- Ты мой герой, - целую ее в макушку. – Спасибо Богу за маленькие чудеса.

- Аминь, - она еще раз целует мой живот, напоминая мне о самом лучшем чуде в моей жизни.

*

Отец Келси не похож на тот образ, который я себе придумала. Почему-то мне казалось, что он будет как Саймон ЛаГри – худым, гибким и с подкрученными усиками. Вместо этого передо мной сидит высокий широкоплечий симпатичный мужчина с обаятельной улыбкой.

Когда мы с Келс входим в ресторан, он приподнимается и машет нам, приглашая к столику. И только Крошка Ру собирается поздороваться с ним, как он тут же немного неуклюже обнимает ее и долго не отпускает. Ей становится неловко, но она делает все возможное, чтобы ответить на это приветствие.

- Отец, как поживаешь? – Келс отходит от него, протягивая мне руку. Я немедленно беру ее в свою. Все будет хорошо, Крошка Ру. Я не позволю ни ему, ни кому-либо другому причинить тебе боль.

- Солнышко, я страшно волновался. Честно, очень сильно, - он машет в сторону кабинки, приглашая нас последовать за ним. – Как ты?

Келс ждет, когда я проскользну первой и усаживается напротив своего отца, не отпуская моей руки.

- Мне пришлось нелегко, но я выдержала.

- Моя девочка. Ты всегда была бойцом.

- Да, конечно… - она улыбается мне и поворачивается к нему. – Я хочу представить тебе Харпер Кингсли.

Он улыбается, протягивая мне руку. – Приятно познакомиться. Кажется, мы уже разговаривали один раз по телефону.

Мне приходится отпустить руку Келс, чтобы пожать ему руку. Спокойно, Крошка Ру. Мы победим. Даже если твоему отцу это придется не по нраву.

- Так и есть, сэр. Когда Келс была в больнице.

- Тогда я рад, что могу с вами познакомиться лично. Я очень благодарен за вашу помощь.

- Была рада помочь, сэр, - надо быть вежливой с отцом Келси, независимо от обстоятельств.

- О, пожалуйста, не называйте меня так формально. Я Мэтт.

Смотрю на Келс, которая отпивает свою воду, и с недоверием уставилась на своего отца. Она ставит стакан на стол.

- С каких это пор? – в ее голосе холод.

- Что? – переспрашивает он.

- С каких это пор ты Мэтт?

Он ошарашен этим вопросом и с запинкой произносит:

- Все меняется, Келси. Люди меняются.

Она недоверчиво смотрит на него.

- А я думала, люди ведут себя всегда очень предсказуемо.

Ее отец грустно улыбается в ответ:

- Да, боюсь, что ты права. Мы с твоей матерью вели себя очень предсказуемо с тобой. И боюсь, очень плохо.

- Это не новость, - с горечью говорит Келс. Но тут же ловит себя на этом и натягивает на себя маску безразличия.

Мэтт протягивает руку через стол и обхватывает ее запястье своей широкой ладонью.

- Я полностью заслужил это, ты абсолютно права. Но я рад, милая, что в тебе есть внутренний огонь. Жаль, что не я научил тебя постоять за себя. Слишком долго я занимался выяснением отношений с твоей матерью, а когда ушел от нее, то тем самым бросил и тебя. Это решение, о котором я буду жалеть всю жизнь.

- Почему? Ты же получил, что хотел, - она осторожно освобождается от него.

Возвращая руку на свое место, он бросает взгляд на свой «ролекс» и бриллиантовые запонки.

- Да, тогда мне казалось, что я знаю, чего хочу. А следовало бы выбрать тебя.

По щеке Келс вот-вот начнут катиться слезы, но она сдерживает их и еще крепче сжимает мою руку.

- Мне нельзя было тебя оставлять тебя с нею. Я был неправ. И никогда не смогу найти себе оправдания за это, детка.

Одна слезинка катится по ее щеке.

Стараясь закрепить достигнутое, Мэтт продолжает:

- Я знаю, что не могу изменить прошлое. Но мне хотелось бы изменить настоящее. Мне не нравится то, что я совсем не знаю тебя и не являюсь частью твоей жизни. Мне бы хотелось наверстать упущенное. Если ты позволишь мне.

Я нежно поглаживаю руку Келс, чтобы она расслабилась и помнила, что я рядом с ней. Ей не нужен стресс такого рода. Это плохо и для нее и для нашего ребенка.

Она делает глубокий вдох, разглаживая свободной рукой скатерть.

