— И ничего труд не принудительный, работают исключительно по желанию.
— Конечно кто желает умереть голодной смертью, судя по твоим рассказам о размерах и составе обеденных порций, тот не работает, а кто хочет жить тот идёт на работу.
— Всё не так!
— А ты видно мазохист коль так отчаянно защищаешь свой образ жизни, скажи ещё что ты не ребёнок.
— Конечно я не ребёнок, с двенадцати лет выдают временное удостоверение личности. И также с этого возраста присваивается временный гражданский статус F с первой категорией.
— Мрак. Надо будет это менять.
— Конечно, сейчас надо будет пройти тест на определение наличия таланта, и нас переведут в другую группу. Там лучшее обеспечение вещами и обедами, а также хорошо учат и можно совсем не работать.
— Погоди ты со своим талантом, сначала всё проверим и выясним чтобы не облажаться.
За разговором время пролетело незаметно и пробираясь по ярко освещенным торговым улицам и через квартал красных фонарей, я наконец выбрался, в знакомый Синдзи квартал. Та улица кстати оказалась именно освещённой фонарями красного цвета, но несли они несколько иное предназначение чем в моём привычном мире. Когда Синдзи узнал о чём я думал при упоминании “улицы красных фонарей”, он совсем не смутился, чего я подспудно ожидал. А объясни что тут с этим делом гораздо проще, практически любая девушка или женщина, пройдя, простой медосмотр может зарегистрироваться на специальном сетевом портале. Разместив там доступную всем анкету может в любой удобный момент принимать клиентов. Я ещё специально уточнил, является ли замужество помехой. Синдзи заверил что нет, это вполне в нормах морали данного общества. Странный мир. У нас всё не так. Хотя вернее будет сказать, у нас БЫЛО всё не так, мне теперь тут жить. Хотя эта идея несмотря на ее дикость в чём-то мне нравилась. Местные власти хотя-бы как то решили проблему с этим вопросом и за одно очистили этот бизнес от криминала. Прозрачность — лучшая защита.
По диковатому району среди переполненных мусорных контейнеров, по улице освещенной редкими, постоянно мигающими фонарями добредаю до здания приюта. Серые бетонные стены исписаны полустёртыми и частично закрашенными граффити. Видно что владелец приюта борется с народным творчеством, но желания людей выразить своё мнение сильнее. Это забавно, но среди надписей замечаю “Viva Cuba! Viva la Revoluсion!”. Похоже в этом мире не обошлось без маленького островка свободы. Кстати надо будет выяснить вообще где географически я нахожусь.
— И выяснять не надо, Хайбэй-Тибетский автономный округ в провинции Цинхай, город Хайянь.
— Это всё отлично, страна-то какая?
— Как какая? Ты вообще откуда?
— Блин, ты разрешил непонятной сущности из непонятного астрала занять твоё тело, неужели ты думал что я местный?
— Да… Я вообще первый раз с таким сталкиваюсь..
— А я, блин, в десятый, давай обстановку разъясняй!
— Великая Народная Социал-Националистическая Коммуно-Монархическая Империя. Самая великая страна на континенте, ну может в чём-то немного уступает только Российской Монархической Диктатуре Пролетариата и Восьмого Съезда народных Революционеров.
— Да, потрепала Вас, местных, жизнь-то, потрепала, коль вы к таким формам государственного устройства пришли.
Ладно, хватит политинформации, как тут внутрь попасть?
Я стоял перед массивными дверьми. Всё ещё сомневаясь, в правильности принятого решения, надавил на кнопку звонка. Из-за двери не раздалось ни звука. Хотя Синдзи и предупредил что так и должно быть, всё равно возникло чувство что кнопка неисправна.
Дверь мне открыла хозяйка. Необъятных размеров женщина с засаленными волосами собранными в пучок на затылке и заткнутый парой вязальных спиц. Одета она была в несколько пестрых шелковых халатов напяленных друг на друга. Самый верхний был изрядно украшен жирными пятнами и потёками, казалось, всех цветов радуги. Черты лица для такой туши были излишне мелкими. Поросячьи глазки прятались в глубине болезненно пухлых щёк, а небольшой нос едва виднелся над миниатюрным ртом обведенным ярко-красной помадой. Она наверное очень любила косметику. Помимо нарисованных помадой губ, так же она, зачем-то, нарисовала на своём лице брови, и сильно оттенила глаза.
