– Но вы понимаете, что все, происходящее в Ирландии, может быть для вас смертельно опасным делом? – возразил я. – А ведь у вас очаровательная супруга и две прекрасных дочурки…

– Знаете, – грустно улыбнулся Сэм, – после того, что мне довелось увидеть в Ирландии, и тем более после того, как я уклонился от войны за правое дело в шестьдесят первом, я считаю, что другого выбора у меня просто нет. Пришло время платить по долгам. А о семье в случае моей смерти, надеюсь, позаботятся. Тем более что ройялти за мои книги, смею надеяться, будут выплачиваться и дальше.

У меня оставался последний аргумент.

– Но вы понимаете, что никакого комфорта мы вам обещать не можем. Почему бы вам не отплыть на корабле югороссов?

– И при этом пропустить исторический момент второго рождения флота Конфедерации? – парировал Сэм. – Я знаю, что многое из того, что сейчас происходит – большая тайна. И если надо, я могу опустить некоторые подробности, а кое-какие репортажи вообще отложить на потом. Вы же мне, я надеюсь, расскажете – какую именно информацию лучше не разглашать. Если хотите, то мы можем сделать и отдельную газету для эскадры Дикси. Тем более что молодой Александер уже показал себя мастером фотографии. И сегодня вечером мы представим вам первый выпуск «Южного креста» – про сегодняшнюю церемонию.

Я задумался. Действительно, такая газета может помочь в укреплении боевого духа наших моряков. Для проформы я поинтересовался:

– Сэм, а вы сможете публиковать в газете приказы и распоряжения командования?

– Конечно, Рафаэль! – ответил Сэм.

«Ну что ж, пора капитулировать», – подумал я и сказал:

– Сэм, у меня на «Алабаме» есть двухместная каюта, которую я смог бы отдать вам с вашим фотографом.

Глаза у изрядно поседевшего писателя засветились, словно у мальца, получившего игрушку, о которой он давно мечтал.

– Рафаэль, огромное тебе спасибо! – стал он благодарить меня. – Уверяю, что ты не пожалеешь о принятом тобой решении!

Я вздохнул и про себя подумал: «Я-то, конечно, не пожалею, а вот ты – вряд ли»…

2 марта (18 февраля) 1878 года.

Константинополь, дворец Долмабахче.

Мануэль Сильвела и Ле Вьеллёз, государственный министр Испанского королевства.

Полковник Антонова Нина Викторовна, вице-канцлер Югороссии

На столе в маленьком и красиво оформленном кабинете стояли кофейник, чашечки, сахарница, молочница, вазочки с печеньями и фруктами. Антонова пригласила дона Мануэля Сильвелу присесть на резной стул, обитый красным бархатом – наследство, доставшееся от султана Абдул Гамида, – потом сама села напротив него и сказала ему по-французски с очаровательной улыбкой:

– Я рада видеть вас, сеньор государственный министр. Надеюсь, что вы благополучно добрались до Константинополя, и вам понравились ваши апартаменты.

– Благодарю вас, сеньора вице-канцлер, – с улыбкой, также по-французски, ответил Силвела, для которого этот язык был не просто языком дипломатии, но и языком его детства. Ведь он родился в Париже и учился в Бордо, прежде чем вернуться в страну своих предков, в которой он достиг высокой должности государственного министра – так в Испании называли главу внешнеполитического ведомства.

Силвела был относительно молод – ему еще не было и сорока семи лет. До того, как он достиг своего высокого поста, он слыл покорителем женских сердец. Да и сейчас он еще нравился женщинам, даже признанным красавицам. Поэтому и в Югороссии он был готов пустить в ход все свои мужские чары, чтобы добиться успеха в переговорах. Но, увидев полковника Антонову, он, как опытный сердцевед, сразу понял, что, несмотря на всю ее миловидность и дружелюбие, с этой женщиной ему стоит выбрать иную манеру поведения. Мануэль Сильвела сумел разглядеть в вице-канцлере Югороссии совсем не свойственную женщинам силу и твердость. Так что он стал сразу держаться с ней не как с представительницей прекрасного пола, а как с равным ему по опыту и силе духа политиком.

