Вы знаете, как правильно пить текилу? Не надо всех этих «куснул», «лизнул», «нюхнул», «закусил». Просто посыпаете дольку лимона солью, надкусываете чуть-чуть, смешивая со слюной, и запиваете текилой образовавшуюся во рту кисло-солёную субстанцию. И не надо никаких закусываний. Всё. Попробуйте! По-моему, я об этом где-то читал. Не помню уже.

Лежу в горячей ванне и пью текилу. Лимона и соли нет, стакана тоже – глотаю прямо из бутылки. Противно. Ну ладно, что-то я увлёкся, а мне необходимо рассказать вам одну историю, пока вода не остыла. Мне надо предупредить вас кое о чём.

А история не такая уж и короткая. Можете верить, можете нет. Как хотите. Но предупреждён – значит вооружён. Можно даже подумать, что это бред сумасшедшего или алкаша. Только всё произошло со мной на самом деле. Слишком сложно поверить. Мне очень хотелось бы проснуться, открыть глаза, и чтобы всё исчезло, стёрлось из памяти. Не жить в постоянном страхе с короткими отрезками ужаса. Ткань привычной жизни рвалась на глазах, сначала медленно, тягуче, а потом раз – и всё разлетелось на мелкие кусочки-лоскутки, которые сшить обратно я уже не смог. Опять увлёкся. Всего год прошёл, а кажется, что это началось так давно. Но стоит мне закрыть глаза, и…

Меня зовут Макс. Сейчас лето 2007 года, и мне 37 лет. Родился я в небольшом сибирском городке на краю мироздания. Воспитывала меня мама. Отец был чёрно-белой фотографией, стоящей на полке в квартире. Его я не знал. Погиб! Мне тогда исполнилось два годика. Когда немного повзрослел, мама призналась мне, что на самом деле он бросил нас и где сейчас, она не знает – так ни разу не дал о себе знать. Мне примерно десять лет было или одиннадцать, когда она призналась. Когда я видел своих сверстников, у которых были отцы, во мне разгоралась какая-то зависть, и хотелось, чтобы фотография однажды ожила. Когда стал подростком, отец часто снился – ну, таким, как я его представлял.

Мама обожала меня. Пока учился в школе, она вывела меня за скобки всех забот, я даже посуду мыть не умел. Какой я её запомнил? Скептичной, вечно занятой, всегда куда-то спешащей, жадной до эмоций и впечатлений, весёлой всему вопреки. Когда она заболела, очень боялась, что я останусь один перед этой страшной жизнью. Так и случилось. Мир рухнул, всё рухнуло, когда дождливым днём, метавшим по мокрому асфальту жёлтые растрёпанные листья, её не стало.

Потом я долгое время старался, учился жить без неё. Никого родных у меня больше не было, на всём белом свете остался один-одинёшенек. Стал замкнутым. Очень тосковал. Выживал… Поступил в институт. Бросил. В середине 90-х торговал разной ерундой, перебивался случайными заработками то тут, то там. Один раз даже украл. Все так жили. Выживали.

Встречался с девушками, но долго не задерживался. Водить их в рестораны не было денег, а в кино тогда никто не ходил. Жениться я не собирался, да и опять же, какая там свадьба и семейная жизнь – себя бы одеть да накормить. Большой какой-то любви, про которую говорят и показывают в фильмах (книг я особо не читал), так и не узнал. Никакая единственная и неповторимая мне не попадалась. Короче, было с кем заснуть иногда, да не с кем было проснуться. Пока не встретил Ирину. Сосед по площадке отмечал день рождения. Гости вышли покурить, а тут я с работы. Уставший, с тяжёлым пакетом в руках. Нёс его перед собой как арбуз. Предложила со смешком подержать, пока я доставал-искал ключи по карманам.

– Спасибо! Он тяжёлый.

Сосед позвал зайти. Я буркнул ещё раз спасибо, но не пошёл. Не было настроения. Устал. А через час раздался звонок в дверь. Посмотрел в глазок – стоит, улыбается. Её звали Ирина.

