А вот свидетельств в пользу опенспейса попросту нет. Люди, трудящиеся в открытых офисах, берут больничные значительно чаще работающих в одном помещении с небольшим числом коллег (менее шести)[49]. А если они и присутствуют на рабочем месте, их все время отвлекают: по данным одного исследования, в среднем каждый сотрудник отрывается от работы раз в три минуты: то подойдут коллеги «быстренько спросить», то долетят случайные обрывки фраз… И это еще не считая всех прочих отвлекающих факторов современной офисной жизни[50]. По оценкам экспертов, на то, чтобы заново сосредоточиться, уходит до 8 минут, следовательно, временные потери весьма ощутимы (по другим данным, полностью вернуться в состояние глубокой концентрации удается только за 20 минут[51]). Мы, люди, не очень хорошо умеем переключать внимание – это факт. Результаты опроса разработчиков программного обеспечения показали, что в условиях работы над пятью проектами одновременно 75 процентов времени тратится на ментальное переключение между ними – а значит, на полезную работу над каждым остается всего по 5 процентов[52].

Профессор бизнес-школы Софи Леруа объясняет происходящее: «Чтобы полностью переключить внимание на вторую задачу и хорошо с ней справиться, нужно перестать думать о первой. Полученные результаты показывают, что трудно отвлечься от незавершенного процесса. Соответственно, страдает продуктивность решения последующих задач»[53]. Леруа говорит, что при переключении с одной задачи (например, ответ на электронное письмо) на другую (допустим, подготовка презентации) возникает феномен «остаточного внимания». Полголовы все еще размышляет, хорошо ли составлен ответ и когда босс свяжется с нами. В итоге за большее время выполняется меньшее количество работы. Некоторые ученые заходят еще дальше, высказывая предположение, что в режиме многозадачности IQ снижается на целых 10 пунктов – может даже показаться, будто человек находится под воздействием препаратов[54].

Если постоянно прерывают и отвлекают, мы начинаем ощущать, что успеваем все меньше. А это серьезно задевает чувство собственного достоинства. Психолог Тереза Амабиль, серьезно изучавшая этот вопрос, выяснила: люди удовлетворены своей работой, когда есть зримый прогресс в решении какой-либо задачи. Так, попытка разгрести кучу е-мейлов не принесет удовлетворения, а сосредоточение на одном конкретном задании – да[55]. Американский психолог венгерского происхождения Михай Чиксентмихайи описывает это состояние термином «поток». «Поток – это полное погружение в действие ради самого действия. Эго исчезает. Время летит незаметно. Каждое действие и движение, каждая мысль неостановимо проистекает из предыдущей, как это бывает в джазе. Вовлечено все ваше существо, и способности задействованы по максимуму»[56], – пишет исследователь.

Амабиль отмечает, что периоды потока необязательно должны быть длительными. Пользу можно извлечь и из кратких мгновений концентрации. Просмотрев более девяти тысяч рабочих журналов, которые по их просьбе вели добровольцы – участники исследования, Амабиль и ее коллеги обнаружили: удачными считались только те дни, когда наблюдались серьезные подвижки в проекте. Дни, когда люди достигали слегка измененного сознания (как правило, в одиночестве) и все наконец складывалось в цельную картинку. Как рассказывает один из участников исследования, «в тот день произошло кое-что важное: я смог сосредоточиться на своем проекте… меня никто не дергал. [До этого] меня постоянно отвлекали всякой болтовней, и я не мог толком ничего доделать. В конце концов мне пришлось уйти в другое помещение, чтобы спокойно поработать и хоть что-то сделать»[57]. Отсутствие отвлечений приводит к спокойствию, спокойствие приводит к потоку, поток – к прогрессу, прогресс – к удовлетворению.

На первый взгляд это противоречит расхожему мнению о креативности: дескать, это коллективные усилия, все дело в команде и т. п. В известной степени так оно и есть: в открытых рабочих пространствах можно провести очень продуктивную групповую дискуссию (они для того и предназначены).

Ученый и автор книг Кэл Ньюпорт предложил свой термин для потокового состояния: «глубокая работа». Он определяет ее так: «профессиональная деятельность, которая выполняется в состоянии полнейшей концентрации и задействует мыслительные способности до предела». И у него имеются конкретные рекомендации по достижению такого состояния. «Я замечаю, что все больше предпринимателей, особенно основатели небольших стартапов, практикуют то, что я называю «утренним уединением», – сказал он мне. – Они заявляют: «Это касается абсолютно всех: я буду доступен начиная с 11 утра (или с полудня), а до этого времени я ни с кем не встречаюсь, не отвечаю на письма и не подхожу к телефону». И вся организация привыкает к тому, что первая половина дня – время глубины. А для всего остального есть вторая половина». Такой подход созвучен смешанной модели рабочего дня, рекомендуемой Амабиль: периоды работы в тишине сменяются периодами общения с коллегами. По мнению Амабиль, для полноценного труда необходимо «строго-настрого соблюдать график чередования этих периодов в течение рабочей недели, защищая сотрудников от отвлечений, которые являются неотъемлемой частью жизни организации».

Попробуйте этот способ и вы. Скажите команде, что, допустим, по средам и пятницам вы будете приходить в офис к 11, а до этого – работать дома. Один из моих коллег в лондонском офисе Twitter, Дэвид Уилдинг, опробовал любопытный вариант утреннего уединения. Он ездит на работу на электричке, по два чертовых часа в каждую сторону. Он понял, что дорога до Лондона в час пик – время, потерянное для работы: в вагоне давка, к столику не подберешься… И тогда он решил ездить на более поздней электричке, в которой он спокойно садится за столик и (благодаря жуткому вай-фаю Юго-Восточной железной дороги) концентрируется на серьезных рабочих проектах, а не на е-мейле и рабочем чате. По таким дням он не появляется в офисе в полдесятого, но зато утреннее уединение дает ему больше часа ценной «глубокой работы».

Известный рекламщик и креативный директор рекламного агентства Ogilvy-One Рори Сазерленд заходит еще дальше.

«Раньше офисная жизнь была другой: сделать копию, напечатать документ, составить презентацию, отправить телекс и даже просто позвонить за границу можно было только с работы – ведь звонок обойдется в 29 фунтов, а счет из телефонной компании присылают недетализированный… Поэтому в офисе выполнялось множество рабочих операций, а за его пределами – очень немногие, не считая тех, для которых требовались только карандаш, бумага и голова. Сейчас же, – продолжает Сазерленд, – 90 процентов всех задач, которые выполнялись в офисе, доступны дома, если, конечно, у вас выгодный интернет-тариф. Возникает вопрос: для чего же тогда вообще нужны офисы?» Сазерленд считает: если вам нужна максимальная вовлеченность и продуктивность, не приходите на работу пялиться в компьютер и разгребать е-мейлы. Встречайтесь с коллегами – по договоренности или спонтанно. «И вот я всегда говорю: а какие могут быть спонтанные встречи, если мы сидим над е-мейлами? Это ведь поведение сугубо социопатическое»[58].