Кучеров терпеливо прислушивался.
Сквозь однообразный шум воды и визг пилы ему удалось расслышать иные звуки. Сомнений не оставалось: соседи тайком ловят радиопередачи из Москвы.
Кучеров был так шумлив, так постоянно озабочен собственными делами и махинациями, что Тамара вскоре перестала обращать на него внимание. Он же не преминул запомнить, что к новым соседям забегали несколько раз неведомые люди со свертками: что-то принесли, что-то унесли.
Первое столкновение с Кучеровым было неожиданным. Однажды под вечер в подворотню въехала подвода - это штаб одной из партизанских бригад прислал Тамаре продукты: ее предупредили заранее. Продукты надо было раздать семьям советских воинов и партизан. Часть продуктов приказано было продать на базаре, чтобы создать впечатление, будто Тамарины односельчане приехали в Минск по торговым делам.
Тамара, ожидавшая подводу целый день, выбежала навстречу и прямо в подворотне столкнулась с немецкими солдатами. Они просто шли мимо, но, увидев мешки с мукой, мясо, овощи, остановились, окружили подводу, начали расспрашивать, что сколько стоит. Тамара оцепенела, двое бородатых партизан, доставивших подводу, сделали вид, что возятся с подпругой, и в этот момент к собравшимся подпрыгивающей своей походкой приблизился Кучеров в брезентовой потрепанной спецовке.
- Отойдите в сторонку, сейчас уладим, - тихо бросил он Тамаре и заворчал на прибывших: - Чего стали? Людям дорогу загородили. А ну, давай в сарай, да поживее...
Немцам он объяснил:
- Господа, я - коммерсант, продукты мной приобретены в обмен на спирт. Сегодня продавать ничего не буду, время позднее. Пожалуйста, завтра... Там посмотрим. Сами понимаете, коммерция...
Слово это явно вызвало у солдат уважение, они отправились дальше. Тамара опомниться не могла от изумления и только что пережитого страха. Оказавшись к ней поближе, управдом - он подталкивал подводу - шепнул доверительно:
- Не рекомендую оставлять ваших гостей на ночлег.
- Да что это вы? - Тамара старалась не выдать тревоги.
- Не бойтесь, я вам хочу помочь. Подводу с лошадью оставим в сарае, а людей надо устроить. У вас им оставаться нельзя.
Тамара стояла в полной растерянности. Почему вдруг управдом, этот делец, связанный и с немецкой управой и с полицией, печется о ее безопасности? Не ловушка ли это? Но отступать было некуда: отказаться от его помощи - значит наверняка привлечь внимание немцев.
Между тем Кучеров, даже не дожидаясь ее согласия, продолжал распоряжаться.
- Давай, хлопцы, ко мне, - обратился он к троим прибывшим и растворил дверь своей квартиры.
Тамара, ошеломленная, последовала за ними.
- Ну так вот, - сказал Кучеров, прикрывая за собой дверь. - У Тамары оставаться опасно, ко мне уже наведывались насчет нее справляться. Не понравилось полиции, что она съехала так неожиданно, у них не спросившись.
Когда на улице и в доме все стихло, Кучеров бесшумно вывел из своей квартиры троих приезжих мужчин. Он устроил им ночлег на чердаке соседнего полуразрушенного дома.
- Тут вам будет спокойно. Без меня - никуда. Располагайтесь, а завтра я сам приду за вами.
И партизаны уступили, не зная, верить или не верить. Каждый день они буквально ходили по острию ножа, и оставалось полагаться лишь на свою интуицию. Кучеров говорил с ними как товарищ, как старший, да и на сон, на отдых все это время у них оставались считанные минуты, поэтому они просто повалились на сваленное в углу тряпье и забылись тревожным сном, похожим на бодрствование.
А вот Тамара и Таня не могли уснуть всю ночь, ворочались, тихо переговаривались, стараясь не разбудить Терезу Францевну: она совсем сдала в последнее время.
Таня все допытывалась у Тамары, что она знает о Кучерове, какой он человек, что делал до войны, а Тамара, как назло, не могла ровнехонько ничего припомнить.
На следующее утро продовольствие, прибывшее в адрес Тамары, поступило по назначению с соблюдением всех мер предосторожности. Часть продуктов, как и было приказано, распродали. И подвода с партизанами, получившими в Минске немало нужных сведений, отправилась в обратный путь.
Сколько ни гадали Тамара с Таней, но так ничего и не смогли решить. Однако они заметили: управдом использует каждый случай, чтобы заговорить с ними.
- Вы, Таня, такая же сестра Тамары, как я - ее дедушка, - бросил он однажды шутливо, проходя мимо тащивших корыто с грязной водой Тамары и Тани.
Тамара едва не отпустила руку, грязная вода плеснулась на землю. На что он намекает? Что это - угроза или вымогательство? Может, взятку хочет получить?
Кучеров усмехнулся, и каким-то новым, незнакомым выражением усталости, иронии засветилось его лицо.
- Я все знаю, Тамара Сергеевна. Знаю, почему у вас каждый вечер льют воду из крана. Знаю и насчет подводы, откуда она прибыла. Мне, так сказать, по должности приходится быть наблюдательным. Управдом...
- Что вы хотите сказать? При чем тут вода?
- При том, что работать нужно осторожнее, чище, чтобы комар носа не подточил. Вы вот сейчас думаете про себя: "Чего этот самогонщик Кучеров меня поучает? Спелся с оккупантами и вообразил, что вечно будет на его улице праздник..."
- Павел Михайлович, ничего я такого не думала, - в сердцах возразила Тамара.
- Так вот, если уж вы мне доверили свои дела (Тамару покоробило от этого фамильярного "доверили"), я не возражаю, чтобы и вы кое-что обо мне узнали. Так вот, самогонный заводишко Павла Кучерова - партизанское предприятие. Весь доход идет в распоряжение бригады... Какой именно, это неважно. За нашу продукцию, сами понимаете, любой товар можно добыть: батареи там, аккумуляторы, шрифт, бумагу, а коли надо - то и кое-что из боевого снаряжения.
С того дня в квартире Тамары уже не лились по вечерам из-под крана потоки воды, никто не пилил дрова. Но это не означало, что радиопередатчик не сообщал сводок Советского Информбюро: просто его с помощью управдома перенесли на чердак, где однажды нашли приют трое партизан, приезжавших с продуктами. На чердаке этом, запертом обычно тяжелым лабазным замком, управдом Кучеров устроил что-то вроде кладовки.