- Ну, прежде чем ты начнешь проводить какие-то радикальные изменения, позволь мне прояснить пару моментов о моей жизни. Первое и самое главное – Харпер – моя партнерша.

Мне определенно нравится быть самым главным.

Судя по выражению его лица, он не понял.

- Она моя возлюбленная, – объясняет Келс. – Я лесбиянка, отец. Мы с Харпер живем вместе.

Он смотрит прищурившись на меня и откидывается назад с выпрямленной спиной. Его лицо не выражает особой радости.

О, черт.

Он переводит взгляд на Келси.

- Ты в этом уверена?

- Уверена ли я в том, что мы с Харпер живем вместе? – спрашивает недоверчиво Келси.

- О, нет, - запинаясь, он снова смотрит на меня, а затем на свою дочь. – Нет, я имею в виду то, что ты … лесбиянка. Это она … ? Она была … ?

Я отвергаю с негодованием это предположение. Мне не пришлось соблазнять Келс, чтобы завлечь ее в наши ряды.

- Более чем уверена. Отец, это не фаза экспериментов. Я прошла ее еще давным-давно в университете. А ты даже не знал об этом.

- Ты права. Я даже не догадывался, - он делает глубокий вдох, а затем долгий глоток из своего стакана с водой.

Келс права. Он не станет устраивать здесь сцены. А просто по-тихому уйдет и снова причинит боль моей девочке. Ублюдок.

Он тихо говорит:

- Наверное, я вообще мало что знаю. Поэтому прошу тебя набраться терпения, пока буду снова узнавать тебя.

Черт. Он вывернулся.

Келс ошарашена так же как и я, у нее чуть не падает челюсть после его слов.

- Не могу сказать, что мне нравится все это, Келси, - он смотрит на меня и с легкой улыбкой говорит. – Без обид, Харпер. Этот мир очень жесток к людям, которые чем-то отличаются от окружающих. Как отец, я не хочу, чтобы кто-нибудь причинил боль моему ребенку. По любой причине. Я ясно выразился?

Впервые я могу говорить с кем-то как родитель с родителем. Пусть даже и родитель в техническом смысле.

- Да, сэр, вполне. Если уж на то пошло, я также не хочу, чтобы кто-нибудь причинил боль Келси.

Он кивает и отгоняет жестом официанта, который собирался принять у нас заказ. Кажется, он о чем-то серьезно задумался. Наконец, он резко спрашивает:

- Ты любишь мою дочь?

- Сэр? – я совершенно сбита с толку его вопросом.

Он напряженно наклоняется вперед, ставит локти на стол, касаясь телом края стола.

- Харпер, это очень простой вопрос. Ты любишь мою дочь? Да или нет?

Ага, теперь я понимаю, почему болгары пригласили его восстанавливать их экономику.

- Да, сэр, люблю. Больше всего на свете.

Кажется, этот ответ удовлетворяет его. Он откидывается назад и по-отцовски смотрит на Келси.

- Ты счастлива?

Келси поворачивается и смотрит на меня долгим взглядом. Я теряюсь в глубине ее глаз. Они цвета лета, и я чувствую, как их тепло проникает глубоко внутрь моего тела и души. Она отвечает своему отцу, не прерывая зрительного контакта со мной.

- Могу сказать честно, что я никогда не была более счастливой в своей жизни, - эти слова отражаются в бликах ее глаз и улыбке, которой она одаряет меня.

Чудесно, любимая. Обещаю тебе, что самые лучшие моменты нашего прошлого будут самыми худшими в нашем совместном будущем.

Мы надолго теряемся в глазах друг друга, представляя нашу совместную жизнь с малышом. Надеюсь, он будет похож на нее. Тогда я смогу каждый день дарить свое сердце им обоим.

Наконец, Мэттью не выдерживает и прерывает нас:

- Ну, тогда это самое главное. Не могу сказать, Келси, что я одобряю это. Но думаю, ты уже давно прошла стадию, когда тебе нужен отцовский совет.

- Давным-давно, - подтверждает она.

- Я попросил тебя разрешить мне стать частью твоей жизни. И я все еще хочу этого, - поскольку Келси не протестует, он продолжает. – Я был ужасным отцом, но хотел бы стать твоим другом. Если в твоей жизни найдется место для еще одного.

Мэтт и я ожидаем ответа Келси. Мне кажется, что он будет положительным, но я не уверена. Сложно проигнорировать тридцать два года жизни. Особенно учитывая последние несколько месяцев ее жизни.