– Да, пожалуй. А что тебя беспокоит?

– Я же говорю. Если в машине трое и больше, то ничего меня не беспокоит. Обработали, затянули на буксире в ангар, потом повторили операцию с другой машиной. И так далее. Но если в шлюз заедет автомобиль с одним пассажиром? Вот в этом случае я не знаю, что делать. У людей паника, они стремятся в укрытие. Думаешь они не попытаются прорваться внутрь?

Милявская задумалась. Она не смотрела на проблему с этой стороны.

– Въедет, допустим, такая машина в шлюз, когда мы откроем внешние ворота. И что? Мы ее ни пропустить не сможем, ни выгнать из шлюза.

– Почему не можем? А под угрозой применения оружия?

– А мы его можем применить разве?

– Почему нет? – удивилась Милявская.

– Эх, Ирочка! Чтобы пальнуть из гранатомета, стрелок должен оказаться снаружи. Через ворота стрелять не получится.

– Ну, вывести нескольких гранатометчиков в защитных костюмах. Что мешает? Из Кронштадта же передали, что обычный ОЗК с изолирующим противогазом спасает от заражения.

– Вывести мы их сможем! И защитные костюмы, ты права, уберегут их от заражения. Но как мы их обратно запустим? Тоже бензином обольем, и подожжем? У нас нет средства обеззараживания, кроме огня.

– Да. – Милявская вздохнула – Это проблема. Нужно исследовать вирус чтобы понять, как от него можно очистить защитное снаряжение, не причинив вреда людям. Но ведь выйти из бункера мы можем, а вернуться-то нет. Даже если вывести людей за образцами, мы не их не вернем обратно, ни образцы.

– Образцы еще ладно, – уточнил Грохотов. – У меня есть герметичные капсулы для взятия проб в случае нанесения бактериологического удара. Но людей обратно мы точно пока не знаем как впустить. Были бы несгораемые скафандры, тогда да. Впускали бы тем же способом, которым собираемся принимать прибывших. Но как надежно и безопасно обработать ОЗК, я понятия не имею. Есть идеи, но как их проверить? На себе не хочу.

– Поделись, – заинтересовалась Милявская.

– Концентрированными кислотами можно попробовать. Или, может очень горячим воздухом. Мы же понятия не имеем при какой температуре гибнет вирус. Может ему семидесяти градусов хватит, чтобы крякнуть. А может нет. Нужен вирус для исследования. И уже на жизнеспособных его образцах проверять те или иные воздействия. Которое сработает, не убив человека, то и наше.

– Пока это мечты Но вот твою проблему с прорывом я знаю как решить.

– Да ладно? – удивился Грохотов.

– Мы же все равно ангар будем герметично отделять от остального бункера. На всякий случай. А места тут навалом. Можно поставить гранатометчиков тут, прямо в ангаре. Если кто-то попытается прорваться, мы ему внутренние ворота откроем, чтобы не создавать затор, но, как только он въедет в ангар, и раньше, чем кто-то откроет двери, надо лупить в бронекапсулу из гранатомета, термобарическим боеприпасом. При температуре взрыва вирусу в салоне точно конец.

– Людям тоже, – нахмурился Грохотов.

– Других решений все равно нет, – холодно ответила Милявская.

– Надо объявить это по рации, – уверенно заявил Грохотов. – Если зараженные будут знать, что в случае прорыва их точно уничтожат, они, скорее всего, предпочтут поискать другое убежище.

Он связался с Измайловым, и тот дал добро на проведение операции именно в таком виде, после чего дежурный получил необходимые инструкции, что и как выдавать в эфир.

– Право проезда через шлюз получают только те машины, в салоне которых находится более двух человек, – сообщил он. – Всем остальным настоятельно рекомендуется не предпринимать попыток прорыва, так как в ангаре размещено отделение гранатометчиков, и любой, несанкционированно прорвавшийся, будет уничтожен, с целью нераспространения инфекции на весь бункер.

Кирилл слушал рацию, и ушам своим не верил. Мозг наотрез отказывался воспринимать происходящее, но, как ни крути, все происходило в реальности, и надо было как-то с этим жить.

– Нас четверо, – спокойно констатировал отец. – Нас пропустят.

