Главный ужас Российской империи, неумолимо убивавший ее и таки доконавший окончательно смертельный вирус назывался – социальное неравенство. Жесточайшее разделение на сословия, между которыми лежали непреодолимые пропасти. Для того, чтобы понимать, насколько все было серьезно, придется более подробно разобраться именно в этом моменте. Собственно говоря, основных сословий было шесть. Главными из них были дворянство (делившееся, в свою очередь, на потомственное и личное вкупе со «служилым») и духовенство. К привилегированным «сливкам общества» можно причислить еще и категорию почетных граждан (таковая могла быть и наследственной), впрочем, таких лиц в Империи были сущие крохи.
Далее шли так называемые сельские и городские сословия. К первым относились, как несложно догадаться, крестьяне. До отмены крепостного права они делились на помещичьих и «казенных» (государственных). Для тех и других – барщина (работа на помещика или иного владельца не менее трех дней в неделю), оброк – денежные и натуральные выплаты все тому же владельцу. А также рекрутская повинность, телесные наказания и полное отсутствие каких-либо гражданских прав. До 1861 года эти люди были фактически рабами! Их можно было покупать, продавать, убивать и вообще творить с ними все что только вздумается. Формально, конечно, ограничения существовали – уже в первой половине XIX века милосердие власть предержащих в нашем Отечестве дошло до таких сияющих вершин, что они ввели законодательные запреты, в соответствии с которыми барин не мог продать своих крепостных без семьи или прикупить «мужичков» без прилагающейся земли – как мебель или скот. Преследованиям подвергались и особо усердствовавшие в кровавых забавах с собственными крестьянами и дворовыми людьми – например, та же знаменитая Салтычиха. Однако, как и большинство законов российских, ограничения для дворян существовали в основном на бумаге. Поговорка: «До Бога высоко, до царя далеко…» родилась вовсе неспроста.
Реформа, освободившая русских крестьян от крепостной зависимости, выпустила их «на волю» практически без земли, да вдобавок навесила на шеи «мужичков» такую неподъемную кабалу в виде выкупных платежей за доставшиеся им крохотные наделы, из которой вылезти не светило и их внукам. «Гениальные» проекты реформ Столыпина, с которыми так носятся некоторые современные историки, были ничем иным, как пустыми мечтаниями, категорически не сочетавшимися с реальностью – в первую очередь, с нуждами крестьян. Все они провалились, лишь наплодив новых безземельных батраков и пролетариев. При всем при этом до начала XX века «мужички», будучи вроде бы уже совершенно свободными людьми, не имели права менять место жительства и пытаться перейти в другие сословия без разрешения сельской общины, державшей их в ежовых рукавицах, какие не снились и правлению колхоза с парторгом. Драть крестьян розгами продолжали и после того, как телесные наказания для всех остальных сословий были отменены. Освободившись от барина, теперь они попали в полную зависимость от земских начальников и прочей чиновной сволочи.
Селяне продолжали платить (помимо выкупных денег) еще и подушную подать, поставлять в армию своих сыновей и выполнять разнообразные повинности. Право частной собственности на землю и свободного выхода из общины даровано было крестьянам только в 1906 году, когда делать это было уже, скажем прямо, поздновато. Отменять крепостное право, по мнению многих историков, необходимо было не позднее года 1814-го – после победы в Отечественной войне 1812 года. Тогда, кстати говоря, русские мужики, не жалевшие на этой войне своих жизней, не только сражавшиеся в регулярной армии и ополчении, но и партизанившие по собственному почину в тылу оккупантов, именно этого и ждали, а не мелочей в виде прощения какого-то количества недоимок и отмены на пару лет рекрутчины. Однако император Александр I отделался циничнейшим: «Крестьяне, верный наш народ, да получит мзду свою от Бога!», и тем не только упустил исторический момент для изменения судеб России, но и нанес глубочайшую обиду большинству ее жителей – согласно переписи 1858 года «сельские сословия» составляли 82,55 % населения России. Слишком много впоследствии накопилось таких обид и глухой, подсердечной злобы. К 1917 году еще предостаточно было людей, помнивших, как «баре», будучи в полнейшем своем праве, таскали на сеновал их матерей, а отцов запарывали или затравливали борзыми до смерти просто ради забавы! Вот это все и отлилось потом – сперва Февралем, а потом и Октябрем.
