Ил. 2.1. Горничная причесывает даму

Востребованность парикмахерского искусства в качестве навыка слуги можно также оценить по менее субъективным свидетельствам в виде объявлений из газет. В объявлениях о поиске работы и вакансиях умение управляться с волосами занимает видное место. Число таких объявлений резко возросло в последние десятилетия XVIII века, что может объясняться развитием газетного производства и возросшим уровнем грамотности, совпавшими с модой на более сложные фасоны причесок. Часто в них указывался навык укладывать волосы «в нынешнем вкусе», что свидетельствует о неравнодушии к моде и желании быть современным. Через объявления трудоустройства искали как мужчины, так и женщины, и работодатели адресовались к работникам обоих полов. Так, например, на страницах газеты Morning Herald от 4 января 1781 года женщина примерно тридцати лет пишет, что «умеет убирать волосы» и ищет работу в качестве горничной для дамы, а неженатый джентльмен желает нанять слугу, от которого «требуется умение причесывать волосы и чисто брить»129. В то время как горничные предлагали парикмахерские услуги исключительно для работодателей-женщин, мужчины-слуги, как, например, Джон Макдональд, нередко могли обслуживать как хозяина, так и хозяйку. Так и было в случае с благонадежным мужчиной около тридцати восьми лет от роду, искавшим работу, который мог «убирать волосы леди или джентльменам в нынешнем вкусе и чисто брить»130. Навыки парикмахерского мастерства повышали шансы на трудоустройство не только для горничных и камердинеров, но и для мужчин и женщин, искавших должность или требовавшихся на удивительное разнообразие позиций: один джентльмен желал нанять опытного конюха, который не только умел бы подковывать лошадей, но и «кое-что понимал бы в прическах»; а женщина, которая хотела получить место помощника учителя в пансионе, отмечала свои навыки владения французским языком, рукоделия и умения убирать волосы131.

Для привлечения потенциальных работодателей некоторые предприимчивые люди, такие как Джон Макдональд, брали уроки у профессионалов, поскольку, хотя стрижка и уход за волосами в основном происходили на дому, существовали и независимые парикмахеры. Уже в XVI веке камеристки и горничные специализировались на стрижке, завивке, окрашивании и укладке женских волос. Например, Бланш Суонстед была камеристкой Анны Датской, жены короля Якова I. После смерти Анны в 1619 году Бланш обратилась к королю с просьбой о пенсии, заявив, что из‐за прислуживания покойной королеве она потеряла своих бывших клиенток и средства к существованию132. Сэмюэль Пипс сообщает нам в своих дневниках, что камеристка супруги Карла II, Екатерины Брагансской, была француженкой по имени г-жа Готье133. В 1747 году Р. Кэмпбелл в своем описании лондонских профессий охарактеризовал горничную как «премьер-министра» женской красоты – злободневный намек на относительно недавнее создание этой политической должности. Горничная «вооружает слабый пол этим опасным оружием, красивыми кудрями и очаровательными локонами: она подстригает их волосы по моде, придавая им всевозможные формы». По словам Кэмпбелла, это ремесло было «чрезвычайно прибыльным»134.

Ил. 2.2. Визитная карточка парикмахера начала XIX века. Парикмахер совершает визиты на дом, предлагая свои услуги дамам и господам, семьям и школам. На витрине справа демонстрируются товары, которые можно у него приобрести, в том числе расчески и щетки, а также такие продукты, как краска для волос, масло макассара, медвежий жир и мыло

Ил. 2.3. Pекламное объявление из газеты 1778 года от некоего мистера Пейнти, дамского парикмахера, открывшего собственную академию для обучения искусству женских причесок

