Ивана, мужа Ганлевской, в ту ночь не было дома. Он где-то пьянствовал.
Женщина приоткрыла глаза и сквозь прищуренные веки осторожно, с некоторой опаской осмотрелась. Мелькнула испуганная мысль: в дом проникли воры... В лунном свете, падавшем из окна, Ганлевская увидела невысокую женскую фигуру, замершую возле ее постели.
Волосы на голове Нины встали дыбом! В двух шагах от кровати застыла ее мать, скончавшаяся ровно полгода тому назад. - Здравствуй, дочка,сухо сказала покойница. Нина в ответ лишь слабо ойкнула. Она попыталась натянуть одеяло себе на голову, заслониться им
от призрака умершей. Увы, попытка окончилась ничем. Все тело. Нины, включая руки, оцепенело.
Покойница была облачена в тот самый наряд, в котором ее уложили в гроб. Выглядела она вполне материально.
Дрожащим голосом Нина Ганлевская прошептала: - Мама, уходи сейчас же туда, откуда пришла. Я боюсь тебя. Ведь тымертвая!
Привидение проигнорировало ее просьбу. Оно сделало два коротких шага вперед вдоль кровати, на которой лежала на спине перепуганная беременная женщина. Округлый раздувшийся живот последней возвышался над постелью куполом, прикрытым тонким одеялом. Покойница остановилась, повернувшись лицом к кровати, слегка наклонилась над ней и возложила ладони на округлый живот своей дочери.
В ту же секунду Нина Ганлевская, по ее словам, испытала сильнейший психологический шок. Ибо тотчас же выяснилось, что привидение не просто выглядело материальным, а было таковым на самом деле. Нина явственно ощутила давление двух ладоней, когда руки призрака прикоснулись к ее животу. Причем не просто прикоснулись. Руки стали мерно и очень сильно давить на живот - придавят и отпустят, придавят и опять отпустят...
- Что ты делаешь, мама? - вскричала в ужасе Нина.
- Делаю доброе дело,- тоном, по-прежнему безэмоциональным, очень сухим, проговорила покойница. - Уходи! Я боюсь тебя. - Никуда не уйду, пока не удавлю его. -Кого?-ахнула Нина, сама, впрочем, уже догадавшись, каким, скорее всего, будет ответ.
- Твоего очередного сына,- молвил призрак умершей.
-Ты... хочешь... задушить... моего ребенка?-произнесла Нина, запинаясь, паникуя все более и более.- Но зачем?!
- Так надо. Так будет лучше для тебя. - Не смей прикасаться ко мне. Убери руки! Уходи туда, откуда пришла. Не уйду, покуда не удавлю его.
- Уходи, уходи!
Покойница не обратила на крики своей дочери ровным счетом никакого внимания. Она продолжала методически надавливать обеими ладонями на живот Нины. При этом она приговаривала:
- Я задавлю его, чтобы он в дальнейшем не мучил тебя... Задавлю, чтобы не мучил... Задавлю...
-Мамочка, прекрати. Христом Богом заклинаю, пре-кра-ти!!!
Вздрогнув, покойница отшатнулась всем телом от беременной женщины.
- Бога призываешь на помощь,- поджимая губы, констатировала она с укором в голосе.- Зря делаешь это, доченька. Да, зря. Если твой сын родится живым, он принесет тебе в будущем множество несчастий и страданий... Я пришла, дабы уберечь тебя от них. - Христом Богом прошу, уходи! Христом Богом! Едва Нина Ганлевская произнесла имя Божье в третий раз, как привидение сгинуло.
Спустя пару недель у Нины родился сын. Он родился бездыханным пуповина захлестнула его горло, как петля-удавка. Тельце новорожденного было все синим, а под глазами виднелись багрово-красные кровоподтеки. Врачи принялись откачивать ребенка, делать ему искусственное дыхание. И вскоре младенец задышал, ожил.
