Ее звонкий смех закружился над парком, тормоша дремавших в густой зелени птиц.

И, в последний раз чмокнув Филиппа в щеку, она уже серьезно сказала:

– Ну ладно, уговорил. Пошли домой, а то дурацких расспросов не оберемся…

Максим не спеша потягивал коньяк: янтарный напиток приятно грел ладонь, убаюкивающе мерцая в замысловатом узоре хрустального бокала.

«Вот это да!» – пребывая в совершенном замешательстве, он никак не мог понять, что мешает этой красивой молодой женщине, не связанной никакими обязательствами, жить полной жизнью, наслаждаясь каждым ее мгновением.

Тем более что у нее для этого было всё… И даже он сам.

Это было необъяснимо, если не сказать «ненормально».

Но еще больше его удивил ее телефонный звонок – ведь он был абсолютно уверен, что теперь-то она уже точно пошлет его к чёрту.

И ее такое искреннее переживание, почти раскаянье в том, что сегодня она отвергла его, казалось ему чем-то нереальным… Словно происходящее ему снилось.

Ее взволнованный голос ошеломил его своей откровенностью.

Ее слова были равносильны признанию, о котором он мечтал все эти годы.

И вот оно случилось.

Правда, немного не так, как ему представлялось. Но в этом-то и была вся прелесть этой восточной красотки – в ее непредсказуемости…

По утрам Эд, как обычно, несмотря на ожидающую его кучу дел, непременно должен был понежиться в своей шикарной постели.

Особо мягкая перина, тонкие, почти прозрачные простыни, легкий аромат лилий, стоящих в вазе на окне, – всё это вносило изысканную прелесть в его сумасшедшее существование.

Поэтому искать его в офисе раньше полудня было абсолютно бесполезным занятием. И Максим хорошо это знал.

Так что он подъехал к Эду около двух часов.

Миловидная блондинистая секретарша приветливо встретила его и незамедлительно проводила в кабинет босса.

Эд важно восседал за весьма помпезным рабочим столом, деловито склонившись над какими-то документами.

– Много работы? – не здороваясь, спросил Макс.

– Хватает, – недовольно пробурчал тот в ответ. – Чего надо?

Неожиданный (как, впрочем, и любой другой) визит Макса не сулил ничего хорошего. «День пропал», – уныло подумал он про себя.

– Нам необходимо кое-что прояснить относительно предстоящего конкурса, – ответил Максим и, не дожидаясь приглашения, по-хозяйски уселся в стоящее перед ним кресло и закурил.

– А в чём дело? Ведь всё уже оговорено.

– Возникли некоторые сложности.

– Какие еще сложности? – раздраженно поинтересовался Эд.

– Меня сильно беспокоит этическая сторона нашего мероприятия. Вчера мне стало известно, что ты собираешься устроить всем нам большие неприятности. Наши инвесторы хотят получать максимальную прибыль от своих вложений. Прокат рекламы – это не шутки. Ты же знаешь, что наш конкурс считается одним из самых престижных, так как у нас очень строгие правила для участниц. Это же Питер! Или ты забыл, где живешь? Зачем ты хочешь всё испортить?

– Что-то я не совсем понимаю, куда ты клонишь? – Эд поднялся из-за стола и принялся нервно расхаживать по кабинету.

– Валерия, – невозмутимо произнес Максим. – Тебе знакомо это имя?

– Валерия?

– Да, Валерия. Ведь это именно ты предложил ей участвовать в шоу? – Эд молчал. – Неужели забыл? Но ведь это именно твоя подпись стоит на приглашении, которое она получила. – И, помахав открыткой в воздухе, Максим бросил ее на стол. – А ты знаешь, сколько ей лет? Что ей нет еще восемнадцати?

Эд неопределенно фыркнул:

– С каких это пор ты стал таким морально устойчивым?

– С недавних, – спокойно ответил Максим.

– Что-то я не припомню, чтобы в уставе конкурса речь шла о каких-либо возрастных ограничениях для имеющих паспорт. Насколько я знаю, ей семнадцать. Значит, она имеет право участвовать.

