Заработали 45-мм пушки «бэтэшек», вскоре к ним присоединилось и 76,2-мм орудие Т-34 самого комроты. Над покосившимися крестами и замёрзшими могилами встали чёрно-красные взрывы, вверх полетели доски от блиндажей и земляных укреплений. Пулемётные точки «гасли» одна за другой. Досталось и артиллеристам – причём по полной. Как ни укрывались они, как ни прятались, как ни маскировались, но всё равно всех обнаружили и накрыли орудийным огнём.

После этого советские танки, проломив с ходу каменную ограду, ворвались на погост. И пошли давить гусеницами немецких пехотинцев, утюжить ещё «живые» пулемётные точки! Гитлеровцы, не выдержав, бросились наутёк – срывая на ходу и кидая в грязный от взрывов снег чужие шинели и ватники. Не дай Бог в неразберихе свои же примут за противника и расстреляют.

Но убежать и спастись удалось далеко не всем – многие так и остались лежать на сельском кладбище, что весьма символично. После боя убитых немецких солдат даже таскать далеко не пришлось – похоронили тут же, свалив в ямы от блиндажей и закидав сверху землёй и снегом. Пусть пока здесь полежат – до весны. А как оттает почва, похороним уже лучше, основательней, закопаем глубже – так, чтобы и следа от них на нашей земле не осталось. Чтобы не было ни памяти о них, ни знака какого-то на месте их бесславной гибели.

Мотострелки, ободрённые смелой атакой танкистов Бурды, наконец поднялись и пошли на Скирманово. С нестройным «ура», утопая по колено в снегу, добрели до кладбища, а затем – и до окраинных улочек. Гитлеровцы отступили, не оказав серьёзного сопротивления.

Но их отход продолжался недолго: буквально через двадцать минут, едва наши бойцы закрепились на околице, сражение вспыхнуло с новой силой. Немецкие солдаты, засевшие в деревенских избах, дрались отчаянно, стреляли из окон, из подвалов, с чердаков. Винтовочный разнобой то и дело прерывался длинными пулемётными очередями – патронов, видимо, ещё было в достатке. Битва шла за каждую избу, за каждый амбар, за каждый сарай и курятник.

Как-то давно, ещё в школе, Костя прочёл в одной книге, что война пахнет порохом. Может, так оно раньше и было – в прежние времена, но сейчас она пахла совсем иначе: раскалённым металлом, копотью и бензином. И ещё – горелым человеческим мясом. От чадящего в амбаре панцера несло густым смрадом, чёрный дым лился на заснеженную деревенскую улицу. Внутри немецкого бронированного «гроба» догорали останки экипажа.

Недалеко от полуразрушенного амбара, где укрылся Т-34, осторожно шныряли немецкие автоматчики, пытались подобраться ближе. Костя усмехнулся: давайте, дорогие гости, ждём! И приказал мехводу Лесовому: теперь вперёд! Пора снова поработать.

На другом конце Скирманова, у кладбища, шёл ожесточённый бой, значит, нужно помочь своим, отвлечь гитлеровцев. Да и стоять уже без дела, прятаться было нельзя: гитлеровцы пришли в себя, сейчас начнут охоту на одинокий Т-34. Нужно или совсем уходить, или же… Костя выбрал второй вариант: немного времени ещё есть, до темноты пара часов, можно развить успех. А там как получится… Оставить село всегда успеем, это легко, но как потом забрать его обратно?

Двигатель натужно взревел, Т-34 выполз из своего укрытия и оказался прямо посередине улицы. Немецкие солдаты брызнули в разные стороны:

прижались к земле, залегли в придорожных канавах (может, не заметят?), спрятались за невысокими палисадниками.

Костя слегка толкнул мыском сапога Ивана Лесового: двигай прямо, попытаемся прорваться в центр Скирманова. Даже один советский танк – и то сила! Шли по деревенской улице не спеша: внимательно смотрели по сторонам, наблюдали за домами, где прятались гитлеровцы. Они пока не решались подбежать и метнуть на броню «зажигалку» или же гранату, ждали чего… Наверное, уж лишком грозно выглядел Костин Т-34! Чёрный от копоти, с круглыми вмятинами на башне и длинными рваными полосами на корпусе, надсадно, гулко ревущий, громыхающий гусеницами, бьющий из пушки и пулемётов… Такого зверя так просто не убить!

