Входная дверь была сделана из прозрачного стекла, которое на этот момент было уже выбито. Барная стойка пустовала, в отсутствии бармена. Во всём заведении была только одна душа – мужчина, который мирно смотрел запись боксёрского поединка по телевизору, в углу паба.
– Возьми что-нибудь выпить поприятнее! – отрывисто бросила Натали Маркусу, и устремилась прямиком к единственному посетителю.
Полки с алкоголем на баре изрядно пустили в сравнении с собою же однонедельной давности. В отсутствии бармена на них не красовались коллекционные бутылки с виски семи и пятнадцати лет выдержки, которые манили бы к себе посетителей. Полки были заброшены. Маркус пошарил на кухне в холодильнике, но ничего приятнее Bell’s не нашел, хорошо хоть не White horse. Видимо те, кто успел вынести входную дверь до прихода Маркуса, позаботились о более драгоценном виски.
Прихватив с собой ещё четыре стеклянных бутылки Coca-cola, он вышел из кухни, и первое что он увидел, это Натали, склонившаяся над мужчиной и жадно впившаяся в него губами, словно она целовалась последний раз в жизни (хотя может и вправду это в последний раз). Она стояла над своей очередной жертвой, наклонившись почти пополам, руками упираясь в его колени. Мужчина явно был застигнут врасплох, как и Маркус совсем недавно, но в отличии от Маркуса он не отстранялся от горячей девушки. Неизвестно, как поступил бы другой мужчина на месте Маркуса. Может быть негодовал и помешал бы этому поцелую, но ему было до лампочки. Он расположился на другом столике вместе с выпивкой, развернулся спиной к целующимся и, открыв виски с колой, предпочёл смотреть боксерский поединок.
Только он успел удобно расположиться, смешать в оптимальных пропорциях алкоголь, как белого боксера послал в нокаут афроамериканец. На ринг выбежали люди из тренерского штаба победителя, они сразу же бросились подымать в воздух боксера, заработавшего им этой победой очередное приличное вознаграждение. На опухшем от гематом лице победителя красовалась беззубая улыбка. Моментально на ринг вынесли пояс, заслуженный боксером. По рукам людей, скопившихся на ринге пустили микрофон и они по очереди поздравляли победителя, выражали благодарность за столь красочный бой и так далее, и тому подобное. Разочарование-то какое, смотреть, в забытом Богом пабе, награждение боксера-победителя. Есть ли что-нибудь нуднее, чем церемония награждения победителя. Почему её постоянно показывают? Кто её смотрит? Церемонию награждения можно сравнить с мытьём посуды после вкусного обеда.
В этот момент Маркус услышал едва уловимую поступь Натали за его спиной. Она прошла мимо и, словно услышав мысли Маркуса, подошла к телевизору, переключив канал на музыкальный, а затем как ни в чём не бывало подсела к Маркусу.
– Я для тебя совсем ничего не значу? – округлив глазки, спросила она.
Первым делом Маркус посчитал, что этот вопрос был связан с его безразличием по-поводу её поцелуя с другим мужчиной, но Натали быстро его разубедила:
– Ты даже не налил мне выпить!
– Справедливое замечание. – кивнув головой, Маркус согласился и вскоре исправился.
Натали сидела на табуретке словно на иголках. Она елозила из стороны в сторону, постоянно мотала головой вокруг, куда-то оглядываясь в поисках чего-то, барабанила пальцами по столу, перебирала ногами. Она была бесконечным потоком энергии никуда не направленным. От этой женщины, не смотря на её молодой возраст, веяло роковой опасностью, которая присуща взрослым и солидным дамам. Натали была хищницей, с которой не каждому мужчине по силам справиться. После того, как её стакан наполнился, она моментально его опустошила, и Маркусу пришлось повторить выпивку.
– Ты целуешься лучше, хоть и менее пылко. – ни с того, ни с сего заметила она.
– Ты всегда такая, как сегодня? Я имею ввиду твою бесшабашность. За неполный час ты успела повисеть на двух незнакомых тебе мужчинах, это для тебя нормально?
