им снизу-вверх, будто сбрасывая оставшиеся капли мочи. И, совершая всё это, он идёт к тебе.

Если бы ты тогда был чуточку посмышлёнее, то тот факт, что член в руке мужика почему-то был в полуэрегированном состоянии, заставил бы тебя мгновенно ломануться со своим драным портфельчиком прямо через кусты малины и плотные заросли крапивы и бежать до ближайшего места с живыми людьми.

Но ты тогда не был достаточно смышлёным во всех тонкостях половой сферы. И тот факт, что в руке у мужика почему-то вдруг оказался полуэрегированный член, не внёс в твою мальчишескую голову дополнительных беспокойств.

Тебя просто сильно смущал уже сам факт того, что в тихом местечке незнакомый дядька гориллоподобной наружности и так и сяк ненавязчиво демонстрирует тебе предмет своей сомнительной мужской гордости, о котором ты даже думать боишься, не то что уж демонстрировать его прохожим.

Верзила останавливается всего в двух метрах от тебя. Он продолжает трясти членом снизу-вверх, по кольцу зажатым в ладони.

– Ты, парнишка, точно поссать не хочешь? – спрашивает мужик, свысока глядя на тебя и стряхивая с члена капли мочи, которых там давно уже нет.

Ты опять опускаешь глаза в учебник и пытаешься читать там:

Но твоё сердце бьётся в груди с такой силой, что ты от волнения даже двух слов разобрать не можешь.

– А то пошёл бы поссал, – всё не унимается мужик.

Ты сидишь, якобы читаешь…

Внутри тебя всё трясётся, но снаружи ты, видимо, само спокойствие.

Верзила стоит перед тобой с членом в руке ещё несколько секунд. Затем он с досадой принимается убирать его в прореху своих дачных штанов.

Но на душе твоей легчает лишь чуть-чуть.

Ты, совсем зелёный пацан, закомплексованный, зажатый и серый, но не как волк, а как мышь, сидишь, жутко ссутулившись, на бревне в глубине лесопарка и делаешь вид, будто читаешь биологию. А всего в двух метрах от тебя стоит огромный мужик, только что как бы невзначай размахивавший своим членом у самого твоего носа. В лесном воздухе чувствуется не запах начатого дня, а повисшее напряжение.

Мужик убирает руки в карманы своего дождевика и ещё некоторое время продолжает на тебя смотреть.

– А ты чего ручку на карман цепляешь? – говорит он.

Косишься на нагрудный карман своего школьного пиджака, к которому прицеплена металлическая авторучка.

– Зря так делаешь, – говорит мужик.

Якобы рибосомы, якобы митохондрии…

Мужик говорит: а то споткнёшься и сам же на ручку упадёшь.

Ты сидишь, якобы читаешь.

Он говорит: убери её лучше в портфель.

Сидишь, якобы читаешь.

Говорит: от греха подальше.

Внутри тебя сковывает столь сильный страх, что ты теперь просто не сможешь ломануться отсюда прочь через кусты.