Мила умело угадывала общественные настроения, ловила актуальную тему и под нее находила рекламодателей. Точнее, не она находила, а ее подчиненные. И в том, что они это делали высокопрофессионально за сущие копейки, и заключался талант Милы. И она это знала. «Блестящий менеджер!» – гордилась собой Людмила Николаевна Грызун. И никому под страхом смертной казни не призналась бы, что огромные тиражи эти чистой воды липа, что печатает ее дирекция максимум пять тысяч экземпляров, которые по выходу из типографии мирно покоятся в стенных шкафах в кабинете журналистов. Нет, конечно, штук сто-двести экземпляров попадают в регион, о котором пишут, спецсвязью. Но вся Россия о достижениях своих субъектов не в курсе. А журналисты, у кого мозги шевелятся, и кто умудряется докопаться до истины, обычно тотчас увольняются, ошалев от такой дерзости своей начальницы. Или начинают «поднимать вопрос», что заканчивается опять же увольнением, правда, в этом случае ему сопутствует жесткий прессинг, хронометраж рабочего времени и прочие административные загогулины.

Оставался, конечно, еще один вариант: всё зная и понимая, сцепив зубы, терпеть и параллельно искать работу в другом месте. Но это уже проблема. И, разместив резюме в Интернете, в ожидании предложения о новой работе журналисты смиряли гордыню, терпели и впахивали – просто потому, что очень любили свою профессию.

Шефиня знала и это. «Блестящий психолог!» – ласкала себя словами Людмила Николаевна Грызун. И строила бизнес по принципу: сорвать куш сегодня, а завтра – трава не расти. У нее не было ни концепции, ни бизнес-плана, ни системы, ни даже сквозной рекламы. Каждый номер журнала выпускался как первый и последний. И каждый раз журналистам приходилось работу начинать с нуля.

Коллеги в других изданиях сломали головы, пытаясь понять, на чем держится бизнес Грызун. А поняв, что ни на чем, лишь на сплошной бессистемности и хаосе, на одном жгучем желании иметь много денег и обмануть каждого, у кого в кармане или на счету есть хоть какая-то сумма, – жутко удивлялись и говорили: «Этого не может быть, потому что не может быть никогда!». Ну, или так: «В конце 90-х такое ведение бизнеса в России еще было бы возможно, но сегодня…»

«Блестящий работодатель!» – думала о себе всякий раз Мила, с гордо поднятой головой и прищуренным взглядом пересекая проходную издательства, где по обыкновению толпились страждущие попасть к ней на собеседование. Она уже успела сделать им по телефону «выгодное предложение с оплатой по европейским стандартам». Разумеется, благоразумно умолчав о том, что это лишь красивые слова, а действительность, которая проявится через пару недель, окажется ну очень жестокой и не соответствующей первоначальным обещаниям. Которые, разумеется, Милашка тут же забудет. Ибо главное с минуты подписания договора – выжать из сотрудника, на первых порах готового на любые подвиги, все соки. Даже те, о которых он и не подозревал.

Вас это удивляет? Напрасно. Милочка Грызун лишь слепок того механизма «работодавания», который сегодня успешно используют многие, оседлавшие директорские и редакторские кресла, граждане. Скорее исключение из этого правила целевое использование сотрудника, адекватная труду оплата, честные партнерские отношения, вменяемые требования и вообще профессиональный подход к работе. Увы и ах.

Ежемесячные миллионы, которые ценой невероятных усилий сотрудников удавалось заработать дирекции, Милашке очень хотелось положить в собственный карман, но нужно было поделить их с генеральной директрисой Татьяной Андреевной Козленковой так, чтобы та позволила стареющей Миле еще несколько лет поработать на этом месте, которое давно облюбовала для себя Татьянина подружка. Эти две дамы дружно тусили по ночным клубам вместе с учредителем и его дружками. Милу в свою компанию они не брали, считая ее уже старой для подобного рода увеселений. Правда, однажды генеральная директриса, бросив на Милу оценивающий взгляд, процедила: «Со спины ты, Милка, ну просто конфетка! Но как только повернешься… Эдак ты всех рекламодателей распугаешь!». Мила обещала не распугать и старалась изо всех сил, зарабатывая миллионы и покупая на них право возглавлять самый сложный и самый денежный отдел издательства. Не позволяя себе брызгать ядом в сторону Татьяны и всячески демонстрируя ей свою лояльность и даже любовь, Грызун отрывалась на подчиненных.