– Нет, обычно я не такая, но хотела бы такой быть. Менять мужчин как можно чаще, чтобы как можно большему их количеству навредить! И сегодня очень удобный случай стать собою. Заметил, как мало людей сегодня вышло на работу?
– Это да, никто не хочет тратить последние часы жизни на свою постоянную работу.
– Что нам это говорит о работе? То что дерьмо это, а не работа! Прошу простить меня за выражение, это всё от нервов. Вообще, работа в моей голове воспринимается, как рабство двадцать первого века! Ты насилуешь сам себя, каждое утро просыпаясь под звон будильника, уезжаешь из своего дома в неведомую даль, по пути трясешься в общественном транспорте с такими же, как и ты неудачниками, чтобы провести большую часть твоей, по сути короткой жизни, за занятием, которое не доставляет тебе удовольствие, и всё ради того, чтобы твой начальник купил себе машину подороже или хозяин квартиры, которую ты снимаешь, заплатил очередной кредит! Но самое страшное в этом рабстве то, что его не воспринимают, как рабство. В обществе распространилось мнение о том, что работа – это почетно! В итоге вырастает поколение за поколением, не осознающих своё истинное положение, рабов. Армия продавцов, работники общепита, бесполезные охранники, полчища уборщиков, тысячи бухгалтеров и банкиров. И если в реальном рабстве зло, против которого можно восстать, на лицо, то в рабстве двадцать первого века зло невидимо, и в этом огромная его сила. Кто-то может сказать, что в отличии от рабов, он получает деньги, позволяющие ему существовать, но, заметьте, ведь и рабов кормили. Здесь нет надзирателей и рабовладельцев, но всё же есть насилующий каждое утро звон будильника.
– Ты как будто успела уже поработать не один десяток лет. Твоё время ещё не пришло для того чтобы так говорить, ведь ты толком нигде не работала, а значит твои слова не состоятельны.
– Как раз самое время для того, чтобы мне так говорить. У меня нет кредитов, нет детей, я ни кому не должна, а значит свободна и способна трезво оценивать картину жизни. Моё мнение ни подкупно и ни предвзято.
– И всё же ты ошибаешься. Работа – очень важное составляющее звено в жизнедеятельности общества. Человек без работы перестаёт быть человеком.
Натали наклонилась вперед, ближе к Маркусу, повисая над столом и выделяя каждое слово отчеканила:
– Если работа так важна, то почему же последний день жизни никто не хочет тратить на неё. – сказав это, она вновь отпрянула назад, усаживаясь поудобнее, – Где бармен? Где охранник этого паба, дверь которого с утра пораньше вынесли? Где общественный транспорт на улице?
Маркусу нечего было возразить, да и не хотелось, ему ведь всё безразлично:
– Просто признай, что есть что-то важнее работы. – подытожила Натали.
– Если это для тебя имеет значение, то да, на белом свете работа не самое главное.
– Почему ты не уехал из города и не выиграл ещё один день у этой жизни? – молниеносно сменила тему Натали. Казалось, темы для разговоров бурлят в её голове и она не всегда могла ими управлять.
– А ты? – так же быстро парировал Маркус.
– У меня в этом городе незаконченное дело.
– Чтож, а у меня в других городах нет ни одного важного дела.
В их разговоре возникла пауза, которую прервала девушка:
– И ты даже не поинтересуешься какое у меня дело? Тебе совсем-совсем безразлично?
И тут-то в их диалог вмешался единственный посетитель паба, который неловко и с сомнениями медленно подошел к беседующей паре и спросил:
– Вы не будите возражать, если я сяду вместе с вами? – по существу, он больше обращался к Маркусу, как будто только Маркус решал кому и где сидеть.
– Мне абсолютно до лампочки! – сказал Маркус, отвечая на вопрос Натали, нежели на вопрос подошедшего мужчины.
– Я бы не осмелился к вам присоединиться, если бы не заметил, что вы друг другу чужие люди. – начал разговор подошедший мужчина.
– Это так сильно заметно? – спросила Натали.
– Очень. Итак, если уж вы друг другу чужие, то пожалуй я не буду лишним за вашим столом. Просто хочется с кем-нибудь провести время. Меня зовут Данил.
