Сзади раздалось шуршание, и, обернувшись, я стал свидетелем того, как Роксана неуклюже пытается подняться на ноги. Ее все еще шатало после перемещения, да и ворох нижних юбок отнюдь не добавлял проворности. В общем, пришлось подойти и помочь. Анья сдержанно поблагодарила, а потом с видом абсолютнейшей наивности задала самый идиотский вопрос из возможных:

– И что теперь? Как мы будем выбираться?

Я подумал, стоит ли обрисовывать барышне всю незавидность нашего положения или лучше поберечь ее хрупкую психику, но все же не сдержался и фыркнул:

– А я почем знаю!

– То есть как? – удивилась девушка, и лицо ее заметно побледнело. – Ты что, прыгал в портал, не зная, как станешь возвращаться обратно?

– Какая ты прозорливая, – не удержался от колкости, а Роксана действительно испугалась. Кажется, до нее наконец начала доходить вся сложность ситуации.

– Ты сумасшедший, Рей…

– На себя посмотри, – съязвил я, и девушка виновато опустила глаза. Видимо, уже и сама поняла, какую глупость совершила, последовав за нами в дом Вандебора.

А потом я подумал, что злиться глупо, аж уж ссориться с Роксаной – тем более. Как ни крути, мы теперь в одной упряжке. Подальше загнал свое раздражение и внимательно осмотрел помещение.

Мы стояли в самом центре сумеречного зала. Откуда-то сверху падал скудный свет, не столько разгоняя мрак, сколько подчеркивая черноту в дальних концах помещения. Похоже, сам зал находился под землей – в тонком луче света я разглядел массивные корни, свисающие с потолка.

– Ну и нора. – Роксана словно прочитала мои мысли, зябко поежилась и обхватила себя за плечи. – А что это за звук?

Я прислушался и уловил легкое жужжание, доносившееся из темного угла. Оно показалось знакомым, и я, на всякий случай покрепче перехватив хлыст, осторожно отправился в ту сторону.

– Ты куда? – нервно спросила моя спутница.

– Жди здесь.

Пройдя с десяток шагов, я наткнулся на какую-то мерно гудящую громадину, коснулся ладонью нагретой поверхности. Не смея верить в удачу, немного постоял, дожидаясь, пока глаза привыкнут к темноте.

– Рей, что там?

– Похоже, повезло, – негромко отозвался я, вглядываясь в знакомые очертания Ключа. Машины, подобной той, что была уничтожена вместе с солькорской лабораторией. – Иди сюда, только осторожно.

Роксана шумно вздохнула, а я провел рукой по гладкому боку механизма, нашаривая рычаг, открывающий панель управления. Она выдвинулась с тихим шорохом, толкнув меня в бок, и я склонился над россыпью лампочек и переключателей. Переливающийся всеми цветами узор был мне незнаком, да и лампочек тут было куда больше, чем на привычном пульте в вотчине Аларика. Я наобум ткнул кнопку, похожую на ту, что запускала механизм взаимодействия с порталом. Машина изменила тон – гудение стало ниже, потом вовсе сошло на нет, и панель управления вдруг разом погасла. Я поморгал, прогоняя все еще бегающие перед глазами огоньки, и снова щелкнул переключателем, но Ключ оставался все так же тих.

– Ты что, сломал его? – проницательно спросила Ксана, а я с досадой сплюнул на пол. Яду в голосе моей спутницы изрядно прибавилось, да так, что даже испуг куда-то подевался.

Яростно потыкав другие кнопки и подергав рычаги, я пришел к выводу, что самостоятельно запустить машину не выйдет. То ли ингиры поставили на Ключ защиту от чужаков, то ли я сам оказался настолько неуклюж, что умудрился угробить тонкий механизм – смысл теперь гадать? Остается только снова тащить за собой девушку и молиться Отцу Всемогущему, чтобы в целости выйти из новой передряги.

Ухватил Роксану за руку и повел ее обратно, к месту, где находился закрывшийся портал и остались валяться тела Хамелеонов. Может, на трупах удастся обнаружить что-то полезное?

Я тщательно обшарил одежду эврийцев и в одном из внутренних карманов обнаружил небольшую тубу из незнакомого плотного материала. Внутри лежал свернутый в трубочку кусок пергамента, испещренный замысловатой ингирской письменностью и непонятными схемами. Во мне снова всколыхнулась робкая надежда, что, может быть, убитый эвриец оказался здешним техником и документы имеют какое-то отношение к Ключу.

