Реншики, а точнее его финальная форма, не спешил разбираться с девушкой. Он шёл медленно и смотрел, как юная Хима отступала назад к еле дышащим союзникам. Истекая кровью, мужчины не могли толком пошевелиться. Из нанесенных ран поднимался чёрный дым и слышалось шипение, видно в когтях был яд или разъедающее вещество.
Химавари стояла как вкопанная, пряча левую руку за спину, где всё ещё теплилась надежда в виде сферы. Возможно, подпустив чудовище ближе и позволив ему поверить в победу, — появится шанс. Только вот единственное, о чём переживала девушка, — был ребёнок. Быть может, Реншики решит уничтожить его? В любом случае, если не попытаться, финал окажется плачевнее.
— Знаешь, что самое прекрасное в этой форме, милая? — слишком уж осипшим и хрипловатым голосом произнёс Реншики, подходя к своей жертве непозволительно близко и шурша повисшими лохмотьями.
— Понятия не имею… — тихо ответила девушка, стараясь не провоцировать лидера и держаться как можно ровнее. Любой всплеск чакры мог нарушить идущие потоки в сферу, а столь хрупкое измерение могло рухнуть.
— В этих когтях содержится сильнодействующий яд, проникающий во все каналы чакры и блокирующий их. Сначала эти герои почувствуют лёгкое жжение, затем помутнение в сознании, а после, когда каналы окончательно заблокируются, — жизненная энергия будет уходить. Это версия мучительной и долгой смерти, — будто наслаждаясь грядущим, худшая версия Ооцуцуки ликовала.
— Тва-а-а-рь! — подал голос брюнет, захлёбываясь собственной кровью. Даже через разрывающую боль, Каваки не переставал наблюдать за происходящим и был готов в любой момент защитить любимую.
— Каваки! — девушка больше не могла просто стоять и слушать умирающий голос мужчины позади. Слегка повернув голову назад, Хима встретилась с родными глазами, только сейчас они больше походили на кровавое месиво, отчего сердце Узумаки будто остановилось.
Смотреть на то, что сотворил Реншики, — не было сил. Чуть переведя взгляд, девушка увидела лежащего Тонери, который прижимал руки к окровавленному лицу; некогда белые одежды Ооцуцуки также окрасились кровью.
— Смотри на меня, сука! — когтистые пальцы схватили девичий подбородок и развернули на себя. — Видишь, что бывает, когда не подчиняешься мне. Скоро они подохнут в адских мучениях, как и твой отпрыск!
— Ч-что ты сказал?! — Хима судорожно схватилась за разукрашенную черным руку лидера, стараясь не показывать свою левую, в которой продолжало медленно, но верно совершенствоваться будущее измерение лидера.
— Мне не нужен полу-Ооцуцуки! А так как твой срок ещё мал, ничего страшного не случится, зайка! Как только вернёмся домой, сразу подарю тебе новое дитя — моего наследника, а после подаришь наследников другим! — сильнее сжав девичье горло, Реншики оторвал бедную Химу от пола и начал поднимать ввысь, постепенно лишая кислорода.
— Х-х-има! — из последних сил прошептал Каваки и попытался подняться на локти. Перед глазами всё расплывалось, казалось, что жизнь и правда покидает израненное тело.
— Т-т-ехника «Личн-н-ого измерения-я»! — сквозь кольцо мерзких рук, Узумаки всё же сумела произнести заветные слова. Её левая рука вышла из тени и прямо над рогами Реншики засиял шар.
Произнесённые Ооцуцуки слова сподвигли Химавари выпустить наружу всю ярость и злобу. Такой взрыв позволил девушке выпустить достаточно большое количество чакры, дабы техника начала действовать в полном объеме.
Слова о гибели не рождённого ребенка, ранили в самое сердце. Девушка просто не могла допустить подобного. Лучше умереть самой, нежели смотреть на гибель родного человека; чувствовать, как маленький комочек счастья уничтожают изнутри.
Тонери с болью в сердце слушал отвратительные планы лидера и еле уловимые вздохи брюнетки. Хотел бы он встать и оторвать голову Реншики, но не мог. Яд не позволял даже открыть глаза, не то чтобы встать. Но сделать хоть что-то нужно было. Используя остатки жизненной энергии, Ооцуцуки уловил связь с девушкой, а когда услышал её голос, — смог оторвать руку от кровавого лица.
