Я сделала глубокий вдох. Моя история не являлась тайной, но я не рассказывала её всем подряд. Даже Джен не знала, что со мной произошло, а она, между тем, являлась моей лучшей подругой. Но Джонни я обязана обо всём рассказать, хоть и не вынесу его сострадания.

— Когда мне было шесть лет, я упала со шведской стенки и так сильно ударилась головой, что неделю провела в коме.

Его рука замерла. Он не отпускал меня, но я почувствовала, как каждая мышца его тела напряглась. Его сердце забилось ещё сильнее, но он ничего не сказал.

— Я страдаю от неясного повреждения мозга, которое, к счастью, не привело ни к каким моторным ограничениям. Но с тех пор у меня постоянно происходят… провалы в памяти. Что-то вроде приступа. Обычно они длятся не более пары секунд, но бывает, что и несколько минут.

— Галлюцинации, — сказал Джонни.

С удивлением я отстранилась, чтобы посмотреть в его лицо.

— Что?

— Во время приступов происходят галлюцинации, — ответил он.

— Да. Я знаю. А откуда знаете вы?

— Я знаю об этом слишком хорошо.

Я ещё немного отстранилась, но он держал меня крепко, и мне не хотелось, чтобы он отпускал меня. Мой живот прижимался к пряжке его ремня, ноги стали ватными.

— Я называю это состояние приступом, хотя с точки зрения медицинской диагностики их можно отнести к слабым или сильным эпилептическим припадкам. Их не было очень долгое время. До позапрошлой недели. Потом они вернулись. Как и в тот вечер в вашем доме.

— Вы потеряли сознание, — сказал Джонни. — Ваше лицо стало совсем безжизненным.

— О, Боже, — произнесла я в отчаянии. — Как неловко. Что ещё произошло? Как случилось, что я без…

— Не думайте об этом, — перебил меня Джонни. Его зеленовато-карие глаза заблестели. — Я же говорил вам, что ничего плохого не произошло. Вы ведь ничего не могли с этим поделать, правда?

Меньше всего мне хотелось, чтобы он смотрел на меня, как на какого-то больного уродца. Ненормальную. Ущербную.

— Нет, но…

— Не беспокойтесь. Всё забыто.

Его хватка не ослабевала, а взгляд буквально обжигал меня. Я думала, что мне знаком этот пристальный взгляд, но видеть его вживую, совсем не то, что смотреть на экране. Мы оба задышали быстрее. Живот к животу, тесные объятия — мне надо встать на цыпочки, чтобы его поцеловать.

Я поцеловала его.

Лишь краткое соприкосновение наших губ. На большее я не осмелилась. Когда наши губы соприкоснулись, он прижал меня ещё крепче, и я от изумления вздохнула. Наши языки встретились, мир вокруг закачался, но я вцепилась в него и лишь по этому не упала.

По крайней мере, я так думала. В следующую секунду я уже стояла в полуметре от него, мои губы ещё влажные от его поцелуя, а сердце колотилось так сильно, что закладывало уши. Пространство не позволяло ему отойти, поэтому он прислонился к столу и удерживал меня на расстоянии вытянутой руки.

Я захныкала, чтобы меня отпустили.

Это был глупый, неприятный звук, который доставил ещё больше унижения. Я зажала рукой рот. И так широко распахнула глаза, будто собиралась сразу увидеть весь мир.

Джонни содрогнулся и отвернулся от меня.

— Уходите. Просто идите домой.

— Но…

— Эмм, — моё имя заставило меня замолчать. — Я сказал, сейчас же уходи. Прошу.

И я ушла. Пара нетвёрдых шагов, и я оказалась у двери, там молча остановилась, а он закрыл за мной дверь. На языке его вкус, ноги плохо слушались. Моё сердце так колотилось, что я боялась упасть в обморок. Несмотря на это, я улыбалась.

Он знал моё имя.

Глава 13

Эйфория продлилась около тридцати секунд. Этого времени хватило, чтобы осознать, я его поцеловала, а он меня оттолкнул. К счастью, никто не видел, как я выходила из его кабинета, и мне не пришлось беспокоиться о том, что у меня на лбу большими буквами было написано: «Отвергли». Я покинула «Оловянного ангела», не посмотрев ни на одно произведение искусства.

В понедельник Джонни не пришёл в кофейню.

Во вторник тоже.

И в среду.

