Для тех, кто подзабыл советские реалии, вовсе не знает их или судит о таковых по временам позднего СССР, напомню: официально никакие генсеки Советским Союзом не управляли! Высшим законодательным органом власти страны был сначала Съезд Советов СССР, а затем, после 1936 года – Верховный Совет СССР. Вершиной власти исполнительной с 1923 по 1936 год являлся Центральный исполнительный комитет (ЦИК) и Совет народных комиссаров. Потом вместо ЦИК появился Президиум Верховного Совета. Совнарком остался, чтобы впоследствии трансформироваться в Совет министров. Соответственно именно те люди, которые стояли во главе всех названных выше органов и были верховными правителями Советского Союза.
И какую же из этих должностей занимал Сталин? А никакую! В первое советское правительство, созданное на второй день после Октябрьской революции, он вошел в качестве народного комиссара по делам национальностей. Должность была – хуже не придумаешь. Язвительный Троцкий в собственных мемуарах впоследствии назвал Сталина «вождем в области отсталых национальностей». В эмиграции Лев Давидович, конечно же, источал яд, но вот отношение, имевшееся в 1917-м к этому «завидному посту» у товарищей партийцев отобразил очень достоверно. Сам-то он, между прочим, в том же самом правительстве отхватил пост главного по иностранным делам – почетный и значимый.
Что Сталин получил при назначении? Ну, не хочу повторяться, но… Ни черта он не получил! По воспоминаниям Станислава Пестковского, ставшего «правой рукой», воистину незаменимым помощником Сталина по делам Наркомнаца, у новосозданной структуры не было, что называется, ни кола ни двора. В поисках места настырному поляку пришлось немало побродить по Смольному, пока он внаглую не занял приглянувшийся стол, повесив над ним на стене табличку с названием «Народный комиссариат по делам национальностей». По другой версии, Пестковский, отчаявшийся найти для себя со Сталиным угол, получил помещение, выгнав оттуда вольготно расположившихся «матросов революции». Стыдно сказать, но деньги (три тысячи рублей) на первейшие организационные расходы (хотя бы на бумагу и чернила) пришлось идти занимать все у того же Троцкого – этот выжига, вовремя подсуетившись, успел реквизировать какой-то нераскуроченный «царский» сейф и был при наличности.
Подобное отношение большевиков к новому Наркомату следует объяснять ни в коем случае не пренебрежением к его главе, а исключительно тем, что многие из них вообще не понимали – на какого рожна понадобилась эта контора? Абсолютное большинство лидеров победившей партии и едва созданной Советской власти были убежденными пролетарскими интернационалистами и считали, что всякие там национальности надо вообще упразднить, как «буржуазный пережиток». Люди для них делились не по народностям и расам, а на богатых и бедных, «классово близких» и ненавистных «буржуев». А тут целый наркомат зачем-то. Скажете тоже!
Начав буквально на пустом месте, Сталин совершил невероятное. Знаете, что было основной задачей Наркомнаца? Не менее как «обеспечение братского сотрудничества и мирного сожительства всех племен народностей РСФСР»! Как вам такое? Это – в 1917 году, когда благодаря стараниям Временного правительства Российская империя попросту разваливается на куски. О независимости объявили поляки и финны, отделяться собираются Украина и Кавказ. В Средней Азии творится вообще черт знает что. А ведь уже принята «Декларация прав народов России», в которой черным по белому написано об их праве «на самоопределение вплоть до создания самостоятельных государств» и давать «задний ход» еще не утвердившейся советской власти как-то не с руки. Тем более что на горизонте маячит вовсю перспектива гражданской войны, в которой только еще «национально-освободительной борьбы» и не хватало… Да 1991 год тут и рядом не стоял! Это даже не должность главврача в оставшемся без успокоительного дурдоме – это кое-что куда покруче. Но Сталин справляется. Он делает, казалось бы, невозможные вещи: к примеру, делит землю между казаками и чеченцами (за одно это памятник можно ставить), удерживает от «самоопределения» и взаимной резни «горячих кавказских парней», вкладывает ума зарвавшимся «борцам за нэзалэжность» в Киеве. Итог нам известен – великая страна не распалась на осколки, «отделавшись» лишь потерей Финляндии и Польши, да по-воровски прихваченных последней Западных Украины и Белоруссии. Ну, их Сталин тоже потом вернул…
Генеральным секретарем ЦК ВКП(б) Сталин в 1922 году стал на Пленуме Центрального комитета партии большевиков, в ходе которого он был избран в состав Политбюро и Оргбюро ЦК. «Ну, вот, – скажете вы, – дорвался-таки!» А я спрошу: «До чего дорвался?» На тот момент пост секретаря (пусть и главного партийного органа) полностью отвечал своей изначальной сути – канцелярской. И означал он лишь то, что назначенный на него человек обязан вести море рутинной, кропотливой и повседневной организационной работы. Но никак не «управлять» кем-то там. Количество секретарей в ЦК доходило порой до пяти. Как несложно догадаться, приводило это, прежде всего, к тому, что лучше всего у них получалось переваливать друг на друга работу, а главное – ответственность за ее невыполнение. Вот и понадобился главный над всеми этими «яркими личностями». То есть – генеральный.