Уставившись на меня она пару секунд глядела, а затем воровато оглянувшись, ловко для такого размера тела выскочила из-за двери и с не дюжей силой втащила меня внутрь. Захлопнув дверь, она приперла меня к стене своим животом и принялась допрашивать.
— Негодный крысеныш, ты где пропадал? И куда подевалась ваша группа?
— Вы не слышали о трагедии на заводе?
— Меня не интересуют ваши проблемы на работе. Вы должны отрабатывать то шикарное содержание, которое, я, бедная женщина, из доброты душевной Вам, бездельникам, предоставляю.
Я непонимающе на неё уставился, но Синдзи вышел на связь и объяснил, что хозяйка в прошлом работала актрисой в странствующем балагане и от этого сохранила страсть к актерской игре. И вправду присмотревшись я заметил что несмотря на ее пылкую речь и заламывание рук, глаза ее блестят холодным светом.
Подхватив ее тон рассказал что наша группа возвращаясь со смены попала под горячую руку в сражение нескольких одаренных. И если из наших никто более не пришёл то и ждать больше наверно не кого. Сказав, что ей надо всё обдумать и проверить, она выдала мне на ужин затрещину, от которой я упал на пол она удалилась в свою комнату. Поднявшись на ноги, я не обращая внимание на бормотание Синдзи в гудящей голове отправился в комнату уже наверно бывшего отряда.
Сначала надо умыться. По коридору иду до самого конца. Там ванные комнаты. Захожу в мужскую. На дворе ночь поэтому в ванной пусто. Умываюсь и скинув грязную одежду иду в душ. Встав в кабинку под лейку душа кручу краны. Вода не идёт. Голос Синдзи в голове хихикает и объясняет что банный день — суббота. А сейчас вода отключена. Возвращаюсь к умывальникам и по подсказкам кое-как обтираюсь влажным полотенцем. Ссадины, ушибы и порезы зверски болят, но никакой аптечки, опять-же по словам моего внутреннего голоса нет. Закончив с гигиеной как могу застирываю одежду, другой у меня похоже нет, так что ее надо беречь. На этом заканчиваю посещение туалета. Спать хочется уже не по-детски.
Дойдя до самой обшарпанной двери в коридоре толкаю ее и захожу внутрь. В небольшой клетушке с единственным окном на торце по обе стороны стоят трёх ярусные, металлические кровати образуя посередине комнаты проход. В изголовье каждой кровати приделан небольшой фанерный рундучок. Видимо для личных вещей. Хотя наверно мало кто там отважится хранить что-либо ценное. Проходя мимо кроватей замечаю что часть ящичков сломана. Дохожу до своего места. Взобравшись на кровать развешиваю на спинках влажные тряпки. Что-же день грядущий нам готовит? Ладно пора спать.
Хикари Тайо
Вернувшись вечером домой я опять была в образе приличной и послушной девочки отличницы. Весь мой вызывающий образ остался в туалетной комнате на станции метро. Так что в Клановый квартал опять пришла скромница Хикари.
Зайдя в свою комнату я скинула с себя верхнюю одежду и захватив чистое бельё прошла в ванную комнату. Скинув с себя исподнее встала под душ, намыливая своё стройное юное тело я внимательно рассматривала полученные ссадины и ушибы в сегодняшнем бою. Ничего страшного и сильно заметного я не нашла. Так что сейчас помоюсь и в расслабляющей ванне с гидромассажем попытаюсь быстренько убрать все следы прошедшего боя. Закончив с мытьём тела я принялась за волосы. Моя густая шевелюра требовала особого ухода. Каждые три дня, с помощью служанок мне приходилось очень тщательно промывать волосы. А ежедневно я просто ополаскивала их, предварительно нанеся очищающий и укрепляющий гель. Закончив с волосами и собрав их в пучок на затылке, перешла в ванную. Пока я плескалась под душем автоматика ванной комнаты наполнила белоснежную ванну в форме морской раковины теплой водой именно той температуры к которой я привыкла. Также в воду уже были добавлены ароматические масла и выровнен солевой и Ph баланс. Погрузившись в благоухающую воду дала команду на включение гидромассажа. Ощущая как кожу со всех сторон щекочут проворные пузырьки воздуха, а натруженные мышцы мягко массируют струи воды, сосредоточилась на внутренних ощущениях.
