<p align="justify" class="western" style="margin-bottom: 0.21cm; line-height: 150%">
В период с 8.08.42 — 30.09.42 гг. в Отдельную штрафную роту при 128 сд. поступило ещё 247 штрафников из Бурлага.</p>
<p align="justify" class="western" style="margin-bottom: 0.21cm; line-height: 150%">
В отдельную штрафную роту при 265 сд в период с 8.08.42 - 27.09.42 поступило 318 штрафников из Джидинлага и 293 из Бурлага.</p>
<p align="justify" class="western" style="margin-bottom: 0.21cm; line-height: 150%">
Отдельная штрафная рота при 286 сд с 8.08.42 по 31.08.42 (23 пополнилась 277 штрафниками из Джидинлага и 310 из Бурлага, всего пополнение из бывших заключённых составило 587 человек.</p>
<p align="justify" class="western" style="margin-bottom: 0.21cm; line-height: 150%">
Отдельная штрафная рота при 1 горнострелковой бригаде за 20 дней в период с 8.08.42 по 28.08.42 гг. получила 163 штрафников из бывших заключённых из Джидинлага и 149 из Бурлага.</p>
<p align="justify" class="western" style="margin-bottom: 0.21cm; line-height: 150%">
В одном из писем сотрудник системы лагерей г. Покровского «Печорлага» сообщает руководству ГУЛАГа НКВД СССР о работе северных лагерей в 1941–1943 гг.</p>
<p align="justify" class="western" style="margin-bottom: 0.21cm; line-height: 150%">
"Бывшие заключенные Печорского лагеря, досрочно освобожденные и переданные РККА в порядке директив НКВД и Прокуратуры СССР, в своих письмах с фронта с исключительным патриотизмом рассказывают о своих боевых делах и призывают оставшихся в лагере лучше работать на благо и укрепление нашей Родины»<a class="sdfootnoteanc" href="#sdfootnote20sym" name="sdfootnote20anc">20</a>.</p>
<p align="justify" class="western" style="margin-bottom: 0.21cm; line-height: 150%">
В одном из писем бывший заключенный Цыганков Евгений Арсеньевич (Полевая почта 25708-ц) с группой бойцов, также бывших заключенных, описывая о своих боевых делах на фронте как доказательство прислал вырезку из Красноармейской газеты от 7.IV.43 г. под заголовком «Следуйте их примеру», содержание заметки следующее:</p>
<p align="justify" class="western" style="margin-bottom: 0.21cm; line-height: 150%">
«Приказом по N-ской стрелковой части за храбрость и мужество, проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками, командование от имени Президиума Верховного Совета СССР 31 марта 1943 г. наградило медалью «За отвагу» сержанта В.В. Белова, красноармейца А.А. Дудина, сержантов Н.И. Козловского и Д.И. Капалеишвили, красноармейцев В.Е. Карпова, Н.Ф. Киприна, Т.С. Ореховского и В.Г. Попова, сержанта Порхаева и красноармейца Е.А. Цыганкова.</p>
<p align="justify" class="western" style="margin-bottom: 0.21cm; line-height: 150%">
Медалью «За боевые заслуги»: красноармейца М.О. Елизарова, старшину М.Г. Камышева, красноармейца Г.А. Котовского, сержанта Ф.Ф. Котлова, красноармейцев В.В. Козичева, Г.Д. Моисеева и X. Шейгусейнова»<a class="sdfootnoteanc" href="#sdfootnote21sym" name="sdfootnote21anc">21</a>.</p>
<p align="justify" class="western" style="margin-bottom: 0.21cm; line-height: 150%">
В этой заметке все награжденные являются в прошлом заключенными Печорского лагеря. Вот одно из характерных писем от старшего сержанта Шипунова Якова Федоровича, награждённого медалью «За оборону Ленинграда» — полевая почта 57851-п от 15.VIII-43 г. (бывший заключенный Печорлага).</p>
<p align="justify" class="western" style="margin-bottom: 0.21cm; line-height: 150%">
«Тов. строители доблестной нашей стройки, примите от артиллеристов грозных советских батарей наш пламенный боевой привет. Дорогие товарищи, мы не так давно призывались с Вашей славной стройки на защиту своей любимой родины.</p>
<p align="justify" class="western" style="text-indent: 1.25cm; margin-bottom: 0.21cm; line-height: 150%">
В первых боях по прорыву вражеской блокады к великому городу Ленинграду мы также приняли участие. Нашу волю и мужество к победе никогда не сломить, мы смело идем в бой за родину и не боимся смерти.</p>
<p align="justify" style="text-indent: 1.25cm; margin-bottom: 0cm; line-height: 150%">
Большинство штрафников попавших на фронт после 1943 года были представлены в основном именно «уркаганами», «блатными» — теми самыми «жуликами», считавшими прежде для себя позорным брать оружие из рук власти. Но суровой действительностью были продиктованы свои жестокие законы: либо сдохнуть в «зоне», либо получить на фронте хоть какой-то шанс выжить. А там — война всё спишет…<a class="sdfootnoteanc" href="#sdfootnote22sym" name="sdfootnote22anc">22</a></p>
<p align="justify" style="text-indent: 1.25cm; margin-bottom: 0cm; line-height: 150%">
Конечно, это решение многими «ворами» было принято не сразу. Наиболее стойкие из них стремились во что бы то ни стало сохранить верность «воровскому закону» (обеспечивавшему им главенство в уголовном мире и дававшему «право» «держать» все арестантское население ГУЛАГа), уклонялись от всяческой работы, тем более от самой тяжёлой, «общих работ». В 1942–1943 гг. в лагерях стали широко распространяться так называемые «мастырки<a class="sdfootnoteanc" href="#sdfootnote23sym" name="sdfootnote23anc">23</a>» — иными словами, факты членовредительства. Заключённые — причем это были не только воры, но и многие, пытавшиеся выжить в лагерях — проявляли поразительную изобретательность. Например, в Архангельской области заключенные вводили под кожу керосин, прикладывали к ранам мыло с солью или ядовитыми растениями. В Каргопольском исправительно-трудовом практиковалось употребление в огромном количестве соли и соды, что вызывало искусственное опухание. В Новосибирской области с этой целью заключенные ели мыло, чем обеспечивали себе расстройство желудка и отравления<a class="sdfootnoteanc" href="#sdfootnote24sym" name="sdfootnote24anc">24</a>.</p>
<p align="justify" style="text-indent: 1.25cm; margin-bottom: 0cm; line-height: 150%">
Так описывала свою работу врачом в 1-м лагерном отделении Самарского ИТЛ С.Л. Гузикова: «Тоненький кусочек мыла, введенный в мочеиспускательный канал, вызывал картину гонореи. Годился и керосин. Нитка с иголкой погружались в керосин, после чего мышца на кисти рук прошивалась насквозь иголкой так, что смоченная керосином нитка на некоторое время оставалась в мышце. После извлечения нитки развивалась флегмона: отторгались ткани, обнажались и нервы. Картина была ужасной, и не менее ужасны были последствия. Человек оставался калекой. Съеденный кусочек мыла вызывал бурный понос, изнурявший больного, ухудшавший течение любой болезни. Улучшение в состоянии больного часто не радовало ни больного, ни врача»<a class="sdfootnoteanc" href="#sdfootnote25sym" name="sdfootnote25anc">25</a>.</p>
