— Джефф, мне больно. Пожалуйста, нежнее…

Мимолетный взгляд голубых глаз, тихий вздох, лёгкое прикосновение к оголённой коже — пожар. Пламя настолько сильное, что не оставляет после себя ничего. Ничего из чувств, кроме непонятного влечения и приятной истомы внизу живота. Нет. Эмме не больно. Ей настолько невыносимо, что сводит ноги. Джефф уже всерьёз задумывается о применении своего пистолета в кобуре. Себя убить или её — какая к черту разница? Только бы не хотеть её так мучительно и беспощадно, только бы не быть с ней так близко. И ведь сам, сам виноват! Кто тянул его за язык?

— Я не умею по-другому, — некогда светлые глаза затянуты поволокой, они как у настоящего демона — сверкают и жаждут схватить желанную жертву своими цепкими лапами.

А будет она сопротивляться, жертва эта?

Эмма стыдливо отводит взгляд. Джефф возится с жучком, и слава богу, не видит её пылающих щёк. Она в его кабинете, в его рубашке, а он… а он не в ней.

— Ай, — девушка закусывает губу. — Синяк останется.

Капитан поднимает взгляд.

— Залечим.

— В лекари записался?

— Да, есть одна болезнь… — он выпрямляется и заглядывает в её глаза.

Вот откуда, откуда во взгляде актрисы столько наивности и невинности? Кому она душу продала, чтобы так смотреть? Чтобы так выглядеть?

И как невинность может сочетаться с вожделением?

Ведьма.

— Какая болезнь? — Эмма очаровательно морщит нос.

«Воздержание, черт тебя подери», — Джефф закатывает глаза и тянется к коробке с жучками, доставая самый последний.

Нет, сейчас ему точно сорвет крышу. Он не выдержит. Он точно не выдержит. Ему нужны наручники. И дубинка, желательно.

— Куда последнее?

Мужчина не отвечает. Он разглядывает её тело, но не оценивающе, а лишь для того, чтобы выбрать альтернативу. Напряжённый взгляд пробегается по ровным оголенным ногам, поднимается к приоткрытому плоскому животику, к груди, к ключицам и останавливается на шее. Джефф одобрительно кивает.

— Я не уверен, что это надёжно, — он хмурится и подходит к Эмме. — Но прикрепим его на шею. Повернись.

— Ну уж нет, — девушка недовольно складывает руки на груди, отчего рубашка приподнимается, открывая вид на кружевные трусики. Он нервно сглатывает и отводит взгляд.

Кондиционеры, почему эти чёртовы кондиционеры не работают? Почему здесь, как в котле?

— Это обалдеть, как ненадёжно, — Эмма продолжает стоять на своём. — Кто-то может увидеть, боже мой, да стоит мне только переложить волосы на другое плечо!

Её несговорчивость раздражает Джеффа. Она просто тянет время.

— Ладно, это была альтернатива, вообще-то, — фыркает он. — Я должен был прикрепить тебе его здесь.

Капитан указывает пальцем на область под грудью. Эмма в удивлении приоткрывает рот и тут же складывает руки на груди. Джеффу хочется застрелиться.

— Ну уж нет! Вы что, каждой так всё лепите!?

— Ты у меня первая, — мужчина смеётся, но это её нисколько не успокаивает. — Подразумевается, что это для мужчин. В инструкции написано, что устройство крепится под грудь.

— Ну, шея, так шея.

Эмма, как кукла, как та фарфоровая балерина на подставке у бабушки, поворачивается к Джеффу спиной и поднимает руки. Она снимает с запястья свою резинку, завязывая волосы в высокий конский хвост. Рубашка, эта чёртова рубашка, снова и снова поднимается, обнажая её упругие ягодицы, прикрытые лишь тонкой кружевной тканью трусиков. Капитан прикрывает глаза и старается представить престарелую соседку Элизабет во всей своей красе. И у него даже почти получается, даже почти отпустило от этой ломки, когда тонкий женский голосок возвращает мужчину к реальности.

Это первый раз, когда реальность оказывается лучше его фантазий.

— Я готова, — не оборачиваясь, говорит Эмма.

«Знала бы ты, как я готов», — Джефф печально усмехается.

Превратился в тринадцатилетнего подростка, который заводится от одной фотки в журнале Плейбой, купленном на карманные деньги за месяц!

