Эрик отхлебнул кофе и, подумав секунду, отправился к бару, чтобы налить себе немного коньяка. Не ради алкоголя в крови, а ради запаха и вкуса. Сибаритство чистой воды, но и этому следовало учиться, а Эрик всегда и во всем был хорошим учеником.
– Мне нальешь?
Он оглянулся. Анна стояла в проеме двери. Высокая, стройная, длинноногая и невероятно привлекательная, даже при том, что писаной красавицей никогда не была.
– Я тебя разбудил?
– Нет, – покачала головой княгиня Эгерланд, с видимым интересом разглядывая Эрика. – Просто сегодня мы прибываем на Гибралтар, так что я поставила будильник. Сам понимаешь, было бы глупо проспать такое событие…
«Гибралтар! Естественно…»
– Ты во мне сейчас взглядом дырку просверлишь, – усмехнулся Эрик, отворачиваясь.
– Возможно, – женщина по обыкновению не спорила, но и не уступала. – Так ты нальешь или так и будешь вести со мной светский разговор?
– Извини!
– Извинения приняты!
– Дырка в спине ничем не лучше дырки во лбу, – прокомментировал Эрик свои ощущения, возвращаясь спустя некоторое время к креслам с двумя бокалами в руках.
Еще он хотел было предложить ей одеться, но вовремя поймал себя за язык. Анна редко совершает необдуманные поступки. Она по большей части хладнокровна и вменяема – хотя и не без срывов, – но главное, в достаточной мере манипулятивна, как, впрочем, и большинство других женщин. Так что, если решила выйти из спальни голой, значит, сделала это не без умысла.
«На слабо́ берет!»
– А теперь рассказывай! – Почти приказ, вот разве что немного смягчен интонацией и легким движением губ, как бы намекающим на готовую заиграть на них улыбку.
– Как узнала? – А вот Эрик свою улыбку скрывать не стал. С чего бы вдруг? Чай, не враги, не конкуренты.
«В одной постели спим…»
– Интуиция, – пожала плечами женщина, принимая у Эрика бокал с коньяком.
– Сон приснился. – В принципе, не тайна, так отчего бы не рассказать? – Кофе будешь?
– Буду. Что за сон?
– Да вот, понимаешь, приснилось, что командую бригадой легких эсминцев…
– Легких эсминцев? – нахмурилась Анна. – Какие на хрен эсминцы? Ничего не понимаю!
– Я после боя с «Королевой Елизаветой» взялся изучать сражение при Валгалле…
– Ах, вот оно что! – облегченно вздохнула Анна, весьма элегантно обозначив при этом тот факт, что грудь у нее хоть и небольшая, но все-таки имеет место быть. – И тебе это сегодня приснилось?
– Да, атака эсминцев девятой бригады, – Эрик уже сообразил, что Анна этим тоже интересовалась, оставалось проверить, насколько подробными были ее изыскания.
– Командир – капитан первого ранга Петр Прохазка…
«Значит, со всеми подробностями».
– Так точно, – подтвердил Эрик. – Представь, во сне я как раз и выступал в роли капитана Прохазки.
– В каком смысле?
– В прямом! Провел от первого лица атаку девятой бригады. Досмотрел как раз до пуска ракет…
– Понравилось?
– Очень, – признался Эрик. – Захватывающее действо. До сих пор голова кругом идет! Лучше гашиша, честное слово!
Гашиш Эрик не курил. Он вообще практически не принимал наркотики, но любил иногда использовать отсылку к этой гадости для красного словца, тем более что сама Анна наверняка пробовала в дни юности не один только кокаин. В той среде, в которой она росла, без этого никак.
– Обрати внимание на свой выбор, – почти серьезно кивнула обнаженная собеседница. – В твоем распоряжении находились адмирал Вурц и полтора десятка командиров тяжелых крейсеров, а ты выбрал именно Прохазку.
– Я не выбирал!
– Еще как выбирал!
– Хорошо, допустим. И о чем это говорит? – Эрик догадывался, что все дело в драйве, адреналине и эндорфинах[12], но в данном случае был не против услышать стороннее мнение.
– Это говорит о том, что ты больной на всю голову пилот ракетоносца! – рассмеялась Анна. Смех звучал искренно. Взгляд откровенно потеплел.
– Так оно и есть, – признал Эрик, вспоминая «тот бой» и свои ощущения в нем.