Мне всегда нравилось это имя. С самого детства. Ира. Ирина. Там, в детстве, так звали мою первую любовь (ненастоящую, конечно). Она была старше меня лет на тридцать, но я почему-то был уверен, что когда вырасту, мы непременно поженимся. И вот встретил другую Ирину. Высокую, худую, с грудным сексуальным голосом, глубоким и лёгким, немного высокомерную. Насмешливую над людьми и поступками. Но добрую! Не знал, что доброта в женщине – это так важно. Заколдовала просто. На пять лет моложе меня. Когда выпивала вино, обязательно курила. Сначала показалась даже какой-то развратной, раскрепощённой слишком. Носила короткие юбки. Какие ноги! Я ревновал. Зря. Оказалась очень верной подругой. Как здорово было просыпаться с ней – прижиматься по утрам под одеялом к её голому тёплому телу. Она улыбалась с закрытыми глазами.

Через год расписались. Вдвоём посидели в каком-то мужичково-кабачковом ресторане, послушали певца с хриплым голосом и были счастливы.

Ира стала мне не только любящей супругой, но и надёжным партнёром во всех моих метаниях-начинаниях. Поддерживала, когда становилось тяжко от всех этих «тут занял, там отдал», «там кинули», «тут не заплатили». Прорывался. Вместе прорывались. Ну, и как там полагается по стандартам жены – отлично готовила и в постели была проституткой. Мы прошли вместе все большие горести и маленькие радости жизни 90-х.

Хотели ребёнка, да никак не получалось. Даже к экстрасенсу ходили однажды. Так и не случилось, и мы оставили эту тему в покое, вернее, в стороне. На потом.

В 1999 году перебрались в Москву. Я начал своё первое большое дело, а Ирина делала большое дело по обустройству нашего быта, занималась съёмными квартирами, искала, где можно было найти подешевле, с мебелью и не за год вперёд, а помесячно. Как могла, создавала уют в этих сталинках-хрущёвках, где в подъездах пахло мочой и не было света.

Всё поначалу было непривычно, дико, ново, слишком быстро и многолюдно. Но ничего, притёрлись, приобщились, поняли, как надо.

Дела, заботы. Открыл небольшой автосалончик с автомастерской. Ездил в Беларусь, в Германию, к горячим финским парням, покупал подержанные иномарки и, «подкрасив губки» очередному суперкару, выдавал его за почти новый, умалчивая, что мастера на заднем дворе автосалона скручивали пробег на много тысяч милей-километров. Впаривал лохам рухлядь. Это не был обман в чистом виде. Я давал клиентам то, чего они ждали – выглядеть круче, чем они есть на самом деле. Продавал понты. Закрашенные детали подвески нередко были покрыты коррозией, а на заднем сидении какой-нибудь бюргер или янки наверняка трахнул не одну тёлку с огромными сиськами. Но дело имело успех, и салон стал уже не один, в них появились авто с обезьяньей кожей сидений. А что тут такого? Чем гуманнее кожа свиньи или крокодила?

Жизнь столичного бизнесмена средней руки. Средний класс. Двушка в центре. Ну, почти в центре. Загородный дом с бассейном (маленьким), банькой, недалеко от Рублёвки. Гоняешь по паркам на велике, смотришь на медленную воду прудов, хочешь стильной одежды и крутую тачку. Потом ещё круче – у соседа такая. Но купить всё там, где есть SALE. Естество жизни. Что нас толкает быть ещё круче? Не нужда же! Отчаяние? Вряд ли. Что тогда? Зависть! Зависть, что у кого-то дороже авто, больше квартира, красивее жена, шуба! Не знаю, просто все так живут. Бегут, бегут…

Ходили вдвоём с Ириной в рестораны, в кино, в «Ашаны». Уходя на работу, я целовал её в щёчку. А потом Ира мне надоела. Она стала какой-то занудой. Начала доставать меня с ребёнком, что ей надо срочно, вот прямо сию минуту. Это стало её навязчивой идеей.

Сначала мы не ругались, а молчали друг на друга. Я стал сомневаться, что когда-то любил её вообще. Просто был очень одинок, а тут она вовремя так подвернулась. Представляю, что было, если бы сказал ей, что она мне подвернулась. Прямо чувствую, как щека горит после оплеухи. Звук пощёчины слышу. Мысли метались в голове, и я вёл разговоры сам с собой: «Ты уверен, что любил? Любишь?»

«Да, но просто она отошла на второй план, а впереди бизнес, корысть, накопительство».

«Нет! Ну я её точно не любил!»

Что в наших отношениях стало соломинкой, сломавшей спину верблюда? Вы долго надоедаете друг другу, вязните в повседневности, в рутине, и… Так, стоп! Я-то ей вроде не надоел! Ну ладно, сейчас о другом.