Все это, впрочем, не помешало ему при встрече галантно поцеловать руку сеньоры Нины и подарить ей огромный букет цветов и пару изящных изумрудных сережек, когда-то привезенных его прапрадедом из Новой Гранады. Тем более что принимали его в Константинополе действительно с таким уважением, о котором он мог только мечтать в Париже или в Лондоне.

– Конечно, – продолжил Мануэль Сильвела после короткой паузы, – в это время года море часто бывает бурным, но пароход, на котором я прибыл сюда, оказался удобным, и путешествие прошло вполне комфортно. Предоставленные же мне гостевые покои оказались выше всяких похвал. Сеньора, я весьма благодарен за столь радушный прием и надеюсь когда-нибудь расплатиться с вами той же монетой в Мадриде.

– Сеньор министр, – полковник Антонова была сама любезность, – я надеюсь посетить Мадрид в самое ближайшее время. Возможно, что это будет не только Мадрид, но и некоторые другие города вашего прекрасного королевства. Такие, как, например, Гибралтар.

– Именно так, сеньора, – улыбнулся Сильвела, – мы ждем не дождемся того часа, когда над Гибралтаром после более чем полутора столетий вражеской оккупации снова взовьется испанский флаг. И, конечно же, мы помним все наши обязательства по нашему предыдущему договору. Хочу добавить, что мы бы предпочли, если бы вы согласились на аренду Роты вместо Гибралтара. Причина простая – если мы, не успев вернуть Гибралтар, сразу же отдадим его другой державе, пусть даже в аренду, то наш народ этого может не и понять. А в Роте удобная гавань и намного больше места. Хватит и для вашей военно-морской базы, и для гражданского порта. Причем, как мы и договаривались ранее, мы готовы разрешить вам построить железную дорогу из Роты в Херес, через который проходит наша дорога из Кадиса в Севилью и далее в Мадрид.

В обмен на Гибралтар и на строительство дороги мы готовы назначить символическую арендную плату – скажем, одну тысячу песо в год. С условием, конечно, что сам город Рота в пределах городских границ не будет отдан в аренду, и что вместе с флагом Югороссии над порто-франко будут висеть испанские флаги. Вне порто-франко и военно-морской базы будут действовать испанские законы, и любые товары, ввозимые на испанскую территорию, подлежат испанским таможенным сборам. Вот здесь – карты тех участков, которые мы готовы отдать в аренду Югороссии на этих условиях, а также топографическая карта местности между Ротой и Хересом. А вот карта Гибралтара, хотя, конечно, она не столь точна, как нам бы этого хотелось – все-таки крепость с 1713 года принадлежала британцам.

Сеньора Антонова, поблагодарив Сильвелу, долго и внимательно изучала карты. Минут через десять она подняла голову и сказала:

– Что ж, сеньор министр, ваши условия более чем щедрые, хотя некоторые параметры прохождения границы арендованных нами участков, а также правовых гарантий нашего там нахождения, неплохо было бы еще раз уточнить. Кроме того, я полагаю, что наша железная дорога должна будет дойти до самой Роты. Я отдам бумаги для доработки нашим специалистам и вашим людям. Уверяю, мы не хотим больше, чем вы предлагаете, просто важно, чтобы между нами не было никаких недомолвок. А сама церемония передачи вам Гибралтара, а также передачи Роты в аренду, состоится в скором времени – это я вам обещаю. Но у меня есть просьба – держите эти документы в секрете, особенно те, что касаются Гибралтара.

– Кроме меня, – ответил Сильвела, – об этом деле знает лишь его величество и трое моих самых доверенных сотрудников, которые сопровождают меня в этой поездке, а также господин посол.

– Очень хорошо, – кивнула полковник Антонова. – Сеньор министр, не так давно сеньор посол рассказал нам о том, что вы хотели бы передать Кубу в аренду Югороссии на девяносто девять лет.

– Именно так, сеньора вице-канцлер, – Сильвела перестал улыбаться, и лицо его стала серьезным и озабоченным. – Мы хотели бы поставить перед вами лишь одно условие – на острове должен чисто номинально присутствовать испанский генерал-губернатор в Гаване. Кроме того, Югороссия должна считать Кубу испанской территорией во время аренды, а также гарантировать возвращение Кубы Испании по истечении срока договора, если, конечно, наши потомки не договорятся о пролонгации договора об аренде по истечении срока действия нынешнего договора.