Я взял из рук Ниночки пистолет и, почти не целясь, выпустил две пули в грудную мишень. Нажал кнопку, с жужжанием электродвигателя мишень подъехала к столу.

– Смотри – пули легли кучно, практически в середине груди. То есть в сердце. И этот тип уже покойник.

Я взял карандаш, обвел дырки в мишени, отправил мишень на исходную, повернулся к Ниночке и замер, оборвав свою лекцию на полуслове. Подруга стояла и смотрела на меня со странным, каким-то чужим выражением лица. Чуть ли не с отвращением.

– Эй, Нинок, ты чего? – Я отложил пистолет на стол, подошел, легонько встряхнул девушку за плечи. – Ты чего такая? Что случилось?

– Ты так легко говорил об убийствах! Ты будто наслаждался, говоря о том, как пули будут рвать тела людей! Разве так можно?! Это же люди!

Оп-па! Как все запущено! Ну что же, начнем ликбез.

– Нина, ты читала о войне? Читала, конечно. Про зверства фашистов, да? Как ты думаешь, заслуживали они смерти?

– Ну да… но это же фашисты! А фашистов давно нет! Советская армия всех их перебила! А тогда в кого ты собираешься стрелять?

– По поводу того, что перебили всех фашистов – вопрос очень даже спорный. Толпы их удрали в Южную Америку и преспокойно живут себе и радуются жизни. Есть даже версия, что жив и сам Гитлер – подбросил вместо себя двойника и живет в южных краях. Но речь не о том. Кроме фашистов-немцев, была еще куча предателей, которые зверствовали гораздо круче, чем даже сами немцы. Например – украинские националисты. Их зверствам поражались даже немцы, которые поставили жестокость на поток. Например, молодогвардейцев пытали и убивали именно они, украинские националисты, а никакие не немцы – знала об этом? Уверен – нет. Советская власть не хочет заострять внимание на этом паскудном факте.

Ты, наверное, не знаешь, что недавно арестовали и скоро будут судить некую Антонину Гинзбург, она же Макарова, предательницу, которая скрывалась с самой войны? У нее была кличка Тонька-пулеметчица. Знаешь почему? Не знаешь. А я тебе расскажу. Ее взяли в плен на фронте, она попала в окружение и долго скиталась по лесам, пока немцы ее не поймали. А поймав, предложили стать палачом. Расстреливать партизан и вообще местных жителей, заложников. Дали пулемет «максим». Вот из него она и расстреливала. А потом чистила пулемет и шла в казарму, где пила шнапс и кувыркалась с немцами. Докувыркалась, что подцепила кучу венерических болезней, и ее отправили в немецкий тыл, в госпиталь. А тут уже и войне конец. Она затерялась в послевоенной суматохе, вышла замуж за фронтовика и жила себе поживала, даже на собрания пионеров ходила. Рассказывала, как побеждала фашистов. Ветеранка.

– И как же ее поймали, – сдавленным голосом спросила Ниночка, – эту тварь?

– Не знаю, – равнодушно ответил я, который уж точно знал, как именно ее поймали. Еще бы не знать – если это я ее сдал, подробно описав и преступления гадины, и то, где она сейчас проживает.

– КГБ как-то ее вычислил. Только не спрашивай, откуда я об этом знаю. Знаю, да и все тут!

Ее поймали бы через семь лет. Совершенно случайно. Тоньке просто не повезло – она столкнулась с одним из тех, кто видел ее на расстрелах. И еще больше не повезло в том, что мужик оказался глазастым и увидел в этой пожилой респектабельной женщине тварь по кличке Тонька-пулеметчица.

Ее расстреляли. И она почему-то до последнего была уверена, что не расстреляют. Не верила. Ведь в злом Мордоре-Союзе женщин в то время практически не расстреливали. Думала, отсидит срок, выйдет и будет жить на пенсию, как все обычные люди. Ан не вышло.

– Она успела расстрелять более полутора тысяч человек, – закончил я свой рассказ. – А теперь хочу тебя спросить: ты поняла, зачем я это тебе рассказал?

– Ты хотел до меня донести, что не все люди заслуживают жизни? – Ниночка пожала плечами. – Ну так я это всегда знала! Фашисты, предатели всякие, негодяи!

– Вот. Ты соображаешь. Неглупая девочка. А теперь представь, что некто хочет нас с тобой убить. Тебя убить. Меня убить. Просто потому, что считает – нам жить не надо. Ну вот так он решил. Как ты поступишь? Позволишь ему убить себя? Позволишь, чтобы меня пристрелили на твоих глазах? Лауру с Пабло?