– Помните! – продолжал говорить дежурный. – Если вы заразились и выжили, не мутировали, вирус вам уже не угрожает. Главной опасностью для вас являются мутанты. Примите меры к тому, чтобы уберечься от них. Объединяйтесь в группы, вооружайтесь, занимайте здания, защищайте входы в них. По сравнению с нами у вас есть преимущество – вы уже выжили, а мы не знаем, как на нас подействует вирус, кто погибнет, а кто мутирует. Вы способны свободно перемещаться без защитного снаряжения, пить воду, есть любые найденные продукты. Мы же всего этого лишены. Ваш враг – только мутанты. А наш – мутанты и вирус. Вы находитесь в более выгодной позиции, чем мы, поэтому используйте ее для выживания. В бункере вам места нет. Ищите другое убежище и не пытайтесь прорваться. Шансов на прорыв у вас нет. В случае попытки прорыва вы будете уничтожены термобарическими боеприпасами.

Дежурный еще продолжал говорить, подавая одно и то же чуть под разными углами зрения, но очередь уже разделилась. Часть машин разворачивалась на поляне и устремлялись прочь от бункера, в сторону шоссе. Другие просто отъехали к стене леса и остались там, не мешая сформироваться новой очереди. Кирилл снова ощутил, как невидимая линия жестко делит человечество не две части. Тех, кто заразился и выжил, и тех, кому теперь суждено жить в страхе перед вирусом. Он сам бы предпочел принять участь первых, но так вышло, что стал вторым. И с этим тоже придется как-то жить.

В очереди осталось всего девять машин. В стороне, поперек поляны стояла еще одна, с окровавленным стеклом, уткнувшись задним бампером в замшелый валун. Еще три припарковались у леса и ждали непонятно чего, остальные предпочли искать безопасное пристанище в другом месте.

Через несколько минут внешние ворота шлюза опустились, уйдя под землю и открыв въезд.

В эфире раздался голос дежурного:

– Машинам, въезжающим в шлюз, зажигать свет в салоне, чтобы мы видели, сколько у вас людей.

Впереди очереди, внутри шлюза, Кирилл заметил конструкцию из труб, чем-то напоминающую систему разбрызгивания воды на автомойке. Она не являлась частью шлюза, выглядела чужеродной, и наспех собранной. Кирилл заподозрил, что это и есть система обеззараживания, призванная уничтожить вирус на наружных поверхностях бронемобилей. Но, как она работает, увидеть не получилось, так как внешние ворота, пропустив первый бронемобиль, снова поднялись и герметично встали на место.

Зато, когда они снова опустились, принцип действия системы для всех стал очевиден. На полу и стенах шлюза догорала горючая смесь, из газовых горелок, смонтированных по бокам, вырывалось синее пламя. Заехавшего внутрь автомобиля в шлюзе уже не было, его затащили внутрь.

– Господи! – произнесла мама. – Они нас что обольют бензином и подожгут?

– Бронекапсула выдержит, – уверенно заявил отец.

Но от Кирилла не ускользнуло, что он покосился на водителя, мол, если даже это не так, то помалкивай. Впрочем, по логике, машина могла быть рассчитана на краткосрочные воздействия подобного рода. И все равно навалился тяжелый, трудно контролируемый страх, от которого по всему телу побежали мурашки.

В шлюз заехала следующая машина, и видно было, как из труб на нее полилась горючая смесь. Воротаподнялись, и скрыли дальнейшее, но у кого-то в очереди не выдержали нервы. Один из бронемобилей вырулил из общего ряда, промчался задом до края поляны, развернулся там и, оставив на проселке облако пыли, умчался прочь.

Чем руководствовались люди в нем, Кириллу трудно было понять. Да, страшно гореть, и броня может не выдержать, но тут есть хоть какие-то шансы выжить, а там что? Система замкнутого цикла дыхания долго работать не сможет, и что делать, когда кончится кислород? Всего один шанс из трех выжить. О двух оставшихся вариантах не хотелось даже думать. Один – страшная смерть в мучениях, другой – мутировать в кошмарного монстра.

Кирилл попробовалпредставить, что чувствуют мутанты, но это вызвало лишь волну еще большего ужаса.