На склонах, подступающих к долине гор, паслось несколько небольших отар овец. Тихо. Безлюдно. Даже пастуха не видно. Казалось, что овцы сами пришли туда, сами пасутся и так же самостоятельно вернутся в свои овчарни на ночь. А утром снова сами уйдут пастись в горы.

И так изо дня в день. Глушь. Тихая, дикая, никем не тревожимая глушь, пропахшая пряным запахом засыхающих осенних трав.

Выгоревшие за лет безлюдные горы высятся желтыми горбами над полем, над поселком, над рощей, над отарами.

Молча и сурово смотрят они на позиции опорного пункта одинокого мотострелкового взвода, как будто случайно сюда забредшего.

Командиром этого взвода был молодой, недавно выпустившийся из военного училища лейтенант. Взвод прибыл сюда несколько месяцев назад и двумя десятками ошалелых от неизвестности и новизны глаз поначалу внимательно и тревожно осматривал эту тихую долину, этот поселок, эти горы, спускающиеся к нему со всех сторон, как будто ожидал чего-то.

Чего?

Тогда на это никто не мог дать точный ответ. Через некоторое время вязкая, ничем не нарушаемая тишина и спокойствие этой долины успокоили и расслабили взвод. И он тоже, как бы подремывая на ходу, нес свою службу никем и ничем не тревожимый.

Рядом с опорным пунктом взвода, недалеко от въезда в поселок, у перекрестка дорог стояла видавшая виды автобусная остановка. Ею тоже давно не пользовались. Рейсовые автобусы, по всей видимости, забыли сюда дорогу еще с перестроечных времен.

Вокруг облезлых стен этой остановки ветер намел небольшие кучи какого-то мусора, в котором иногда с интересом рылись вечно голодные поселковые собаки. Эти собаки жили какой-то своей отдельной жизнью. Хозяев у них толком-то и не было. Бегали они, где хотели, охотились на мелких грызунов. Ели все то, что удавалось поймать, найти или стащить.

Поначалу они лишь изредка украдкой забредали на ОП (опорный пункт). Бойцы их жалели, подкармливали, и со временем вся свора перебралась поближе к опорному пункту и крутилась вокруг него в вечном ожидании подачки.

Впереди опорного пункта лежало поле, справа высились горы, а позади него раскинулся сад, упиравшийся в поселок.

Все, без исключения, местные называли опорный пункт блок-постом. Это слово в последние несколько лет прочно засело в лексическом запасе местных жителей.

Проезжая мимо, по делам в город, они иногда останавливались на ОП. Выйдут из машины, чинно поздороваются, спокойно поговорят с бойцами. Иногда даже угостят чем-нибудь. А то и произведут какой-нибудь мелкий обмен – без этого на Кавказе не бывает. Заместитель командира взвода даже слышал, как они несколько раз спиртное предлагали. Но спиртное было строго-настрого запрещено лейтенантом.

Меняли бойцы в основном консервы на свежие продукты. А вот контрактники из предыдущей смены меняли патроны на спиртное. За это все подразделение во главе с командиром взвода сняли с ОП и отправили в расположение части, к месту постоянной дислокации. Там особый отдел провел с ними весьма содержательные беседы, закончившиеся для всех по-разному.

Взвод нес службу в нескольких километрах, в отрыве от расположения основных сил батальона, обороняя опорный пункт и ведя наблюдение за прилегающими горами. Своего рода – передовое охранение. Наблюдение вели с постов, оборудованных и замаскированных прямо тут же, на позициях взвода.

Иногда на ОП приезжали разведчики, направленные по распоряжению комбата для проведения разведки чуть выше в горах, за ближайшим хребтом, в соседнем ущелье.

Обо всех изменениях в обстановке следовало докладывать командиру роты. Да только никаких изменений не было. Все шло спокойно, без лишней суеты, как-то тихо и вязко. И оттого казалось, что беспокоиться особо было не о чем.

На посты заступали посменно, согласно графику, установленному командиром взвода. Все, как в карауле. Принял пост – несешь службу. Сменился – отдыхаешь. Если, конечно, лейтенант не придумает от безделья какие-нибудь занятия. А на постах опять же, когда заняться нечем, можно поболтать с соседним постом, плеер втихаря послушать, даже покурить, если лейтенант не заметит. Но он из блиндажа выходил редко, и поэтому курили на постах, почти не прячась.

