Я услышал шаги. Еще не видя человека, по его тяжелой походке и затрудненному дыханию я понял, что это Роналд Хикок из контактной группы, которая вела переговоры с ональби.

Да уж, я действительно подкинул им тему для переговоров…

Он вскарабкался на скалу, где я сидел, и плюхнулся рядом. Отдышавшись, он заговорил:

– С тобой хорошо обращаются? Я кивнул:

– Никаких жалоб.

– Неужели никаких? - он повел рукой, показывая на горизонт. - Тебя поселили в этой скалистой долине, без укрытия, без еды…

– Еду мне приносят, - возразил я.

– Да-да, знаю, - согласился он. - А ты соорудил себе глинобитную хижину, но это…

– Рон, мне не требуется особняк. Все, что мне нужно, это защита от непогоды и пища.

Он что-то проворчал и стал рыться в карманах.

– Я принес тебе носки, как ты просил, - сказал он и вручил мне небольшой сверток. - Знаешь, я думаю, если бы ты только захотел, они бы разрешили тебе пользоваться чем-нибудь еще. Может быть, монитор? А как насчет…

Жестом я остановил его.

– Ничего не нужно.

– Пол, я тебя не понимаю. Сидишь здесь в одиночестве, глядишь на скалы, ни с кем не разговариваешь, ничего не делаешь. Как ты это выносишь?

Я пожал плечами:

– Ты же знаешь, люди часто говорят, что собираются вот-вот сделать что-то важное, если у них окажется время. Мне всегда хотелось проветрить душу, и теперь как раз появилась такая возможность.

Он глубоко вздохнул.

– Зачем ты это говоришь? Не стоит заниматься самоистязанием. Мы вполне могли бы поговорить с ними, чтобы тебя перевели в какое-нибудь более цивилизованное место - скажем, в помещение, которое надежно защитило бы тебя от непогоды.

– Мне и здесь неплохо. Можешь считать, что я уже отбываю наказание.

– Это глупо! Ведь против тебя еще не начат процесс, а ты уже наказан. Несправедливо.

– По чьим меркам? - спросил я. - По нашим? По их? Или по каким-то высшим законам? Кто определяет правила? Во всяком случае, я должен послужить примером справедливого решения. Если в моем деле сыграет роль что-то, кроме справедливости, то и мы, и ональби будем ощущать последствия этого до скончания веков.

Рон встал и посмотрел на меня сверху вниз.

– Сумасшедший, - сказал он. - Ты прикрываешься своей виной, словно щитом. А что если они убьют тебя? - Он неуклюже изобразил клешни ональби, разрезая рукой воздух. - Пригодится ли тогда твой щит? Позволь мне, по крайней мере, попробовать спасти тебя.

Не отводя от него взгляда, я покачал головой.

– Нет. Мы поступим по-моему, то есть так, как хотят они. У них не должно быть претензий. Это единственный способ прийти к тому, чтобы мы могли сосуществовать в будущем.

Хикок начал было что-то говорить, но замолчал, задумался, а потом стал спускаться со скалы так же неуклюже, как и взбирался. Он пересек котловину, вскарабкался на гребень и исчез. Через несколько дней, когда голос совести возобладает над раздражением, которое я у него вызываю, он снова придет сюда и сделает еще одну попытку спасти меня от меня самого и от ональби.

Меня зовут Пол Уокер. Мне двадцать восемь лет, мой отец - профессор философии, а мать - учительница танцев. Сколько себя помню, я всегда мечтал о космосе. Во что бы то ни стало я хотел полететь к звездам. И говорил себе, что готов заплатить любую цену… я действительно так думал.

Однако довольно скоро выяснилось, что я не могу стать ни капитаном, ни пилотом, ни даже навигатором. Вдобавок я не собирался быть ученым. Хотите знать чистую правду? Я просто был слишком ленив, чтобы как следует учиться. Сейчас, повзрослев, я оглядываюсь назад и сожалею об упущенных возможностях. Чуть меньше пива, чуть больше ночей за книгами, и я мог бы стать кем-то более значительным, чем кок

И все же я добился своего - полетел в космос.

В качестве кока - ни больше ни меньше. На борту «Горбачева», как один из низших по рангу членов экипажа. Но звезды все равно принадлежали мне, даже если я лишь изредка видел их. Мы совершили посадку на пяти безжизненных планетах. Я побывал на каждой из них, хотя был одним из последних.