Света было недостаточно, чтобы разобраться в подробностях, и я до лучших времен спрятал тубу себе за пазуху. Вдруг повезет и я смогу найти того, кто разберется во всей этой писанине? В конце концов, я ведь все еще рассчитываю отыскать Аларика.

– Что там? – Роксана с любопытством выдохнула мне в шею.

– Пока не знаю. Кстати, ты случайно не читаешь на эврийском?

Девушка возмущенно фыркнула, а я вздохнул. Действительно, было бы чудом, если бы избалованная анья владела подобным талантом. Я и сам-то плохо разбирался в их каракулях, особенно тех, что касались технических моментов и формул, коими были напичканы попавшие мне в руки документы. Понимал речь и то с натяжкой. Все же опыт общения с ингирами за последние годы был весьма скудным и большей частью ограничивался языком кнута и кулака.

Да, туго нам придется. Я попытался вспомнить, что знаю о традициях и укладе жизни эврийцев, и, кинув задумчивый взгляд на девушку, принялся стаскивать с трупов одежду.

– Что ты делаешь? – удивилась Ксана, а я, пожав плечами, бросил ей в руки длинный балахон с разрезами по бокам и узкие штаны.

– Одевайся. В людских платьях мы с тобой будем смотреться словно пестрые птахи на снегу.

– Хочешь сказать, что мы пойдем… пойдем в Эвру?

– Похоже, выбора у нас нет. – Я без лишних слов стал расстегивать китель. – К тому же, если ты еще не заметила, мы уже в Эвре.

Долгий и жалобный стон был мне ответом.

– Надеюсь, дорогая анья не станет снова капризничать на тему неподходящего наряда? – бросил я через плечо и, отложив в сторону хлыст, поморщился. Для маскировки и оружие сменить придется, какой бы ни была непривычной для моей руки ингирская плетка.

– Хотя бы сейчас ты можешь не язвить? – возмутилась Ксана, и я, подняв удивленный взгляд, некоторое время наблюдал, как она послушно переодевается.

Не время, конечно, пялиться на женские прелести, но до чего хороша, зараза! С другой стороны, будь она менее фигуристой, вполне могла бы сойти за мальчика, и это весьма облегчило бы нам жизнь. Я смутно помнил, что женщины у ингиров считались существами второго сорта, одновременно наложницами и прислугой. И, зная взрывной характер своей избалованной спутницы, подозревал, что с подобной ролью у нее могут возникнуть сложности.

Впрочем, так далеко загадывать рано, сейчас решить бы, что делать с нашими физиономиями. Можно попробовать раздобыть краску и нанести на лица рисунки наподобие ингирских татуировок. Беда в том, что я помню только, как выглядит боевая раскраска. А вот в обиходе, насколько я знаю, эврийцы используют совсем другие рисунки. И каждый говорит о положении, статусе и даже о характере своего хозяина.

– Роксана, дай-ка сюда нижнюю юбку, – задумчиво проговорил я и, когда девушка протянула мне светлую ткань, рванул ее с треском.

Анья возмущенно взвизгнула, а я принялся хладнокровно обрывать с подола замысловатое кружево.

– Прости, дорогуша, но наша жизнь сейчас куда дороже нарядов. Замотаем вот этим головы, прикроем лица, заодно и от пыли защитимся. Ты, может быть, не знаешь, но здешняя погода сильно отличается от солькорской. Говорят, тут даже песчаные бури не редкость.

– Говорят… – тихо повторила Роксана. – То есть ты хочешь сказать, что сам здесь не был ни разу?

– Так уж вышло, прости.

Я снова пожал плечами и, затянув поверх балахона пояс, надел на шею портативный ключ. Пристроил за пазуху пустую флягу, что осталась от берольской водицы. Авось пригодится, а остальные свои вещи спрячем. Хотя, по-хорошему, их вообще лучше сжечь.

Помог Роксане закрепить косоватый тюрбан и, решив, что более внимательным осмотром займусь при нормальном освещении, подхватил скат с вещами и подал девушке руку:

– Держись. Если чутье и сквозняк меня не обманывают, где-то неподалеку должен быть выход.