- Сейчас моему сыну - более тридцати лет,- говорит Н. Н. Ганлевская.На протяжении всех этих лет он беспрерывно мучил меня, не поддаваясь никакому воспитанию. Рядом со мной рос хулиган, сквернослов и дебошир. Словом, мальчик пошел характером весь в своего отца. Учился он в школе очень плохо, едва переползал из класса в класс. С великим трудом удалось мне пристроить его в ПТУ, где он опять-таки оказался в числе самых плохих, самых хулиганистых учащихся. Начал пьянствовать. После окончания ПТУ пошел работать на стройку. Вскоре там погиб по его вине человек. Непутевого сыночка моего тут же посадили в тюрьму... Права была моя покойная мать, когда, явившись с того света, напророчила мне сплошные слезы да страдания с этим хулиганом, а потом уже и уголовником. Иной раз я думаю: может
быть, она была права и в другом, в своей попытке придушить младенца еще до его рождения? Попытка не удалась по моей вине. Я воспротивилась ей, воззвав о помощи к Богу. Грешно, конечно, так говорить, но сейчас я жалею о том, что воспротивилась.
В 1974 году Ганлевская попала в больницу с диагнозом "гнойный аппендицит". Операция по удалению гнойника из тела была тяжелой, длительной, проводилась под общим наркозом... Спустя пару часов после ее окончания Нина пришла в себя и обнаружила, что лежит на больничной койке в общей палате. Дикая боль разрывала ее живот.
Женщина заворочалась на койке, застонала и... умерла. У нее остановилось сердце. К счастью, в палату как раз входила медсестра, направлявшаяся именно к Ганлевской, чтобы проверить, как та себя чувствует. Медсестра подняла тревогу. Прибежали врачи. Был сделан укол' прямо в сердечную мышцу Нины, были применены массаж и искусственное дыхание. Через пять-семь минут после начала интенсивной терапии остановившееся сердце забилось вновь. А еще через пять минут Ганлевская открыла глаза.
Первым, что она сообщила обступившим ее медикам, были слова:
- Только что я побывала на том свете. По утверждению Ганлевской, ее краткое путешествие в мир иной началось с того, что под нею разверзлась бездна. Возникло ощущение падения вниз с немыслимой скоростью.
- Я падала ногами вперед в какую-то пропасть,- вспоминает Нина.Падала долго. Внезапно падение замедлилось, и я с размаху села на что-то вроде невысокого пенька. При этом подошвы ног уперлись в нечто вроде земли. Там, где я очутилась, было темно и прохладно.
Строго по вертикали прямо над собой Нина увидела солнце. Это было странное солнце. Во-первых, оно висело очень низко - его слепящий диск парил где-то метрах в двадцати над головой женщины. Вовторых, яркое "солнце" почему-то ничего не освещало окрест. Ганлевскую окружала сплошная темнота. Впрочем, не такая уж и сплошная.
Проморгавшись после того, как .она бросила взгляд вверх на ослепительный желтый диск, Нина увидела перед собой слабое свечение. Она присмотрелась и поняла, что напротив нее находится вход в какой-то тоннель, широкий и очень длинный. Свечение исходило от его внутренних стен. В бездонной глубине тоннеля - где-то там безумно далеко - сияло нечто, похожее на горящую фару: этакий круглый огонек, едва видимый в отдалении.
Прямо за входом виднелись в левой стене тоннеля две двери. Над каждой из них парила в воздухе человеческая фигура. Над той дверью, которая была ближе к входу, высилась женщина. А над той, что располагалась немножко дальше от входа, замер мужчина. Это были покойные родители Ганлевской. Нина услышала их голоса.
Мать-покойница сказала, обращаясь к^отцу-покойнику: - Я думаю, сейчас самое подходящее время забрать дочку к нам.
- Нет,- возразил ее муж-мертвец.- Еще не время. - А я считаю, пришла пора забирать ее,- настаивала на своем покойная матушка Нины. - Ты ошибаешься, дорогая.
- Нет, не ошибаюсь. Здесь ей будет куда лучше, чем в мире живых людей.
- Но ее урочный час еще не пробил,- продолжал возражать своей супруге дух покойника.- У нее осталось еще немало неотложных дел в мире живых. - А я говорю тебе, пора забирать ее к нам! И вот так они все препирались да препирались - нудно и однообразно, ни разу даже не взглянув при этом на Нину, недвижимо сидевшую на чем-то вроде пенька перед входом в тоннель. Каждый настаивал на своем.
Вдруг в глубине тоннеля появился Иван, муж Ганлевской. Заметив муженька, Нина удивилась. Подумала, неужели следом за моими родителями и Ваня уже помер? Когда же это случилось, если еще вчера он был жив? А ежели не помер, то каким манером, спрашивается, угодил сюда, в страну мертвецов?