Максиму было совершенно нечего ответить – ведь это действительно было так.

– И поэтому, – самодовольно продолжил Эд, – если эта девочка захочет, она будет участвовать. И даже ты, великий и ужасный, не сможешь этому помешать.

В воздухе повисло зловещее молчание.

Но лишь на мгновение.

– А теперь слушай меня внимательно, – медленно произнес Максим, отчеканивая каждое слово. – Мне глубоко плевать на все уставы и указанные в них условия. Мне очень дорога эта девочка, и я не позволю тебе втянуть ее в эти грязные игрища.

– Так она твоя пассия? – нервно расхохотался Эд, чувствуя, как внутри всё закипает от бешенства. – Браво!

– Если ты не понял, могу повторить еще раз: даже не думай прикоснуться к ней своими грязными лапами!

– И что ты сделаешь?

Максим ослепительно улыбнулся: такой улыбке могла позавидовать самая крутая реклама зубной пасты. Но в глазах его была стужа:

– Я просто убью тебя, – всё так же спокойно ответил он.

Эд невольно вздрогнул: похоже, на этот раз Максим был серьезен, как никогда.

К превеликому удовольствию Эда и несмотря на возражения матери, Валерка всё же решилась и, созвонившись с его секретаршей, договорилась о встрече.

Снежанна была вне себя. Но Валерка не собиралась сдаваться.

И в назначенное утро она проснулась без будильника – сама, и очень рано – ей не спалось.

Не спеша потягивая апельсиновый сок и закутавшись в теплый плед, она удобно устроилась перед телевизором.

Собирающаяся на работу Снежка старательно делала вид, будто она – сама невозмутимость.

И всё же, уходя, вместо обычного «пока» она лишь молча закрыла за собой дверь, тем самым напоминая дочери о том, что по-прежнему не одобряет ее запредельную неразумность.

Но у Валерки было слишком хорошее настроение, чтобы обращать внимание на подобные мелочи, тем более передача была так интересна, что она даже умудрилась позабыть о времени и чуть не опоздала на встречу.

А Эд с нетерпением ждал ее. Сидя за своим огромным рабочим столом, он сосредоточенно просматривал утреннюю корреспонденцию.

Валерка опаздывала уже на целых пятнадцать минут. И Эду это не нравилось. Он чувствовал досаду и раздражение.

Что о себе думает эта смазливая девчонка? Он человек занятой, его время стоит дорого. Какая беспечность!

Но лишь только она переступила порог его кабинета, от его мании величия не осталось и следа.

Завораживающая сила ее молодости, окутанная невидимым облаком свежего цветочного аромата, снова и мгновенно породила внутри него патологическую зависимость от ее длинных ног и сияющих глаз.

Как тогда, когда он впервые увидел ее на Невском…

Она беззаботно прогуливалась с подругами. Такая веселая и радостная, будто ей принадлежал целый мир.

Простое ситцевое платье. Копна непослушных черных волос…

От ее походки у Эда даже закружилась голова.

К тому времени он уже почти полгода ежедневно просматривал кипы самых разнообразных фотографий потенциальных претенденток для представления его холдинга на ежегодном конкурсе красавиц. Но по большому счету, в основном для участия в съемках на его личной, закрытой от посторонних киностудии, которая уже десять лет плодотворно и весьма успешно выпускала фильмы весьма пикантного содержания.

Но о своем участии в таких откровенных видео девушки узнавали лишь после подписания контракта.

Так что это становилось для них полной неожиданностью, но деваться было некуда. Контракт было необходимо выполнить полностью.

Никакие слёзы и мольбы на Эда не действовали – киностудия приносила солидный доход.

Но главное – ему нравилось ощущать себя причастным к питерской богеме, ведь он снимал кино!

Эда прельщали не столько деньги, сколько причастность к великому.

Искусство вечно…

Но увы! Среди бесконечной череды ярких лиц и совершенных тел – блондинок, брюнеток; лукавых, страстных, томных – не находилось той единственной, способной цеплять, будоражить искушенную мужскую фантазию, заставлять мечтать, хотеть смотреть снова и снова.