— Ну, пожалуйста, — заканючил Тэхен, дергая Пак за рукав кофты. Даже не удосужился фильм поставить на паузу. Какой там фильм, когда тут дело принципа?

— Ну, Сонун. Ну, пожалуйста, ну давай выключим. Я буду молчать, обещаю.

— Твои обещания всегда мне боком вылазят, — покачала головой Сонун и, наконец, посмотрела на шатена, слегка опешив от увиденного. Его лицо было таким по-детски обиженным, будто он не ел сладкого месяц, а потом, когда споткнулась удача, мама отобрала последнюю конфетку. Выпяченная нижняя губа, глазки блестят, реснички подрагивают, что можно подумать, парень вот-вот расплачется.

Почему он такой ребенок? И какого черта Сонун считает его милым? Она окончательно запуталась в чувствах к этому молодому человеку. Вроде и бесит, а вроде с ним комфортно.

— И кстати, — шатен хлопнул по одеялу, а выражение лица стало еще мрачнее. — Почему это один раз? Ты больше не собираешься смотреть со мной фильмы? — и тонна обиды в голосе.

— А ты как думаешь? Ты настолько невыносим, что даже не получается вникнуть в фильм. Твое присутствие сбивает с толку.

— Значит, ты волнуешься в моем присутствии? — глаза вмиг загорелись озорством. — И сердечко бьется быстрее? А ладошки, потеют, наверное. Я тебя понимаю. Сложно совладать со своими эмоциями рядом с ТАКИМ мужчиной.

Пак зависла. Даже не моргала.

— Ты невыносим, — выдохнула спустя минуту, выпуская короткий смешок вместе со словами.

— Невыносимо красив.

— Ага, а еще самовлюбленный. Как я могла забыть, — закатила она глаза.

— Тебя послушать, так я сплошной недостаток.

— Нет, не сплошной, — моментально возразила девушка, чем не хило так удивила Кима. Он очно не ожидал услышать от нее подобного. — Ты хороший человек.

Лицо парня удивленно вытянулось. Вот так поворот? Он даже закашлялся, подавившись собственной слюной. Сонун заботливо похлопала парня по спине, сдержанно хихикая.

— Капец. Ты меня шокировала, хомячок, — Тэхен приложил скрещенные в замок ладони к сердцу, театрально округлил глаза, что Сонун уже пожалела о сказанном. Снова.

— Не обольщайся. В остальном в тебе сплошные минусы.

— Слово не воробе-е-ей, — поднимая указательный палец в воздух, практически пропел Ким. Довольство так и лилось из него огромным потоком, возвращалось обратно, отбиваясь от стен, и приятной волной растекалось по телу мурашками. Слышать похвалу приятно, но от Пак Сонун вдвойне приятней. — Но ведь минус на минус будет плюс. И если перемножить все мои минусы-ы… я сплошное достоинство.

— Ты бесячее чудо с квадратной улыбкой. Но никак не достоинство.

— А как насчет нас?

— А что мы? — теперь была уже очередь Сонун округлять глаза.

— Наши отношения тоже выходят в плюс.

— О чем ты?

— Если умножить все твои минусы на мои минусы, из нас выйдет отличная пара. Пара плюсов, — он нес сущий бред по мнению Пак. Она даже начала подумывать, что у него опять поднялась температура или он шутит, но шатен был серьезен. В своей странной манере, конечно. Но говорил он искренне. Хотя именно это и смущало больше всего.

— Хотя хомячки не в моем вкусе. — А вот теперь перед ней привычный Тэхен. Бесячий. Таким он нравился больше. Нет, не так. Он раздражал и от того становилось легче, ведь его серьезность пугала, а сердце предательски срывалось на быстрый ритм, когда он смотрел на нее таким проникновенным взглядом.

Пак цокнула и отвернулась в сторону монитора. Действия фильма были в самом разгаре, но они превращались в ни что, по сравнения с бурями внутри двух якобы друзей. Да и шатен не отрывался от разглядывания девушки.

— Господин Ким Тэхен, смотрите фильм, пожалуйста. Сосредоточьтесь только на нем. Хватить пялиться мне в висок.

От его взгляда становилось дурно и до щекотки в сердце невыносимо.

— Я не могу, пока свет горит. Выключим. Нам не хватает интима, — Тэ уже намеревался поднять с пола тапок и кинуть в выключатель, раз вставать ему нельзя. И он почти провернул трюк, но грозный голос Пак вовремя остановил.

— Еще хоть одно слово об интиме и я придушу тебя подушкой, — прошипела Сонун сквозь сжатые зубы и сама встала, чтобы выключить, наконец, это гребанное освещение, и погрузить комнату в почти что темноту.

— Понял.

Что-то в их «дружбе» явно пошло не так.