ХХХ

… Заглушив двигатель своей «девочки», Мила прекратила внутренний диалог с самой собой и усмехнулась: еще немного времени и… О, что она тогда сделает! И с Татьяной, и с подчиненными, и, как знать, с Валерием. Мила посмотрела на себя в зеркало:

– Я ли это вчера вечером едва ли не вымаливала любовь у этого мужика? Я ли провела ночь на полу под дверью, мечтая о нем? Какая глупость! Так, Николаевна! Клянись себе, что более этого не повторится! Ты давно уже стала другим человеком, в твоей жизни давно нет места слюнявой жалости к себе, униженности и самобичевания! Ты – сильная, красивая, умная! Таких просто нет больше на земле! Пусть Валерий добивается моей любви, пусть доказывает своим трепетным отношением свои чувства! И пусть яблоком упадет к моим ногам!

Мила подмигнула себе, вылезла из машины и проследовала в клинику.

Вежливый охранник на входе полюбопытствовал на счет фамилии посетительницы, предложил надеть поверх сапог бахилы, проводил в гардероб и указал на лифт. Мила была совершенно спокойна. Ведь она идет пока всего лишь на консультацию, и в любой момент, если интуиция забьет тревогу, она соскочит с кресла или кушетки и рванет домой.

Мила была уверена, что интуиция реально является ее сильным местом. И считала, что совместное проживание с Юрием, а позже жесткий бизнес неким особым образом заточили «фибры души», которые позволяли остро чувствовать опасности, неприятности и даже несущих угрозу людей. Мила настолько верила в это, что даже приучила себя настраиваться на нужную волну, когда отправлялась на деловые переговоры или готовилась к собеседованию с кандидатами на вакансии.

Сейчас ее «фибры» были чуть напряжены, как бывает при встрече с неизвестным.

Мила поднялась на лифте на нужный этаж, бесшумно прошествовала по красной ковровой дорожке к кабинету с надписью «Пластический хирург» и толкнула дверь.

Сидящая за столом красотка с фотографии, выуженной вчера из кармана Валерия, встала и с улыбкой подошла к Миле.

– Добрый день! Рада видеть известную бизнес-леди медиа сообщества Москвы!

Мила радостно смутилась и опустила глаза, а доктор Мария стала пристально и внимательно разглядывать лицо и фигуру медийной дамы.

– Так, Людмила Николаевна, сейчас я буду говорить вещи, которые могут Вам показаться не слишком приятными. Но от них зависит ваше дальнейшее здоровье, жизнь и счастье. Вы ведь хотите быть любимой, хотите нравиться мужчинам или мужчине?

«Фибры» Милы заняли бойцовскую стойку, но наткнулись на что-то рыхлое и беззлобное. «Не конкурент!» – подытожила Мила и присела в кресло.

– Слушаю вас, доктор. Говорите все, что сочтете нужным. За этим я сюда и пришла.

– Людмила Николаевна, начнем с того, что за услугами пластических хирургов, как правило, обращаются зрелые люди. У которых утрачена эластичность кожи, появились возрастные дефекты не только на лице, но на груди, на животе, на ягодицах. Мы с радостью беремся помогать пациентам и возвращаем им молодость. Многие, выходя от нас, реально начинают вторую, новую жизнь.

– Мария, что это вы меня уговариваете? Я, вроде, к вам сюда сама пришла, по доброй воле, в здравом уме…

– Нет-нет, я ни в коем случае не хочу вас обидеть! Простите, если говорю банальности… Просто, эффект пластических операций, процесс реабилитации зависят как от возраста пациента, так и от наличия имеющихся заболеваний. То есть, если вы всерьез надумали ложиться к нам в клинику, вы должны мне рассказать абсолютно обо всех перенесенных заболеваниях. Даже, если есть только подозрения на них. Мы понимаем, что чем старше возраст, тем больше вероятность наличия у пациента хронических болезней. И если бы нас интересовала только прибыль, мы не обращали бы внимания на многие из них.