— Минуту, — мужчина устало потирает подбородок, в надежде смотрит на жучок и подходит к Эмме.

Мучительно медленно он перекладывает её хвост на правое плечо. Актриса ощущает его тяжёлое и горячее дыхание на своей шее, и от этой близости хочется взвыть. Пытки, самые настоящие пытки. Полчаса кажутся вечностью. Нужен холодный, нет, ледяной душ, чтобы полностью выбить из головы события сегодняшнего дня. Как в таком состоянии идти на вечеринку к Вуду?

Джефф становится вплотную, её натянутая, как струна, спина практически прижата к его мощной груди, её ягодицы упираются ему в пах, девушка нервно выдыхает и втягивает носом наэлектризованный воздух.

— Склони голову набок, — едва слышно говорит капитан.

Его тон нежен и глубок. Девушка прикрывает глаза.

— Хорошая девочка.

— Стараюсь.

Джефф ухмыляется. Он прикрепляет жучок, но тот снова и снова спадает с нежной кожи.

— Так не пойдёт, кожу нужно увлажнить, чтобы устройство приклеилось.

Эмма приоткрывает рот в удивлении, явно не готовая к такому повороту событий. В его словах слишком много скрытого смысла, но, зная Джеффа, актриса на двести процентов уверена, что сейчас он возьмёт бутылку воды или что-то в этом роде.

Но Джефф поступает иначе.

Положив одну руку на её хрупкую талию, мужчина наклоняется и прижимается губами к пульсирующей венке на шее. Эмма, оглушенная, пораженная, убитая такими его действиями, выпускает тихий вздох, накрывая своей ледяной ладошкой его сильную руку. Не для того, чтобы оттолкнуть. Чтобы не упасть. Девушка откидывает голову на его плечо, а Джефф довольно улыбается. Его губы чувствуют, как бешено бьётся её сердце. Он посасывает нежную кожу шеи, поглаживает её живот сквозь тонкую ткань рубашки, и Эмма чувствует, как нарастает его возбуждение, отчего ей хочется не отстраниться, а застонать в удовольствии.

Но мужчина отрывает свои губы от её такой желанной шеи и лёгким движением прикрепляет жучок. На этот раз он держится отлично.

— Т-ты можешь быть свободна, — сбивчиво отвечает он и отходит от девушки на такое расстояние, что между ними свободно может самолёт пролететь.

Разочарование волной сбивает Эмму с ног. Её взгляд блуждает по его бессовестному (и какому же, черт возьми, красивому!) лицу, пытаясь найти подвох. Но он снова как сталь, как самый прочный камень, стоит — и хоть бы мускул один дрогнул!

Хотя нет, один все же дрогнул.

— Да, мне пора, — девушка глотает обиду и оборачивается в поиске своих вещей. — Тогда выйди, я переоденусь.

Джефф неуверенно кивает и направляется прямиком к двери. Но неуверенность — это не про него, так что в эту же секунду мужчина оборачивается и выжидающе смотрит на Эмму. Она стоит, как вкопанная. Далеко не потому, что хочет, чтобы он ушёл. И он ждёт не потому, что не решается к ней подойти.

Потому что всего секунда — и разрушающее пламя сжигает все к чертям собачьим. Джефф в мгновение ока преодолевает это необъятное расстояние между ними, жадно впиваясь своими губами в её. Эмма обвивает его шею руками, закрывает глаза и полностью отдаётся этому долгожданному, выстраданному моменту. Он целует её со всей страстью, что губил, зарывал и прятал в себе, что загорелась в нем ещё с того момента, как он понял — это не пустоголовая актриска на одну ночь. В ней есть огонь, в ней есть все, что нужно ему. И он так по-хозяйски присваивает это себе. Как лучший из трофеев. Как жесточайшего из преступников.

Он терзает её губы, требовательно проникает языком в её ротик, и она поддаётся каждому его действию, зарываясь пальчиками в его волосы.

— Тебе не идёт моя рубашка, — фыркает Джефф, хватаясь за края хлопковой ткани и стягивая её через голову девушки. Мужчина делает шаг назад, любуясь телом Эммы: её острыми ключицами, её аккуратной грудью с вздыбленными сосками и женственным животиком. Девушка стыдливо прячет взгляд, но по-прежнему желает его без остатка. — Так гораздо лучше.

— Иди ко мне.

Не просьба, не вопрос и не приказ.