Так вот, в учебнике 1956 года всё это цитируется следующим образом: слово «Русь» каждый раз пишется с большой буквы, и получается что-то интересное и близкое к абсурду. Потому что, как вы прекрасно понимаете, в советской идеологии был антинорманизм принципиальнейший, что приводило к очевидному редактированию текста. Антинорманизм у нас имеет древние, мощные, отличные корни, связан он еще с именем Ломоносова, и не только его. И весь антинорманизм, в общем-то, сводится тоже к цитате из «Повести временных лет». Цитата очень простая: «А словѣнескъ языкъ и рускый одинъ». Причем, если вы хорошо помните «Памятник» Пушкина, там русским по белому сказано:

И далее идет перечень чего? Национальностей. То есть слово «язык» (это отражено, кстати, в известном вам слове «язычество», то есть народная вера), слово «язык» изначально имело значение – «народ», а уже лингвистический аспект возник позже. То есть выражение «Славянский язык и русский един» мы с вами можем понимать в современном духе, лингвистически, то есть народ русь говорит на том же языке, что и славяне. А в академическом переводе «Повести временных лет» дается просто и четко: «А славянский народ и русский един. От варягов ведь прозвались русью, а прежде были славяне; хоть и полянами назывались, но речь была славянской. Полянами же прозваны были потому, что сидели в поле, а язык им был общий – славянский».

Итак, славяне и русь – это один народ. Сложный вопрос, как это трактовать. Я хочу обратить ваше внимание на тот аспект, что варяги (они же русь) как народ гораздо ближе к славянам, чем перечисленные Нестором шведы, норманы, англы и еще готы. Они занимают какое-то промежуточное место. Существует гипотеза, она мне очень нравится, что слово «русь» происходит от скандинавского слова «руотси» – гребцы. А, как вы понимаете, что такое гребцы в условиях Северного моря? Ну хотя бы Балтику себе представьте. Вот представьте себе хотя бы сентябрьскую погоду, вы в море, штормит слегка… и вы сразу хорошо поймете, что гребля в таких прекрасных климатах – это единственный способ не околеть от холода на открытом кораблике. Это, знаете ли, на теплом Средиземном море можно на галерах плавать, гребут там рабы. Потому что там солнышко греет. В условиях Северного моря если ты не гребец, то ты очень близок к состоянию трупа, в случае чего за борт и выкинут. Чтобы корабль хорошо шел, необходимо что? Необходимы слаженные действия гребцов. Так вот, я вас хочу подвести к тому, что понятие «гребцы» в условиях корабля викингов идентично понятию «дружина», причем не только в военном аспекте. Это действительно спаянное братство, потому что от слаженности их гребли банально зависит их жизнь, они все друзья неразлейвода в самом прямом смысле этого слова.

Забегая немножко вперед, я замечу, что в «Слове о полку Игореве» есть «Русская земля», об этом мы поговорим, но там нет ни слова «русь» с маленькой буквы, в смысле – народ, нет ни слова «русин», а есть слово «русич», которое обозначает дружинников, и только дружинников, а отнюдь не всё население Русской земли: «храбрии русичи поля преградиша чрълеными щиты». И слово «русич», как вы прекрасно понимаете, грамматически означает кого? Потомков руси, это отчество от слова «русь».

И, чтобы закончить с термином «русь», я сейчас найду еще одну цитату из «Повести временных лет».

Игорь (который муж Ольги) идет в поход – и кого он с собой берет? Очень интересный список. «Игорь собрал воинов многих: варягов, и русь, полян, и славян, и кривичей, и тиверцев, и нанял печенегов». Шикарный национальный список. При Игоре уже варяги – это одно, русь – это другое, поляне, то есть славянский народ, живущий вокруг Киева, – это третье, а славяне, видимо более отдаленные славянские племена, – это четвертое. Вот такие любопытные дела.

После этого выражение «Киев – мать городам русским» звучит очень интересно и не очень привычно. Получается, что Русская земля, русские города – это те города, где роль милиции-полиции исполняла эта самая русь. То есть у руси – военная власть.

Вот такая ситуация складывается, несколько отличная от нашего учебника истории, что ж поделать.