К четвергу я убедилась, что отпугнула его навсегда, но не осмелилась даже заикнуться об этом Джен. Не понятно, почему я ничего не рассказала ей про поцелуй. Из-за боязни ранить её чувства? Я пыталась украсть то, что ей никогда не принадлежало. Или мне не хотелось признаваться, что Джонни меня не хотел? Но Джен чувствовала, что-то не в порядке. Ведь она моя подруга.

— Итак, — произнесла она, кусая сэндвич. К сожалению, обед в кофейне готовили не так вкусно, как пироги и маффины. — Выкладывай. Что случилось?

— Что должно было случиться? — я приподняла верхнюю половинку слегка намокшего круассана и взяла лист салата. — Посмотри. Стыд и срам. На этот сэндвич кладут итальянский цикорий.

— Хм-хм, — Джен уже срезала корочку со своего сэндвича. Она заказала себе бутерброд с арахисовым маслом для взрослых. Однако мы не поняли, почему он исключительно для взрослых.

Я вздохнула.

— Мне надо тебе кое-что рассказать, но я не хочу, чтобы это отразилось на нашей дружбе.

— Дорогая! — вздохнула Джен. — Что, чёрт возьми, произошло?

— Ну…

Она ждала. Я подбирала слова. Но признаться оказалось очень сложно. О некоторых вещах я не могла рассказать даже лучшей подруге.

Джен накрыла ладонью мою руку.

— Что-то действительно плохое? Ты можешь мне рассказать, Эмм. Правда. Ты больна?

Я выдернула руку. Мне хотелось рассказать ей всю правду про повреждённый мозг, приступы, о том, что я голой оказалась возле входной двери своего дома. Но не смогла. Я знала, она поняла бы, по крайней мере, часть эпизодов, но не хотелось взваливать на неё эти проблемы.

— Нет. Не это.

— А что тогда?

— Я кое-что сделала, а теперь не знаю, как ты к этому отнесёшься.

— Ты загрузила моё фото нагишом в социальную сеть?

Я рассмеялась.

— Слава Богу, нет.

— Тогда я уверена, что никаких проблем не будет, что бы ни произошло, — Джен отодвинула мою руку и откусила сэндвич. — Ох. Хрустящее арахисовое масло и экзотический джем по цене порядка пятидесяти обычных сэндвичей с джемом и ореховой пастой. Может это и есть причина, что они называются «Для взрослых»? Лучше бы я взяла с индейкой.

— Я его поцеловала, — призналась я.

Прежде чем что-то сказать, подруга сглотнула и сделала глоток молока.

— Кого?

Полагаю, что моего выражения лица оказалось достаточно для ответа, потому что у неё глаза полезли на лоб.

— Да, — предупреждая вопрос, добавила я. — Я была такой глупой.

— Как? Где? Что случилось? О, Боже, как это было? — на её взволнованный визг в нашу сторону обернулись несколько голов.

Жестом я велела подруге успокоиться и тихим голосом поведала всю историю. Не коснулась лишь моих галлюцинаций, которые происходили в тёмные фазы приступов. Джен слушала меня, не перебивая. И время от времени недоверчиво качала головой. Закончив рассказ, я откусила её сэндвич.

— О, господи! — произнесла, наконец, Джен. — Ну, и дела.

— Знаю, — несчастным голосом подтвердила я. — И сэндвич этот не вкусный.

Она рассмеялась.

— Знаешь, есть тысячи других ресторанов, где мы могли бы встретиться в обед.

— Да. Думаю, я хочу приходить сюда, так как… Ну, сама знаешь.

— Я знаю, — девушка слизнула с пальца каплю джема. — Не могу тебя в этом упрекнуть. Имею в виду, я знала, что тебя это тяжело ранит, но не знала, что настолько серьёзно.

— Это не серьёзно, — ответила я.

— Ты уверена?

— Он меня оттолкнул, уже забыла? Мужчины не отталкивают женщин, на которых у них стоит.

— Иногда бывает. Может, есть причина, о которой ты не знаешь. Может, у него есть подруга.

Я фыркнула.

— Ещё хуже. Лучше уж он бы меня просто не переваривал.

— Ты так думаешь? — Джен, кажется, я не убедила.

— Да. Он мною не увлёкся, это факт. Но я могу продолжить. А, если он не может быть со мной из-за женщины, хотя и хочет…