– Да кто нас тут будет убивать?! – фыркнула Нина. – Тут такая деревня, такая тишь, благодать – это просто смешно думать, что кто-то соберется на нас нападать! Ты же писатель с мировым именем, тебя на руках носят, пылинки сдувают – и кто-то решит тебя убить?! Да ладно… не поверю!

– Кто такой Кеннеди – знаешь? – фыркнул я. – Как ты думаешь, кто из нас известнее? Ниночка, в мире невероятное количество идиотов, которые мечтают прославиться хотя бы тем, что убьют какую-то знаменитость. И я не собираюсь так просто сдаваться. И вот еще что… не хочу тебя пугать, но… ты слышала, что мне пришлось убить нескольких уличных бандитов? Ты думаешь, это все досужие домыслы? Домыслы, но не все. Я убил пятерых бандитов из банды чернокожих. И насколько мне стало известно – они строят планы, как бы это мне нагадить. Убить меня, тебя, всех моих людей. Потому каждый из тех, кто находится в этом доме, должен быть вооружен и, соответственно, хорошо владеть своим оружием. Выносить его за пределы дома мы пока не можем, лицензии на ношение у нас нет, но пользоваться на территории поместья, пресекая попытки проникновения, – это запросто. Говоришь, я с удовольствием говорю о том, какие повреждения наносят врагу мои пули? Да не с удовольствием, я тебе что, маньяк, что ли?! Я говорю о человеческом теле так, как говорил бы бронебойщик о танке врага – куда надо попасть, чтобы тот прекратил двигаться и загорелся! Я не вижу во враге человека! Для меня он – цель. И ничто иное. И ты должна забыть, что перед тобой человек. Если вспомнишь, если хоть на секунду тормознешься – погубишь и меня, и себя. Вспомни, что я тебе говорил о бандеровцах! Они отрубали ноги топорами молодогвардейцам. Они выкалывали им глаза, насиловали девушек. Об этом тоже мало говорят, но так было. И часть изувеченных ребят сбросили в шахту живыми. И те умирали в шахте еще несколько дней. Тихо, тихо, не надо плакать! Просто когда ты стреляешь – вспоминай этих ребят. Представляй, что перед тобой враг. Перед тобой эти самые бандеровцы, которые не заслуживают жизни. А если придется стрелять в женщину – а в банде полно и женщин, – вспоминай Тоньку-пулеметчицу. И то, как она расстреливала наших людей из «максима».

Я помолчал, вытер слезы с глаз Ниночки и продолжил:

– Запомни, война не прекращалась. Война вечна. Просто она принимает разные формы. Война – Зло, а Зло существует до тех пор, пока в мире есть Добро. Зло принимает разные формы: Тоньки-пулеметчицы, нелюдей-бандеровцев, чернокожих бандитов, которые на улицах городов продают наркотики, торгуют маленькими девочками, отдавая их взрослым извращенцам, грабят, убивают, насилуют. Чем они лучше тех же бандеровцев? И мы не должны думать о том, что они тоже люди, запомни это.

– Запомню… – Нина медленно кивнула, взяла в руки «вальтер». Потом вскинула его, выстрелила – двумя «двоечками», как это делал я. Положила пистолет, посмотрела на результаты. Они были достаточно печальны. В силуэте – только две пули, еще две по бокам, в «молоке». Но все-таки это был результат.

– Ну что же… для начала вполне неплохо! – бодро заявил я, пододвигая Нине пачку патронов. – Набивай магазин, и… все заново. Через неделю ты будешь муху влет бить! Ну если не муху… то в дом точно попадешь!

Ниночка хихикнула и ткнула меня кулачком в бок. Больно, между прочим, ткнула. И я задумался – а почему это я вдруг решил, что она не сможет завалить мужика приемом рукопашного боя? Она, спортсменка! Ведь главное в этом не масса, главное – резкость удара и точность попадания. Тем более если использовать особо грязные приемы, коих я знаю очень даже приличное количество – начиная от тычков пальцем в глаз и заканчивая ударом в пах. А если ей еще и дать нож… в том числе и метательный… ооо… девочка, я из тебя ниндзя сделаю! Кстати, почему бы и нет? В жизни пригодится. В телохранительницы к какой-нибудь важной мадам устроиться – раз плюнуть. Идет мадам-звезда, а рядом с ней эдакая пигалица. И тут – Злодей! И хочет злодей усиленно домогаться комиссарского… хмм… звездного тела. И вдруг – облом! Маленький Полярный Лис в виде бывшей гимнастки! С пистолетом в одной руке и ножом в другой! И нет у Злодея никаких шансов, кроме одного – оставить свои гениталии печально лежать на асфальте. Забавно? Забавно!