Адмирал Вурц действительно оказался умным сукиным сыном. «Засада», которую он придумал, дорогого стоила, но, правду сказать, у него под рукой, на удачу, оказались толковые исполнители: каперанги Петр Прохазка и Маркус Фогт. Внезапный сдвоенный удар семи эсминцев 9-й бригады заставил попавших в засаду великобританцев в буквальном смысле умыться кровью: противокорабельными ракетами и артиллерийским огнем были уничтожены или сильно повреждены, но главное, лишились хода три новых, «с иголочки», линейных крейсера – «Геркулес», «Нептун» и «Аякс» – и два ветерана – «Вариор» и «Черный принц». При этом эсминцы прошли строй британских кораблей насквозь и основные повреждения получили именно в момент отхода, но уцелели, поскольку противнику вскоре стало не до них – началась атака 18-й бригады. Фогт потерял четыре эсминца, разменяв их на три линейных крейсера, после чего 1-я колонна кораблей КВФ потеряла боеспособность и вынуждена была выйти из боя. В результате сражение при Валгалле закончилось вничью, хотя несостоявшуюся войну империя все-таки проиграла. По условиям мирного договора имперцы покинули систему Валгаллы. Причин тому было несколько: слишком далеко от баз снабжения, слишком сильный противник и, наконец, неудачное с политической точки зрения время для начала затяжной войны…
– Давай, вернемся в постель, – предложила Анна, выслушав рассказ Эрика и найдя его чрезвычайно занимательным. – Если сейчас начнем, как раз успеем на Гибралтар…
Удивительно, но факт: в подобного рода ситуациях Анна не испытывала ни капли смущения. Она была попросту выше этого, и слава богу, что так.
– До Гибралтара, ваша светлость? – усмехнулся Эрик, вставая из кресла. – Тогда нам, и в самом деле, следует поспешить!
* * *
Честно сказать, Эрик ожидал, что Гибралтар окажется чем-то сродни Перекрестку – первой станции на «Тропе паломников». Пусть даже не одиночная планета или коричневый карлик[13], но определенно какой-нибудь экзотический мертвый мир: красный гигант или голубая звезда с излучением высокой интенсивности… Вариантов было много, но действительность превзошла все его ожидания, потому что Гибралтар оказался системой звезды солнечного типа. Класс G8, если исходить из массы, размеров и светимости. Температура на поверхности тоже близка к солнечной[14]. А вокруг этой теплой и в меру яркой звезды вращалось полтора десятка разнокалиберных планет, включая одну, сильно напоминающую массой, размерами и удаленностью от светила Старую Землю или тот же Фронтир. И в довершение всего, планета имела кислородосодержащую атмосферу и на ее поверхности было много воды. Голубое сияние воздушных масс, снежно-белые континенты облачных фронтов и зеленые пространства океанов…
– Выглядит воодушевляюще! – голос Анны звучал ровно, но Эрик расслышал в нем завуалированные нотки тревоги. Княгиня Эгерланд была обеспокоена, и не напрасно. Есть секреты, которых лучше не знать.
– Красивая планета, – сказал он вслух, – но по ту сторону Пустоты об этом, кажется, никто даже не догадывается.
– На Фронтире об этом знают, но пока по нашей просьбе свое знание не афишируют, – успокоила их адмирал Шлезингер, которая, разумеется, все поняла верно. – Обещаю, господа посланники, мы не станем посвящать вас в государственные секреты нашей республики… Во всяком случае, в те, которые могут стоить вам жизни.
«И на том спасибо!» – Тревоги и опасения не входили в перечень чувств, к которым Эрик привык в прошлом, не хотелось привыкать к ним и в будущем. Тем более он не имел желания тревожиться сейчас, когда «все у него складывалось наилучшим образом», а перспективы выглядели и того круче.
Переход через Пустоту оказался вполне комфортным: пять станций, десять дней пути. И если первый прыжок, от Фронтира к Перекрестку, находился на грани возможного – одиннадцать с половиной часов в подпространстве, – то остальные оказались более чем стандартными: от трех до пяти часов на прыжок. Неторопливые разгонные марши, спокойные переходы в «никуда» – к блуждающим планетам-сиротам[15], например, или к системам коричневых карликов, – и несуетное общение с адмиралом и ее штабом «в кулуарах» командной палубы. Еще, поскольку заняться на борту идущего сквозь ночь дредноута было больше нечем, они с княгиней Эгерланд начали учить холодянский язык, имевший два названия: обиходное – «тал» и литературное – «цуне»[16]. А в перерывах между тем и этим не без удовольствия слушали рассказы Грит Мюстерс и дипломатического советника Наташи Мозер, прикомандированных к «имперской миссии» на постоянной основе. Женщины рассказывали господам посланникам о мирах Трилистника и о государствах, известных под общим названием «Неассоциированные Миры Открытого Космоса». А вот о Холоде, как ни странно, в первый раз разговор зашел лишь накануне прибытия в Гибралтар.
