Остановить Вадима или хотя бы сказать слово было невозможно. Из-за гнева Уваров совсем потерял голову. Он все время повторял ругательства в адрес Петра и продолжал избивать его. Еще бы немного и, возможно, он бы убил Морозова, но в этот самый момент внутри у него что-то щелкнуло. Вадим отстранился от Петра, и, одарив его гневным взглядом, полным ненависти и отвращения, повернулся в сторону уже лежащей на полу девушки, затем кинувшись к ней.

– Солнышко! Милая, пожалуйста, не умирай, слышишь?! Я спасу тебя, только не закрывай глаза, – повторял Уваров, прижимая к груди еле живую Сашу. Трудно было описать те эмоции, которые отражались на лице Вадима, но видно было, что ему адски больно. Из его глаз, прямо на лицо возлюбленной, градом капали слезы. Ему хотелось кричать от этого невыносимого чувства безысходности. Хотелось рвать, метать, но только не смотреть на умирающую девушку. На любовь всей его жизни.

– Вадим… – прошептала Кравцова. Как же она была рада его видеть. Она нашла его. Он жив, это главное, и не важно, что сама она на волоске от смерти. Главное, что он рядом и в порядке. – Уже поздно… Ты сам это знаешь, – Саша попыталась улыбнуться.

– Нет, нет, не поздно, – старался успокоить Вадим скорее себя, чем ее. Конечно же, он как никто другой понимал, что она права… Однако верить в это явно не хотел.

– Послушай, – перебила его Александра. – Я отдала чип Виктору, теперь он в надежных руках…

– Тише, не говори, – из глаз Уварова стали все сильнее скатываться слезы. Сейчас его сердце разрывалось на тысячи осколков, это было так больно. Ему было плевать и на этот чип, и на Морозова, и на весь свет.

– Вадим… Я люблю тебя, очень сильно люблю… Ты самое дорогое в моей жизни, – сквозь плену слез, с улыбкой на лице проговорила девушка. – Я буду любить тебя вечность.

Не успел Уваров открыть рот, чтобы ответить, как раздался еще один выстрел. Он замер, почувствовав жгучую боль в области живота, но, невзирая на это, все же смог повернуться. Какого же было удивление Вадима, когда он увидел стоящего на коленях и целившегося в него Морозова.

«Когда же эта тварь сдохнет?!», – рассвирепел Уваров.

В ту же секунду он выхватил из-за пазухи пистолет и начал стрелять. Парень не знал, сколько пуль выпустил, но когда они закончились, он увидел лежащего в луже собственной крови мертвого Морозова, которого уже начал поглощать огонь.

Теперь и у Вадима резко поплыло в глазах. Держась за рану, из которой сочилась кровь, он опустился на пол, где уже лежала мертвая Саша. Как же она была прекрасна… Такой нежный румянец, привлекательные пухлые губы, которые так и манили его, гладкая кожа… Именно такой она запомнится ему.

– Прости меня… Если бы я не помог Ирине Исаевой спасти сына, я бы успел… успел спасти тебя… Прости меня, прости… – из последних сил Вадим дотянулся пальцами до ладошки девушки и крепко взял ее в свою. – Я тоже люблю тебя, люблю больше всего на свете… Ты самое прекрасное, что было в моей жизни. Я люблю тебя.

Уваров последний раз оглядел библиотеку, уже полыхающую огнем, и, развернувшись лицом к возлюбленной, закрыл глаза…

***

Так огонь с каждой минутной охватывал все больше и больше. Он касался всего: книг, полок, стеллажей, мебели, но не только этого… Александра и Вадим так и лежали неподвижно, их руки были сплетены воедино, а на глазах застыли слезы. Они до последнего надеялись, что начнут жить с чистого листа. В душе каждого из них жила своя надежда, и она умерла последней… Поистине не зря говорят, что надежда умирает последней.