Продолжим, впрочем, рассказ о сословном делении Империи. Городские сословия или мещане изначально делились на людей ремесленных, «цеховых», и купечество. Для занятий ремеслом человек должен был непременно принадлежать к тому или иному цеху, чтобы торговать – входить в одну из купеческих гильдий. «Цеховые» при этом подлежали рекрутской повинности и телесным наказаниям точно так же, как и крестьяне. И так же платили подушную подать. Купцам, понятное дело, жилось куда вольготнее. Однако на государственную службу поступить могли дети только представителей из высшей, первой гильдии. Исключение делалось лишь для тех, кто сумел получить высшее образование, да и то далеко не всякое. Как несложно догадаться, таковых счастливчиков было немного. Согласно имеющимся данным о процентном соотношении различных сословий среди студентов университетов и прочих высших учебных заведений в 1912 году более трети таковых составляли дворяне. Около 9 % – выходцы из среды духовенства, около 12 % – дети купцов и почетных граждан. Еще более четверти студентов была из мещан и цеховых. На крестьян и казаков приходились оставшиеся 16 %. От унизительной порки и обременительного подушного налога мещанское сословие было избавлено лишь в середине-конце XIX века. Реальное же отношение власть предержащих нашего Отечества, вплоть до самых мелких чиновников, к тем же купцам прекрасно изображено в бессмертном «Ревизоре» Гоголя. Настоятельно рекомендую перечитать.
К «городским сословиям», с началом бурного развития в России промышленности конечно же, добавились фабричные и заводские рабочие. Те самые пролетарии, на которых уповали сперва Маркс и Энгельс, а затем и верный их ученик – Владимир Ильич Ленин, планируя революционное переустройство сначала собственной Родины, а потом и всего остального мира. Все они, за самым редким исключением, были сбежавшими от бедноты и беспросветности, царившей в их родных крохотных деревеньках, крестьянами. То есть опять-таки нищими и бесправными потомками недавних рабов, не имевших никаких надежд на то, чтобы выбиться в люди, подняться по социальной лестнице. Теоретически, конечно, любой человек мещанского сословия мог записаться в те же купцы, однако на это нужны были деньги, которые даже не снились какому-нибудь работяге. Можно (опять-таки чисто теоретически) было выбиться даже и в дворяне – дойдя на военной службе до офицерского чина или получив один из высших орденов Империи. Более того – подобные случаи были. Вот только составляли они ничтожнейшую долю процента от реальных судеб тех 90 % народа российского, на которых, собственно, все и держалось в государстве.
Трагедия Империи состояла в том, что при наличии в ней великого множества талантливейших людей, настоящих патриотов, умных и честных, страной управляли абсолютные ничтожества, имевшие родословные на зависть породистым лошадям или псам. И – ничего более за душой… Остальные же пробиться сквозь дебри устоявшейся веками жуткой сословной Системы не могли ни за что. Генералы, которые вовсю тормозили в конце XIX века принятие в российской армии на вооружение магазинных винтовок и револьверов с самовзводом, поскольку считали, что это приведет к «неоправданному перерасходу патронов глупыми солдатами» – еще что! Морской министр, недрогнувшей рукой чертящий на поданном ему рапорте о необходимости закупки за рубежом свечей зажигания для русских подлодок резолюцию о том, что хватит с лихвой и обычных – стеариновых! Это вам как?! А дело было в 1905 году. После этого Цусима – никакая не «роковая случайность», а как раз-таки неизбежность. Как и все, что за ней последовало.