Шестая планета оказалась просто подарком. Там обнаружилась не только флора, но и фауна. Открытие вызвало всеобщий восторг. Пока мы кружили вокруг планеты, весь экипаж спал по три часа в сутки, а если кто-то уж очень уставал - то пять. И снова - к приборам, снова короткие дискуссии, пылкие споры, новые данные, новые теории, отвергнутые теории… и так далее, и так далее. Я терпеливо занимался своим делом. Было ясно, что мы пробудем здесь еще довольно долго, а все, чего мне хотелось, - это ступить на поверхность планеты прежде, чем мы улетим.

Я продолжал готовить бесчисленные завтраки, обеды и ужины. Некоторые вещи нельзя автоматизировать, если хочешь, чтобы они были сделаны как следует. Время шло. Между учеными наметилось некоторое взаимопонимание. Они выработали базовую концепцию, которая легла в основу предстоящих исследований. Географы, ботаники, океанологи - можно долго перечислять, - каждый специалист внес что-то свое, и согласие было достигнуто. Мы совершили посадку. Предстояла работа, большая работа. Но я ведь всего-навсего кок и должен ждать своего часа.

Наконец и мне представилась возможность. Не хочу ли я выйти наружу? Конечно, хочу! Разрешение было получено. Атмосфера планеты мало чем отличалась от земной. Азота поменьше, неона больше, содержание кислорода чуть ниже. Я вышел на планету без скафандра, даже без кислородной маски.

Пейзаж, на первый взгляд, напомнил мне пустыню. Разумеется, я не раз видел изображение планеты на экранах, но оно не передавало ни сухости воздуха, ни удивительной шири неба. Нечто похожее можно встретить в юго-западной части Америки. Я шел просто так, без какой-либо цели.

Обогнув отложение выветрившегося песчаника, я с удивлением обнаружил прижавшееся к твердой скале двуногое существо, которому угрожало другое, представлявшее собой нечто среднее между отвратительной ящерицей и крабом. Оно было огромным - высотой более трех метров. У двуногого же, хотя оно не походило на человека, были вертикально расположенная грудная клетка и явно выраженная голова. Руки… рук у него было более чем достаточно. Мне показалось, что у него их двадцать или тридцать. Одна, судорожно подергиваясь, лежала у его ног. Лилась кровь. Он явно проигрывал битву. Пока я смотрел, чудовище взмахнуло клешней, и его добычей оказалась еще одна рука. Оно торжествующе сунуло обрубленную конечность в широко разинутую пасть.

Не раздумывая, я бросился к ним, нашаривая в кармане комбинезона тесак, который обычно держал при себе. На моем плече сомкнулась клешня, но существо было явно застигнуто врасплох. Я вогнал лезвие в щель между двумя пластинами у него на затылке, вытащил и ударил снова.

Двуногое убежало, не подумав поблагодарить меня.

Вся серьезность допущенной мной ошибки выяснилась только через несколько дней. Это двуногое, хотя и гуманоидного типа, было просто животным. А свирепый хищник на самом деле оказался разумным существом, которое собиралось добыть себе завтрак. Теперь оно было мертво, став жертвой землянина, полагавшего, что любое двуногое заслуживает спасения.

Мне предстоял процесс по обвинению в убийстве.

Ональби выносят смертные приговоры, причем довольно часто.

Моя небольшая долина была явной геологической достопримечательностью. Неправдоподобно круглая, с ровными краями. Если бы на планете выпадало достаточно осадков, со временем она бы наполнилась и превратилась в озеро. Ее чашевидная форма наводила на мысль, что это либо след упавшего много лет назад метеорита, взметнувшего в небо громадное количество горной породы, либо вулканическая кальдера.

Ничто не мешало мне взбираться на ее край, и я довольно часто проделывал это, чтобы посидеть и поговорить со своим стражем. Я не был так одинок, как полагал Рональд. По отношению ко мне страж вел себя безупречно. Он ни разу (я говорю «он», хотя даже не знаю, существует ли у них пол) не совершил ничего даже отдаленно похожего на жестокие и оскорбительные трюки, которых можно ожидать от тюремщиков-людей. Казалось, он тоже ощущает тревогу за судьбы наших двух видов и хочет быть уверенным, что грядущие поколения одобрят его обращение с убийцей-землянином.