Но вот из узкого проулка показался немецкий танк, Pz.III. Сначала чуть высунулся скошенный «нос», затем появилась кургузая, словно обрезанная, пушка и, наконец, – квадратная, лобастая башня, которая тут же начала поворачивать короткий «хобот» в сторону «тридцатьчетвёрки».

Командир «тройки», видимо, решил: пора уничтожить этот наглый русский танк! Конечно, по идее, ему следовало бы ещё немного подождать, пока Т-34 не пройдёт мимо и сам не подставится бортом, но уже, видимо, не терпелось. Или же пришёл приказ – немедленно вступить в бой, пока этот русский не натворил дел. Может прорваться в центр и разбить баррикады, за которыми прячутся немецкие пехотинцы. Наскочит на полной скорости, подомнёт под себя – и конец всем.

Костя Чуев, к счастью, успел заметить вылезающий панцер, крикнул Ивану Лесовому: «Короткая!» Танк, слегка качнувшись, замер, заряжающий Борис Локтев привычно загнал в казённик бронебойный снаряд. Костя закрутил рычаг наводки орудия и одновременно стал ловить в тонкую сетку прицела «лоб» башни «тройки». Сейчас, подожди, ещё пара секунд… Важно было попасть с первого раза, чтобы панцер не успел ответить: расстояние очень короткое, 50-мм немецкая пушка почти наверняка пробьёт броню Т-34. В такой дуэли побеждает тот, у кого крепче нервы, твёрже рука и вернее глаз.

Костя уже почти закончил выцеливать панцер, когда перед его танком встал чёрно-красный фонтан – опять заработали 10,5-см немецкие гаубицы. Взрывная волна стальным молотом ударила по машине, Костя на короткий миг потерял сознание, из носа и ушей пошла кровь. Но, к счастью, быстро пришёл в себя и крикнул Лесовому: «Уводи!» Иван мгновенно всё понял, налёг на рычаги, «тридцатьчетвёрка» медленно, но верно начала пятиться, уходя с линии огня.

Но перед тем как отступить, Костя всё же успел выстрелить: дотянулся ногой до педали, нажал. Пушка звонко бабахнула, стальная чушка полетела в сторону «тройки». Попал или нет – Костя не понял, но панцер на его выстрел не ответил. «Значит, всё-таки влепил», – решил про себя Чуев. Немецкие гаубицы попытались достать его, накрыть огнём, но Иван Лесовой отлично знал своё дело – как правильно уходить из-под обстрела. Резко кидал машину вправо, влево, вилял, прятался за деревья… Через пять бесконечных минут «тридцатьчетвёрка» отползла на исходные позиции – за полуразрушенный амбар. Там уже не достанут – толстые старые тополя отлично прикрывали машину.

Теперь следовало отдышаться, глотнуть свежего воздуха и осмотреть танк – всё ли в порядке? Чтобы потом, если понадобится, повторить атаку. Но уже по-другому: не переть нагло по улице, а попытаться обогнуть через огороды. Там хоть и вязко (мокрый снег, земля и глина), но зато намного безопаснее, меньше вероятности нарваться на очередной панцер. Немецкие машины не столь проходимы, как наши, ледяной каши и грязи очень боятся. Значит, есть шанс появиться внезапно и нанести неожиданный удар. А затем опять отойти, спрятаться, попытаться выманить противника на себя, под свой выстрел.

Тактика засады, хорошо освоенная Костей ещё в первые месяцы войны, полностью себя оправдывала: гитлеровцы не привыкли к внезапным коротким столкновениям, когда всё решали личный опыт и умение (а также талант – без него в бою тоже никак!). Они больше полагались на правила, уставы, на утверждённую и крепко выученную тактику боя. Единоличная дуэль (танк на танк, выстрел на выстрел) рассматривались как вынужденная мера при лобовом столкновении с противником. Гораздо лучше, удобнее и безопаснее, как считалось, действовать сообща, в составе роты и батальона, идти в бой строгим строем (скажем, «углом назад»), поддерживая и прикрывая друг друга, чем сражаться в чистом поле один на один.

Так что Чуеву было гораздо проще, чем немцам: он полагался только на самого себя (и на экипаж, разумеется) и ни на кого больше. И не ждал никаких приказов, распоряжений, решал всё сам. Ибо уже на опыте знал: счёт в танковом бою идёт на секунды, докладывать некогда, надо думать самому. И именно от твоего решения зависит не только собственная жизнь, но и жизнь твоих боевых товарищей.