========== Пролог ==========
Вечер медленно окрашивал голубое небо в тёмные тона. Затихали, готовясь к ночи, лесные птицы. Крупная синица села на покатую зелёную крышу белого особняка, скосив взгляд на застрявший в водостоке старый жёлудь. Невысокий холм, где стояло это здание, медленно обрастал травой, скрывая следы большого энергомобиля, тянущиеся к одному из больших помещений. Стёкла овальных окон ярко отражали лучи вечернего светила на едва заметную тропку вокруг белых стен.
А ниже, в низине, шумела белая берёзовая роща, которую совсем недавно начали высаживать жители города впереди. Глядя как смутные в сумерках силуэты молодых парней и девушек снуют между тонкими стволами берёз, стоящий на крыльце человек презрительно вздохнул, и затянулся электронной сигаретой. Насыщенный до горечи запах табака разлился в воздухе. Красный огонёк устройства на долю секунды высветил зелёные глаза человека в тени козырька, внимательно следившие за людьми внизу. Старческие морщины углубились от угрюмой и мрачной гримасы. «Бездельники, — констатировал он, наблюдая за юными романтиками, устраивающих пикники в низине, — лучше бы учиться шли, лодыри малолетние…» Хотя старик знал, что сейчас у студентов и школьников начались каникулы, он не мог не ворчать. Слишком ему было противно смотреть за целующимися парочками и шумными компаниями молодых людей, отмечающих то ли закрытие сессии, то ли выходные. Сплюнув на траву перед домом, зеленоглазый человек ещё раз затянулся химическим паром сигареты, вдыхая остатки ароматизированной жидкости. «Последняя капсула, — пустив целое облако в синицу на окне прихожей, он выключил устройство и засунул его в нагрудный карман клетчатой рубашки, — в жизни больше эту дрянь не возьму. Совсем разучились делать…»
Распахнув дверь, старик быстро вошёл внутрь, в прохладное и тёмное нутро особняка. Деревянные половицы едва слышно скрипнули под тёмными сапогами, когда он прошёл дальше, в длинную гостиную. Плотные занавески не пропускали ни лучика Ольмира, светила, что грело этот мир. Едва не споткнувшись в потёмках о ножку стула, старик выругался, пнул провинившуюся мебель и поспешил пройти дальше, в темноту одного из больших помещений.
Из маленьких окошек под потолком ещё проглядывало темнеющее небо. Пахло маслами, металлом и какой-то химией. Всё ещё остывала плавильня, зияя раскалённым жерлом. Тускло блестели на стойке многочисленные бутылочки и колбы с реагентами и кислотами. На круглой поверхности стола посередине помещения белели свернувшиеся рулоны плотной бумаги и воткнутый в специальный разъём карандаш. Старик медленно, чтобы ничего не задеть, подошёл к столику. «Три дня прошло, — он взял в руки один из рулонов и развернул его, — либо сегодня, либо никогда…» Он пробежался взглядом по прямым линиям и окружностям чертежа, проверяя расчёты и формулы. Беспокойно нахмурившись, он взял другой рулон и пробежался глазами по надписям внизу. Снова захотелось курить, но старик, потерев глаза, переборол своё желание, и сел на стул рядом, отложив чертежи и взглянув на кровать-кушетку перед собой.
«Во всём Аревире не сыщется гения, что превзойдёт тебя, — с усмешкой вспомнил он собственные слова, обращённые к человеку, умершему давным-давно, — что ж, сегодня мы и решим, прав я был или нет…» Сквозь окошко под потолком заглянула первая звезда, то и дело скрываясь за качающимися листьями. Старик на секунду прикрыл глаза, откинувшись на стул. Время растянулось, превращая секунды в минуты. С каждым ударом больного сердца он чувствовал, что приближается миг его триумфа… или поражения.
И миг настал. Разорвав тишину в особняке, лежащий на кушетке двухметровый силуэт издал протяжный электронный крик, противно резанувший по ушам. Тяжёлое тело выгнулось дугой, изгибаясь всеми сочленениями. Ярко вспыхнул в темноте зелёный свет, освещая металлический потолок над собой. Старик улыбнулся, открыв глаза, и тихо, но отчётливо произнёс:
— Добро пожаловать на Аревир, мой сын.