Однако к тому времени, когда Кэмпбелл использовал определение «камеристка» (tire-woman), оно, вероятно, казалось все более старомодным. Развивалась новая профессия, получившая название «парикмахер», и в основном ее представляли мужчины. В течение XVIII века число этих специалистов росло в геометрической прогрессии: во время коронации Георга II в 1727 году сообщалось, что в Лондоне было всего два парикмахера; в 1795 году, по оценкам современников, общее их число в Британии составляло пятьдесят тысяч135. Они оказывали услуги мужчинам и женщинам, продавали парфюмерные товары и средства по уходу за волосами (ил. 2.2), а кроме того – ведь то была эпоха париков – также завивали парики и делали прически с накладками и шиньонами. Некоторые давали уроки, другие открывали собственные академии (ил. 2.3), третьи повышали ставки и открывали для себя мир издательского дела, становясь авторами трактатов и учебников о волосах и парикмахерском мастерстве. XVIII век был золотым веком индустрии волос. Некоторые из таких парикмахеров обрели нечто наподобие звездного статуса. Если у королевы Екатерины была камеристка, то уже сто лет спустя королеве Шарлотте, супруге Георга III, прислуживал парикмахер по имени Суарди. В 1619 году Бланш Суонстед вынуждена была обратиться к королю с просьбой о небольшой пенсии, на которую она могла бы жить, но в 1788 году Суарди потребовал 200 фунтов стерлингов за услуги, оказанные Шарлотте в течение всего одного лета136. Это была огромная сумма по любым меркам, в современном эквиваленте она составляет более 22 000 фунтов стерлингов137. Королева, как оказалось, не готова была пойти на такие расходы, договорившись о том, чтобы нанимать его, только лишь когда потребуется, на основе почасовой оплаты. Тем не менее согласилась ли она нанять Суарди на полный рабочий день или нет – в каком-то смысле не имеет значения, поскольку этот случай служит иллюстрацией необычайно быстрого становления новой профессии, профессионального «затмевания» женщин парикмахерами-мужчинами, принятия новой парадигмы, в соответствии с которой мужчины обслуживали клиенток-женщин, и формирования представления о парикмахере как о гениальном стилисте, который мог диктовать условия сильным мира сего (ил. 2.4).

Ил. 2.4. Парикмахер-мужчина делает прическу женщине. Цветная гравюра начала XIX века. Гребень и ножницы, его профессиональные инструменты, находятся под рукой в кармане его фрака. Высоко поднятый воротничок его накрахмаленной рубашки, печать на цепочке у пояса и облегающие панталоны, закрепленные штрипками, говорят о том, что он следует последним модным веяниям

По словам миссис Пейпендик (1765–1840), одной из фрейлин королевы Шарлотты, в то время услуги парикмахера можно было получать двумя способами. Большинство дам из высшего общества, как поясняет Пейпендик, нанимали парикмахера либо на основе ежеквартального контракта на ежедневное создание причесок – на таких условиях предлагал свои услуги королеве Суарди, либо по особым разовым случаям – как предложила ему в ответ королева138. По особым случаям сама миссис Пейпендик пользовалась услугами некоего мистера Кида. Между строк ее мемуаров мы можем видеть, что, должно быть, между ними существовали близкие профессиональные отношения. Она полностью доверяет ему, называя его «кавалером дня» и полагаясь на его «неподражаемый вкус», в стремлении выглядеть наилучшим образом на концертах, на крестинах своего старшего сына и при позировании известному портретисту Иоганну Цоффани. И, как и в случае с любым проверенным временем парикмахером, миссис Пейпендик раздражало не столь искусное исполнение другого мастера, так что, когда порой ей приходилось довольствоваться услугами некоего мистера Тейлке, она считала, что «прическа была ей не к лицу», и даже жаловалась, что «дурные черты лишь усугубились»139. Королева Шарлотта так же прогадала, сменив вымогателя Суарди на другого парикмахера, мистера Дункана. Несмотря на личные рекомендации некоторых из ее фрейлин, Дункан, по ее словам, «не имел вкуса», и ему недоставало изобретательности Суарди: «он был не способен исполнить ничего кроме обычных примеров парикмахерского искусства»140.