«Продавил» для Сталина такой статус не кто иной, как лично Владимир Ленин. Самое смешное, что Троцкий, уже тогда не переносивший Иосифа Виссарионовича на дух, это назначение воспринял с неподдельным восторгом! Впоследствии он сам же и вспоминал, что этот пост был «абсолютно малозначительным и совершенно подчиненным». Самолюбие Льва Давидовича, к тому моменту ставшего уже военным руководителем СССР и видевшего себя непременным преемником Владимира Ильича, невероятно тешила мысль о том, что попортивший ему немало крови еще в Гражданскую Сталин будет для него мальчиком на побегушках, работающим над воплощением в жизнь великих и гениальных идей «демона революции». Ага, размечтался…
Почему Ленин принял именно такое решение? Причин тут несколько и говорить о каждой из них можно долго и пространно, но я постараюсь обрисовать их вкратце. Прежде всего, Сталин за годы Гражданской войны сумел себя зарекомендовать не просто «пламенным революционером», а, что было гораздо важнее и ценнее, прекрасным организатором. Что он умел блестяще, так это ставить четкие задачи и неукоснительно добиваться их выполнения. Все годы Гражданской Сталин мотался по разным ее фронтам, неизменно оказываясь там, где положение было наиболее отчаянным и угрожающим. И зачастую только его крайне решительные и жесткие (а порой и откровенно жестокие) действия позволяли избежать полного краха, надвигавшейся катастрофы.
Говоря в современных терминах, Иосиф Виссарионович был прирожденным кризис-менеджером, и Ленин это оценил. А еще Сталин был блестящим администратором, умеющим создать на пустом месте работающий механизм, сотворить из хаоса порядок – та же работа в Наркомнаце доказала это в полной мере. А ведь с 1919 по 1922 год Сталин тащил на себе еще и Наркомат рабоче-крестьянской инспекции (впоследствии – государственного контроля) РСФСР! Что это была за чертова работа, думаю, объяснять не нужно… Но ведь справлялся – как, впрочем, и со всем, что ни поручала ему партия и лично Ленин, со временем привыкший видеть в безотказном «пахаре» Сталине настоящую «палочку-выручалочку» и поручавший ему все более ответственные дела. Это – что касается деловых характеристик. Была и другая причина.
«Вождь мирового пролетариата» прекрасно понимал, что, стоит ему оставить власть (а в 1922 году здоровье Ильича уже было подорвано до предела), как партию охватит жесточайшая смута. Вспыхнет самая настоящая война идей, мнений, убеждений относительно того, куда идти дальше. Ленин отчетливо видел опасность того, что превратившаяся в «союз лебедя, рака и щуки» большевистская партия не то что не сможет и дальше тащить на себе «воз» едва созданного государства, а, пожалуй, своротит его в канаву. Естественно, он этого не хотел. Основной угрозой для будущего страны Ленин видел как раз именно Троцкого. А единственным человеком в руководстве партии, способным противостоять этому действительно выдающемуся пустозвону и позеру, считал Сталина. Как показало будущее – не ошибся.
