— И все-таки, зачем тебе Крокодил?

— Потому что мне хочется иметь раба. И миллионершей стала бы только для того, чтобы рабов завести, чтобы бить, издеваться, чтоб они в рот мне заглядывали. А Крокодил и есть раб.

Цинизм Косаревой удивил даже видавшего виды Самвела.

— Ты что, в прошлой жизни была Клеопатрой? Да, разные мы с тобой… Я — не ты.

— Лучше, что ли?

— Зачем лучше — другой. Я хочу хорошо жить, кушать вкусно, спать мягко, чтобы вокруг меня был порядок — мой порядок, чтобы было так, как я хочу. И все.

Косарева стала ластиться к нему:

— Таким ты мне и нравишься.

— Лиса ты. Хитренькая лисичка. — Самвел провел рукой по щеке Косаревой.

— На этом и закончим лирическую часть, — неожиданно деловито сказала Косарева. — К делу. Ну, теперь ты знаешь, что я — не бесприданница. И я повторно делаю тебе свое предложение. Руки и сердца. А чтобы подтолкнуть твою нерешительность, предлагаю тебе десять тысяч долларов.

— Во столько ты оцениваешь мою свободу?

Хватка этой женщины была поразительной.

— Это для столицы — не деньги, а для нашего провинциального болотца — очень даже. Ты со мной расписываешься, даешь мне свою фамилию, я заодно, согласно древним восточным обрядам, меняю и имя. А спустя месяцок-другой мы разводимся. Ты остаешься с денежкой, а я — с новым легальным именем и свободой. Попомни мое слово, Самвельчик, — смеясь продолжала Косарева, — ты еще на коленях будешь просить меня не разводиться с тобой. Ну, так как? Это тебе не хороводы с торгашами водить, я тебе дело предлагаю. Мы же с тобой, так сказать, уже почти мафия, — подытожила Косарева.

— Не пугай меня словами. Какая там мафия…

— Мафия — это по-итальянски, когда один клан орудует. А мы с тобой практически одна семья.

— Не гони, Надька, лошадей. Я тебе пока еще своего согласия не давал.

Напору Косаревой мог бы позавидовать танк.

— И зря ломаешься. Я бракованный товар не подсовываю, посмотри на меня. Многих видал лучше? Давай женись, и будем сотрудничать теснее. Во всех отношениях.

— Мда, ты, конечно, женщина необыкновенная, от скромности не умрешь. Ладно, допустим, я соглашусь. Что тогда?

Юрий Владимирович в сопровождении Дианы вошел к издателю.

— Я же вам обещал, что не опоздаю. Вот — новая порция для перепечатки, — протянул Юрий Владимирович издателю папку.

— Вы наш образцово-показательный автор, — обрадовался издатель. — Вам бы еще освоить компьютер, и цены бы не было.

— А что, у вас больше нет машинистки? — поинтересовался Юрий Владимирович.

Во время их разговора Диана не выпускала из рук своего вязания, время от времени бросая откровенно провокационные взгляды на издателя. Издатель — моложавый, интеллигентного вида мужчина — был несколько смущен напором Дианиного кокетства, но было видно, что она ему понравилась.

— У Наташи, моей машинистки, как вы говорите, все замечательно, — уточнил издатель. — Только она, Юрий Владимирович, не машинистка, а оператор компьютерного набора.

— Я знаю. Но раньше так называли печатающих барышень.

— Я, кстати, на Наташе проверяю качество будущих романов: если ей нравится, то пойдет, если нет — можно не тратить деньги.

— Она у вас прям как собака на таможне.

— Ну, не собака, но чутье у нее есть. Женская интуиция, — спохватившись поправился издатель.

— Так я вам тоже могу подойти, возьмете меня на работу? — вмешалась в разговор Диана, откровенно клеившая издателя, несмотря на присутствие отца.

Юрий Владимирович попытался сменить тему:

— Роман продвигается хорошо, думаю, что в ближайшее время смогу порадовать вас окончанием. Как у нас со сроками, укладываемся?

На столе зазвонил телефон.

— Прошу прощения, — извинился издатель, поднимая трубку.

Воспользовавшись паузой в разговоре, отец тихо сделал выговор Диане:

— Ты ведешь себя просто неприлично.

А издателю так не показалась, — абсолютно не смутилась она. — Я девушка, судя по всему, уже свободная, мне нужно свою жизнь устраивать. Не знаешь, папа, сколько зарабатывают издатели?

