Долго думать он не любил, поэтому извлёк из ножен бастумный тесак, и, покрутив в руке, вонзил его между створок. Сизый клинок с хрустом разрезал ригели и пошёл дальше, прорвавшись до самой рукояти. Добившись того, что в двери образовалась небольшая щель, Вульпи вынул нож обратно и вцепился в неё пальцами, раздвигая створки в стороны. Заискрила проводка механизма, а горящая красным индикатором консоль выдала ошибку, но беот уже добился чего хотел. С силой вдавив нижнюю часть двери, лис согнул её пополам, вбивая ногой в пол. Та же участь постигла и другие створки. С удовлетворением оценив образовавшийся проход, Вульпи извлёк из кобуры винтовку и активировал её, пролезая внутрь.
Тьма коридора с серыми стенами вновь сдавила его. Будто плотный примир, она липла к поцарапанной и грязной броне, затмевала свет глаз и дула оружия. «Я видел это место во сне, — Вульпи шёл вперёд, освещая себе путь лишь ускорителем частиц, выкрученным на максимальную мощность, — но… как? Почему?» Вновь подступившая болезнь скрутила его разум, заставив остановиться.
— В темноте мне не нужны глаза, — прошептал он, вопреки судорогам сделав шаг вперёд, — иду по зову души!
Время исчезло. Пелена помех рябила, изводила его процессор, заставляла техномышцы сокращаться от внутреннего перенапряжения. Давление тела падало, а вместе с ним и температура. Каждый шаг давался с трудом. Задыхаясь, Вульпи открыл рот, капая на металлический пол смоулом, но продолжил идти. Тело умирало, но душа, словно живая птица, билась в его груди, отвечая на зов другой. «Любовь — это самое сильное чувство, — сказал ему однажды Мастер, — две души сливаются воедино и тогда они говорят: «я — это ты, а ты — это я»… слова любви, подобной той, что чувствует творец к своему созданию…»
Шаг за шагом в темноте, в бесконечном коридоре, ведущим в никуда, Вульпи шёл по неведомому зову, не подозревая, что новусы снаружи только-только добили остатки зверей сектантов, преграждающих им путь. Что Кадасла спешит к горе, отделившись от остальных, стремясь как можно скорее уничтожить Конвентум. Что Урси и Арги, следующие за ней, готовятся спускаться, чтобы лично забрать его из этого места. Он не знал и не мог этого знать… но единственное он знал наверняка — Кари здесь. Она не улетела в теле Химеры в неизвестном направлении, не погибла от рук неизвестного «создателя», но осталась тут ждать его возвращения. Ведь он обещал вернуться… И она сейчас наверняка так же ищет его во тьме. Как однажды они встретили друг друга, влюбившись и став одним целым, так и сегодня, здесь и сейчас, они вновь воссоединятся.
— Кари… — винтовка, жалко звякнув, упала на пол, отключившись. Но впереди, в кромешной тьме, он увидел знакомые синие глаза, с любовью смотрящие на него.
«Химера, — Кари слабо, но счастливо улыбнулась, увидев едва заметный свет жёлтых глаз, — мне нужен контроль». «Но мама! — она остановилась. — Ты же исчезнешь!» «Нет, доченька, — чужая воля сжигала её сознание, но беот это уже не волновало, — я всегда буду с тобой. Моя душа дала тебе жизнь, ибо я — это ты, а ты — это я. Я люблю тебя, Химера!» Она лишь увидела, как сектанты, во главе со Стрелком, садятся на турболёты, спешно покидая базу. И почему-то именно в этот момент Кари поняла, что уже не выберется отсюда. Даже если Химера, причитающая о том, что провинилась перед «создателем», вдруг решит сбежать, она рано или поздно исчезнет, так и не увидев ни мужа ни дочерей. Однако душа подсказывала ей, что Вульпи рядом. Он, в своей манере, первым бросится на выручку не думая о последствиях. И руководствуясь только зовом своей души, она пошла ему навстречу.
— Кари! — Вульпи протянул руку и встретил тёплую ладонь, ласково сжавшую его пальцы. — Я вернулся… как и обещал! — последние силы покидали его, но помехи и давление ушли, как и всегда, когда она касалась его, утешая.
— Я знаю, — Кари почувствовала умиротворение и эйфорию, когда дотронулась до него. — Мне теперь так хорошо… мы снова вместе, как и раньше.
Души встрепенулись, а между телами промелькнула искра, соединяя их. Тепло изгнало холод, озарив светом самых счастливых воспоминаний. Первый взгляд, когда Кари только очнулась после возрождения, первый поцелуй, когда Вульпи убежал и потерялся в незнакомом городе. Первый раз они занимались любовью, под светом звёзд и Эметула, и тогда им казалось, что счастливей их нет анимагенов.