После смены со службы, так вообще – «лафа». Лейтенант особо не выпендривался, и поэтому свободного времени было валом. Хочешь, спи, песни пой, да хоть «на голове стой». Мало ли на что свободное время потратить можно? Вот только расположение взвода покидать было запрещено. Это – закон. Поэтому искупаться в речке или поваляться в тени ореховой рощи бойцам оставалось только мечтать.

Зато с питанием – никаких проблем. Продуктов во взводе завались. Как-то раз бойцы, приехав на БТРе с лейтенантом по каким-то делам в штаб полка, видели, как комбат орал на начпрода (начальника продовольственной службы), угрожая ему массой проблем, вплоть до физической расправы за то, что тот попытался выдать в роты паек ниже положенных норм.

Так что теперь на столе бойцов была даже сгущенка, предусмотренная этими нормами, но, как правило, по тем или иным причинам отсутствовавшая в рационе в большинстве подразделений. Не служба – мед.

Погода стояла еще теплая, правда, по ночам уже становилось довольно прохладно. Приходилось даже надевать бушлаты и прятать головы в ушанках. Зато ближе к обеду можно с наслаждением подремать на разогретой солнцем броне БТРа или еще где, грезя о приближающейся «гражданке».

«Гражданка …, – заместитель командира взвода сладко потянулся, лежа на нарах в прохладном блиндаже. Чем он будет заниматься на «гражданке», он еще не решил, но в мечтах он уже видел себя успешным и счастливым. Он верил, что все это будет.

А как иначе? Родине долг отдал, теперь все пути открыты. Главное, вовремя сориентироваться и ухватиться за удачу (а она обязательно улыбнется), ухватиться и уже больше никогда ее не отпускать.

Он был уверен в себе, он верил, что сможет добиться всего, чего пожелает. Мысленно он уже давно подготовил себя к этому, и теперь, стиснув от нетерпения зубы, ждал скорого окончания службы.

А оно было уже так близко. Но пока он здесь, он обороняет этот, на первый взгляд, никому не нужный, заброшенный в безлюдные горы, забытый Богом и командованием опорный пункт. Но это пока…

Оборону держали, как казалось большинству солдат, да и самому командиру взвода, чисто формально.

«Да и от кого тут обороняться? – с усмешкой думал замкомвзвода, – Незаконные вооруженные формирования черт знает где. И вроде как это «черт знает где» где-то в доброй сотне километров от этого унылого места. И вокруг этого «черт знает где» работают наши разведчики, которые первыми вступят в бой, предупредят основные силы, а те, в свою очередь, пришлют подкрепление. Потом – ещё артиллерию, подключат авиацию. В общем, враг будет разбит.

По крайней мере, так им сказал лейтенант. А он точно знает. Ведь не зря же он каждый день на БТРе к ротному ездит».

Вернее ездил.

У БТРа «стуканул» движок, и он теперь стоял неподвижно на ОП взвода. БТР загнали в выкопанный специально под него окоп, обвесили ящиками с песком. Бруствер окопа обложили дополнительно спереди и с боков мешками, в которые также засыпали песок, а сверху для верности утрамбовали местной глинистой землей.

– Нормально. До замены простоит. Всего-то несколько недель осталось. А там – на буксир и в пункт постоянной дислокации, – удовлетворенно подытожил лейтенант.

Он надеялся на то, что во время смены подразделений из-за недвижимого БТР никто из командования особых разбирательств устраивать не будет. Времени для этого не найдется. Все будут торопиться сдать все сменщикам и рвануть домой. Тут не до БТРа будет.

«А БТР – что? Отбуксируют в часть, поставят на ремонт, а там, как Бог даст. Авось и пронесет», – лейтенант деловито осмотрел окоп и стоящий в нем БТР. Он явно остался доволен первой в своей жизни, оборудованной под его собственным руководством настоящей огневой точкой.

– И не дай Бог, кто-нибудь до замены комбату про движок настучит – жопу порву! – добавил лейтенант и, окинув всех суровым взглядом, ушел в блиндаж.