***

Да, что-то в их «дружбе» пошло не так.

Тэхен определенно знал что. И это «определенно» сжимало сейчас горло невысказанными словами, давило изнутри, топтало поникшую душу, которая раз за разом возрождалась, даря новый прилив боли.

Он хотел ее увидеть, чтобы сказать, что уже тогда она нравилась ему, да и вообще, что он давно влюблен в нее. Со старшей школы. Подумать только. Подумать сколько прошло времени с тех пор, сколько событий, иногда обидных высказываний в сторону друг друга. Он думал, что ненавидит ее, думал, что все прошло, но на самом деле ненавидел то чувство, что разбудила в нем еще много лет назад. Бесился из-за ее цоканий и закатывания глаз в его присутствии. А Тэхен не хотел, чтобы было так. Не хотел, но продолжал злить и дразнить, кидать шуточки и мерятся характерами. Возвращаясь в тот день, когда началась их дружба, вспоминая дурацкое наказание и игру, в которой они должны были изобразить идеальные взаимоотношения. Переступая через вызовы и усмешки, через ненависть. Он думал, будет весело. Думал, пока не увидел ее такую беззащитную, а рядом довольного Ин Гукду, что навис над ней, словно изголодавшийся хищник, что нашел себе жертву. Именно его появление поменяло ход событий слишком резко, а та помощь Сонун стала пусковым механизмом давно забытым чувствам.

«Мы не друзья. Мы всего лишь притворяемся»

Да, они притворялись. Но почему-то захотелось, чтобы все стало по-настоящему. Захотелось быть рядом с ней настоящим, не тем Тэхеном, которого она всегда знала и не знала одновременно, а кем-то особенным в ее жизни. Они знакомы столько лет, но никогда даже не интересовались банальными вещами друг о друге. Тэхен лучший друг Чимина з трех лет, но даже такой весомый факт не давал Сонун козырей в руки. Девушка не знала о его жизни ровным счетом ничего. Даже о том, что мать бросила Тэхена, когда тому было девять, узнала от одногруппниц. Нет, Пак, конечно, знала, что его растили бабушка с дедушкой, но не подозревала, почему так произошло. А потому что Чимин хороший друг, потому что не рассказывает чужих секретов.

Все закрутилось. И хотя Сонун уже официально была девушкой Тэхена, сейчас он ощутил недосказанность. Ведь не до конца был честен в своих чувствах. Нет, он не врал, но в груди, противным скрежетом, скреблась та самая правда о том, что он так давно попал в ее сети. Но сам убедил себя, что все прошло. Что та искра и теплота были миражом, а девушка, живущая напротив, всего лишь сестра друга, с которой они постоянно грызутся. И жалеет об этом, ведь не плюнь он на ту симпатию, что проклевывалась, светя миру маленьким носиком, их жизнь могла сложиться иначе. Не было бы Гукду в ее судьбе, и сейчас она б не была в опасности. Тэхен бы не мчался сейчас по трассе на максимальной скорости, нарушая всевозможные правила и рискуя даже не доехать до места назначения.

В мыслях была лишь она, ее улыбающееся лицо, большие глаза, что светились непередаваемой живостью, податливые губы и маленькие руки, которые всегда дарили холод, который почему-то согревал пуще любых варежек. Пусть они будут и самыми теплыми в мире, не сравнятся с тем теплом, что дарила она. Своенравная, настоящая, иногда наивная, сильная, хоть этого и не скажешь с первого взгляда. Ибо слишком милая. Энергия бьет ключом из нее постоянно, не важно, злится она или смеется, суетится или стесняется, ворчит, обижается или дарит свою заботу, в нетрезвом состоянии или в трезвом. Она всегда остается собой. Из-за чего будто светится изнутри.

Воспоминания, как тонкое стекло, рассыпались на мелкие осколки, пелена спала с глаз в тот же час, когда машина остановилась у знакомого здания. Пару минут он сидел неподвижно. Руль скрипел под пальцами, Тэхен сжимал кожаную обивку, пока кровь не начала отливать от костяшек и они не стали белыми. Закусывал губы до металлического привкуса на языке, не спускал глаз со злосчастного дома и опять злился. На себя в первую очередь за то, что клюнул на явную уловку Гукду, добровольно пришел в ловушку. Можно было еще вернуться, просто развернуть машину на сто восемьдесят и уехать прочь, но не мог. Мозг кричал, что внутри поджидает опасность, что это хитрость и уловка конченого ублюдка, слетевшего с катушек, но сердце твердило проверить. А вдруг не врал? А вдруг он если не найдет ее там, то хоть сможет узнать что-то? Находиться в неведении становилось все сложнее и до срыва в глотке невыносимо больно. Больно понимать, что не просто не способен помочь родному человеку, а банально даже не знаешь, что с ним и где он.