========== Глава I. Особый заказ ==========
Утро нынче выдалось свежим. В кристально чистом небе, под первые лучи светила, проносились стайки пронзительно пищащих стрижей. Лёгкий туман нехотя отступал от небольшого города дальше в низины и за полноводную реку, по которой уже шли сверкающие белизной корабли из местного порта. Белые жилые дома города Рахнака, похожие на спичечные коробки с треугольными зелёными крышами, постепенно пробуждались от ночной тишины. Слышались звуки проезжающих энергомобилей, крики и смех идущих в школу детей, чья-то ругань и гудки отправляющихся по реке судов. Город просыпался.
А выше по чёрной дороге, у окраины великолепного дубового леса, хмуро блестел зашторенными окнами двухэтажный особняк с тёмно-зелёной крышей, такой же белый, что и дома в городе. Зелёная сочная трава, ещё мокрая от росы, колышущимся морем расстилалась по всему пригорку, сверкая в лучах поднимающегося светила. Если бы не ухоженный вид здания, то могло бы показаться, что особняк необитаем: не было ни звука из нутра дома, никто не выходил из дверей и не выглядывал из окон, а створки гаражей, виднеющиеся на его боках, успели зарасти травой. То же случилось и с дорогой, ведущей к загадочному месту. Следы большого энергомобиля заросли так, что оказались практически не видны, а про следы людей и вовсе ничего не напоминало. Жители городка косо смотрели на особняк. Про него ходили разные слухи, опускающиеся до уровня страшилок для детей об ужасных монстрах, которые таились в глубинах дома и утаскивали туда неосторожных водителей. Но на самом деле, всё было гораздо прозаичней.
— Лункс! — человек перед большим круглым зеркалом наспех приглаживал ладонью тёмные с сединой волосы, при этом второй рукой пытаясь застегнуть клетчатую рубашку. — Лункс, ты не видел ключи от машины? — крикнул он в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.
Когда-то стройное тело обрюзгло с возрастом, выделились небольшой живот и скрюченная спина. Привыкшие к металлу мозолистые руки неловко скрепляли клёпки на клетчатой красной рубашке, забирая этим нехитрым занятием всё внимание. Вдруг его левая ладонь скрипнула металлическим звуком, а кожа на пальцах смялась. Тихо выругавшись крепким словом, человек аккуратно потянул себя за кончик среднего пальца, обнажая сизую металлическую кость вместо руки. Несколько раз сжав ладонь и убедившись, что звук повторяется, он, применив ещё более крепкое выражение, попытался вручную размазать оставшуюся смазку по суставу кисти. Добившись того, что нечаянно зажал себе палец, он проворчал заключительное ругательство и закинул искусственную кожу себе на плечо, словно тряпку.
Он стоял в прихожей с большой белой дверью, ведущей в другой, по мнению этого человека, мир. Небольшое оконце, зашторенное безвкусной занавеской в горошек, коварно пропускало лучи на лицо и начищенные чёрные сапоги человека, с недоверием смотревшего на себя в зеркало, словно выискивая все недостатки, что у него были. Лицо, испещрённое морщинами и жёсткой, словно из железа, кожей, не выражало ничего, кроме вечного раздражения и усталости, которая клонила его к кровати последние годы. Выкрашенный бежевой краской дощатый пол не слишком гармонично сочетался с жёлто-зелёными обоями, но хозяину дома некому было об этом сказать — ни друзей, ни родных у него не осталось, а клиенты по работе не стремились заводить знакомство из-за его тяжёлого характера.
— Лункс, — протянул человек, оторвав взгляд от зеркала, — ты меня слышал?
— Слышал-слышал, — раздался голос из входа в гостиную, — я ищу их.
В голосе собеседника слышался механический оттенок, но, тем не менее, он был вполне приятен на слух. Вздохнув, человек в клетчатой рубашке прошёл в гостиную — самую большую комнату в доме, не считая гаражей. Она же являлась самой светлой и самой нелюбимой для этого скрюченного старика. Посередине стоял длинный деревянный стол, застеленный простенькой цветастой скатертью, а по его краям задвинуты жёсткие кожаные стулья, которыми уже давно никто не пользовался. На стенке, напротив выхода в коридор, висел плоский телевизор, тщательно очищенный от пыли и мигающий красным огоньком индикатора.