Дальше. Известнейшие тексты про Олега, который, прибыв в Царьград, сражается с греками. Греки предпочитают от него откупиться. Кстати, нам потом это понадобится, когда до Карамзина дойдем (Карамзин деликатно сообщает, что греки вообще-то его побили, но потом всё-таки предпочли откупиться, им этот вариант больше понравился). Итак, Олег заключает с греками договор, где отдельно оговаривается, что греки должны дать руси, когда те придут (русь получит, сколько захочет), и что получат «гостье», то есть купцы (тут детально оговаривается), а затем ставит условия, что греки должны дать шелк разного сорта ему на паруса. Шелковые паруса одного сорта будут у руси, а другого у славян. При этом русь клянётся Перуном, купцы – Велесом, скотьим богом, то есть снова русь и славяне – рядом, но отличается друг от друга. Всем шелковые паруса, но шелк лучшего сорта руси, шелк похуже славянам. Но в итоге, правда, всё заменили на холстину, потому что шелковые паруса рвутся от ветра.

В этом смысле очень занятно, что известнейший свод законов называется «Русская правда». То есть правда тех, у кого власть, а власть – те, у кого оружие, всё вполне ожидаемо. Мы в школе проходили, что Ярослав Мудрый был, логично, очень мудрым и, в частности, он всячески преследовал кровную месть и требовал ее замены денежным штрафом. Я сейчас без шпаргалки не скажу, почем тогда была человеческая жизнь, важно другое: в соответствующей статье говорится, что если будет убит русин, то платить надо столько-то. Дальше мы переворачиваем, переворачиваем, переворачиваем страницы и находим статью «если будет убит славянин, то платить надо…» – как вы думаете, сколько? Полстолько? Нет, вы недооцениваете мудрость Ярослава. Столько же. То есть жизнь русина и жизнь славянина стоит при Ярославе одинаково. Славянский язык и русский язык един, понимаете? То есть жизнь русина и славянина стоит одинаково при Ярославе, но это не то что разные статьи «Русской правды», это статьи в разных разделах «Русской правды»! Вот такая вот ситуация была на Руси в десятом – двенадцатом веках.

Я здесь сделаю еще одно лирическое отступление, и я замечу, что Владимир Первый Святой был великим политиком, это безусловнейший факт. А политика – это то, что чистыми руками не делается в принципе. Я, когда мне было двадцать пять лет, работала в Госдуме, мне нескольких месяцев хватило, чтоб все мои идеалы разбились в мелкие дребезги, и я поняла, что нет, спасибо, больше я сюда ни ногой. Так вот, я, просто посмотрев на власть вблизи и изнутри, я поняла раз и навсегда, что власть и подлость, предательство, обман – это даже не две стороны одной монеты, это одна сторона одной монеты. Чистыми руками власть не делается – или ты порядочный человек, или ты человек у власти. Это не хорошо и не плохо, потому что безвластие приводит к жутким проблемам. Поэтому Владимир Первый, еще не Святой, как мы знаем, провёл очень мощную религиозную реформу, и это была реформа языческая. Он очень жестко обошелся с Новгородом, утопив его в крови, еще устанавливая культ Перуна, еще без христианизации. А потом он сообразил другую вещь, он сообразил, что если Русь не станет христианской, то на нее не будут смотреть всерьез все остальные западные державы. И поэтому христианизация абсолютно необходима, поэтому он крестится сам, поэтому крестит Русь и фактически предает своего бога.

Я обращу ваше внимание на обстоятельства того, что было с идолом Перуна. Всё это сообщает Нестор. Нестор, конечно, монах христианский и всё трактует по-своему, но факты он всё-таки излагает. Я не буду вам сейчас, нарочно не буду цитировать текст Нестора, я вам его перескажу, чтобы сместить акценты.

Происходит следующее. Когда Владимир крещеным возвращается в Киев, он приказывает идолов изрубить, а идол Перуна бросить в Днепр, и двенадцать дружинников провожают этот идол до порогов, отталкивая шестами от берега, чтобы он нигде не приставал. Нестор всё это подает как посрамление языческого бога, но чего и хотеть от христианского монаха?