— Но он безнадежно женат! — отчаянным шепотом пытался вразумить дочь Юрий Владимирович.

— Безнадежно женатых не бывает, бывают безнадежно одинокие. Каковой я стать не хочу. Твою Никушу ведь не остановило, что Артем — мой парень.

Выйдя из своего кабинета, Сергей сел в машину и направился за город. В машине он набрал номер Доминики.

— Слушаю, — раздался холодный голос Ники.

— Ты ничего не хочешь мне сказать? — спросил Сергей.

— Нет.

Артем, в это время находившийся рядом с Никой и понимающий, что разговор не для его ушей, вышел из палаты.

— Как ты могла на глазах у всех так меня унизить! Как пацана! — воскликнул Сергей.

— А тебе это неприятно? — Голос Ники был чужим и далеким.

— Она еще спрашивает! При твоем отце, при Борюсике, при прислуге…

— Просто повторилась та же сцена, только с другими героями. Ты разве не понял?

Сергей замолчал.

Доминика отключилась. Сергей выругался и резко свернул возле указателя «Озерка».

В палату вошла Ритка с пакетом фруктов.

— Привет. Это от родного коллектива, — сказала она, ставя пакет на стол. — Я не вовремя? — спросила Ритка, увидев грустное выражение лица Доминики.

— Все в порядке, — успокоила Ника. — Просто мне сегодня не очень хорошо.

— Что-нибудь надо? Я сбегаю, — с готовностью подхватилась Ритка.

— Спасибо, нет.

— Тогда я назад, а то Амалия ругаться будет. В пакете — открытки от сотрудников.

Ритка вышла. Пакет упал со стола, фрукты раскатились. Артем стал их подбирать. Увидел открытки, подал Доминике. Перелистывая их, она наткнулась на черно-белую фотографию, семейный снимок. Такой стоял в спальне Доминики: Сергей и Доминика в обнимку, счастливые, смеющиеся. Только сейчас на этом снимке у Доминики были выколоты глаза, а Сергей изрезан ножницами. Доминика охнула и выпустила снимок из рук. Артем поднял его и посмотрел на обезображенное семейное фото.

— Придется тебе рассказать мне все, — настойчиво попросил Артем. — Что это значит?

Доминика помолчала раздумывая.

— Мика, я понимаю твои сомнения, — вновь заговорил Артем. — Никому не хочется посвящать посторонних в свои проблемы… Но на ровном месте глаза не выкалывают. У тебя есть враги?

Ника отрицательно покачала головой.

— Так в бизнесе не бывает. Ты кому-то перешла дорогу. Может, это конкуренты?

— В бизнесе? До сих пор все было в рамках здравого смысла. Разумеется, многие меня недолюбливают, но это же не повод…

— Ты права. Это не могут быть конкуренты.

Артем продолжал внимательно изучать фото. Остановился взглядом на исполосованном Сергее.

— Здесь замешан твой муж, Мика?

Доминика снова промолчала.

— Я не буду настаивать, — продолжал Артем, осторожно взяв Нику за руку, — но сама собой эта проблема не разрешится. Ты сильная, Доминика, очень сильная, только в одиночку на этот раз тебе не справиться.

— Смешно подумать, а ведь действительно мне не с кем об этом поговорить, — неожиданно призналась Ника. — Хотя людей вокруг много. Людей, любящих меня, желающих мне добра… Артем, что ты хочешь узнать?

— Для того чтоб тебе помочь, я должен вникнуть в суть вопроса. Мика, ни одно слово, произнесенное тобой, не будет использовано против тебя. Мне можешь довериться.

— Ты так сказал… я сразу почувствовала себя, как в суде, — усмехнулась Ника.

— Тогда я хочу быть твоим… адвокатом, — с улыбкой сказал Артем.

— Мы всегда считались образцовой семьей, — наконец решилась Ника после небольшой паузы. — Сначала жили очень просто, без всякой роскоши… да и время было такое. У нас была очень крепкая семья. Папа любил маму и обожал меня. Все было здорово, сейчас я это хорошо понимаю.

— Ты помнишь свою маму?

— Плохо. Мне о ней папа и Амалия не много рассказывали. Она дружила с мамой.

— Кто это — Амалия?

— Мой первый заместитель. На ней сейчас держится вся фирма. Я в шутку называю ее — мой железный канцлер.