— Ты помнишь?.. — Вульпи тяжело прислонился к стене. — Ты помнишь, мы хотели уехать из Сольтена в Своевольный лес? Хотели восстановить особняк, где мы выросли?
— Да, мой милый, — сознание беот слабело, но она этого не ощущала, — давай отправимся туда сейчас. В место, где нас никто не найдёт.
— Да, — прошептал он, растворяясь в синих глазах, — в Своевольный лес, как и хотели. Тихая жизнь в белом особняке, где нас никто не потревожит.
— Там началась наша история, — Кари нежно прижалась к нему, закрыв глаза и чувствуя, как исчезает тьма вокруг, — и там она закончится. Мы возвращаемся, Мастер.
— Мы возвращаемся!
Всё остановилось в этот миг. Были только он и она, две души, соединённые любовью и возносящиеся с ней в прекрасные края, где нет ни страданий, ни боли. Тьма рассеялась, уступив место свету. Вой ветра затих, и наступила тишина…
Ночь осветила яркая вспышка. Ударная волна отбросила бегущего и увязающего в снегу Урси назад, сбив его с ног. Рядом упала Арги, прижатая Лупо, чтобы её не задело горящими обломками. С оглушительным грохотом Эльтур разорвало на части вырвавшимся из-под земли огненным шаром. Зарядов взрывчатки и плазменного генератора хватило, чтобы стереть с лица Аревира целый горный хребет. Зашипела вода в реке, когда в неё попали раскалённые камни, едва успели увернуться гравилёты Хора, перехватывая телекинезом падающие на их войска снаряды. Воздух разогрелся до такой температуры, что снег вокруг мгновенно растаял, обнажая мокрую землю. Даже Умвелотон содрогнулся, когда до его стен дошла ударная волна и жар пламени.
— Нет! — Урси будто ослеп. Силуэты Юмены и Дейриера, создавшие вокруг них непроницаемый щит, расплывались, и только сейчас беот понял, что плачет. Слёзы градом катились из его глаз, и он не мог их сдержать. — Нет! Я не верю в это! Это не может быть правдой!
Пламя угасало, оседая вместе с горячей пылью на землю. Тряска прекратилась, и теперь все увидели, что центральная гора полностью провалилась внутрь себя, погребая останки базы Секты. Арги сидела, уткнувшись лицом в колени. Золотистые волосы и плечи тряслись от неконтролируемого плача, и даже стойкая Лупо отвернулась, чтобы никто не увидел её слёз. Что-то неразборчиво орал Кано, вырываясь из рук Минота с желанием во чтобы то ни стало вернуть своего друга, всего несколько часов назад смеющегося над шутками вместе с остальными. Опустивший голову бык лишь прижимал его к себе, не в состоянии вымолвить ни слова. Лиззи уткнулась в плечо Рэтси, прижимая руки ко рту. Ящерица потеряла дар речи, но сейчас она была готова потерять и всё лицо, лишь бы этот момент оказался дурным сном. Крыс также молчал, чувствуя, что из его души только что пропал важный для него кусочек рыжего счастья, подарившего многие часы весёлой дружбы. Едва сдерживался Брон, обнимая плачущую Ани. Он и представить себе не мог, чтобы беззаботный и весёлый Вульпи и добрая и ласковая Кари однажды исчезнут из его жизни. Боль и пустота утраты объединили их здесь и сейчас, перед угасающим пожаром и разрушенной горой, где навсегда остались их друзья.
— Химера? — Дейриер первый увидел плетущуюся к ним чёрную уродливую фигуру.
Её правая нога неестественно вывернулась, не позволяя наступать на пальцы, хвост укоротился вдвое, а предплечье левой руки и вовсе оторвало, и оттуда теперь искрили провода. Неизвестно, как она смогла уцелеть при таком взрыве и почему осталась и вернулась сейчас.
— К-кари? — Урси вскочил с места, бросившись ей навстречу, но та отрицательно покачала головой, прижимая уцелевшую руку к большому белому пятну на животе. — Они… ушли?
— Да, — голос звучал совсем механически, означая, что у неё повреждены микрофоны, — мама просила… когда всё закончится, передать Урси вот это, — она протянула к нему когтистую ладонь, в которой блестел медный медальон Вульпи, — сказала, чтобы отнёс Капи и Кири… моим сёстрам, — добавила она, подумав, — и вот это, — Химера извернулась и вырвала клювом одно из двух перьев на предплечье, — чтобы не забывали их. Они больше не страдают.