— Я п-помогу т-тебе, Принцесса! — скорее уже тусклый зелёный луч поднялся ввысь, прямиком к новому измерению и, столкнувшись с ним, — начал расти быстрее.
— Хима! — следом за Тонери, почти потерявший сознание Каваки тоже поднял ладошки. Кама давно потухла и поток чакры мужчины был не так силён, как хотелось бы, но всё же его хватило, дабы дотянуться к измерению и начать питать его.
— Твари! Я сверну тебе шею, шлюха! — Реншики занёс руку для последнего удара, но только что появившиеся невидимые нити не дали этого сделать. Чёрное измерение, разрастающееся над головой Ооцуцуки, достигло своего совершенства, и тысячи пут начали затягивать чудовище внутрь.
Победоносная улыбка озарила девичье лицо. Химавари сумела создать «Личное измерение». У неё получилось, и значит, проклятому Ооцуцуки осталось не долго.
— Что за чёрт? — прорычал Реншики и задёргал свободной рукой. Прозрачные нити опутывали каждый миллиметр его тела и тянули вверх, словно марионетку. Узумаки уже со спокойным лицом наблюдала, как рука Ооцуцуки отпускает её горло и тянется в черную бездну.
Только вот с каждым движением мужчины Химавари чувствовала легкое головокружение; крики и ругань Реншики отдавались уже где-то вдалеке, а пейзажи перед глазами — переворачивались.
Брюнетка, абсолютно не чувствуя собственного тела, будто в замедленной съемке падала, как ей казалось, в пропасть, но на самом же деле всего лишь на бетонный пол. Теперь, мирно лежа на боку, девушка слышала только биение собственного сердца и, конечно же, — еле уловимый стук еще совсем крохотного малыша.
— Это ещё не конец, мрази! — изо всех сил пытаясь воспротивиться притяжению, кричал лидер клана, но более ничего поделать не мог. Техника работала, и её путы сделали своё дело.
Иначе говоря, Реншики связан с созданным измерением, и чтобы он не делал, — покинуть собственный ад не сможет. Его жизнь полностью зависит от воли Узумаки и лишь по её желанию, мужчина сможет выбраться из собственной тюрьмы или же, наоборот, — погибнуть в муках.
— Конец… — теряя сознание произнесла обессиленная Химавари, а недалеко от неё также сквозь боль — победоносно улыбались Каваки с Тонери. Каждый из истекающих кровью мужчин, думал о своём: Каваки — о долгожданной победе над Карой и ненавистными Ооцуцуки, о будущем спокойствии, а также счастливой семейной жизни с Узумаки и их ребенком. Тонери — об уничтожении вечных тиранов клана, мешающих стать Ооцуцуки примером «Великих существ», тех, кто не убивает ради забавы целые миры.
В тишине мужчины смотрели на то, как Реншики кричит и, извиваясь в обличье чудовища, полностью погружается в сферу, и как она растворяется у них на глазах. Теперь лидер Ооцуцуки живёт только лишь в собственной тюрьме, а его существование висит на волоске.
Кто бы мог подумать, что некогда великие и могучие небесные существа — Ооцуцуки, окажутся не такими уж и непобедимыми. Видно они и правда недооценивают живущих на Земле шиноби, считая только себя достойными жизни и правления всей вселенной.
Все радостные мысли, появившиеся после исчезновения Реншики, — не задерживались надолго. Огромное истощение и потеря чакры стремительно делали своё дело, впрочем, как и яд.
Мужчины настолько ослабли, что уже не видели, как из-за угла показались две знакомых фигуры; как испуганный Хокаге со своим сыном подбежали к бессознательной Химавари и начали трясти девушку за плечи, пытаясь привести в чувства. Только лишь Каваки, собрав крохотные остатки сил, смог повернуть голову и запечатлеть взволнованный взгляд на любимой.
В сердце брюнета было множество вопросов, начиная с того: «Жива ли вообще Химавари? Что с ребёнком?», и заканчивая: «Неужели всё, наконец, закончилось?» На эти и многие другие вопросы Каваки не мог дать ответы прямо сейчас. Мужчина просто надеялся, что с Узумаки и его ребенком всё хорошо, что они живы и здоровы, причём ни на минуту не вспоминая о своём плачевном состоянии.
