— В посёлок идти есть смысл? — спросила Эмили без особой надежды. — Хоть какой-то медик там должен быть, верно?

Харон что-то угрюмо проворчал.

— Да лучше бы в Подземелье, — сказал Квинн осторожно. — Не станут они тут с гулем возиться. Вы идите, ребята. Я допрыгаю как-нибудь сам, не впервой. Вон тут деревяшек сколько. Я уже одну присмотрел — классная трость выйдет.

Харон поднял с земли винтовку. Повертел в руках, рассматривая.

— Она паршивенькая, конечно, — Квинн смутился. — Не «Гуанлон». Но стреляет, и то хлеб.

— Не «Гуанлон», — кивнул Харон. Вытащил из кармана разгрузки отвёртку и моток изоленты. — Эми, если не трудно — поищи у меня в вещах какую-нибудь плотную тряпку.

— Эй, ты что делаешь? — тревожно спросил Квинн.

— Костыль, — невозмутимо ответил Харон. — По крайней мере, то, что заслуживает им называться. Вот это будет подмышечным упором.

Квинн огорчённо крякнул, глядя на отсоединённый от винтовки приклад.

— Смотреть больно.

— Так отвернись, — посоветовал Харон.

— Ты расскажи, как тебя угораздило с моста упасть? — Эмили присела рядом с Квинном, с опаской заглядывая в рюкзак Харона. Его вещи были упакованы с такой аккуратностью, что рыться в них казалось святотатством.

— Дурацкая история вышла, — смущённо пробормотал гуль. — Я-то водные процедуры не планировал, сама понимаешь. Шёл себе через мост, в Грейдич собирался заскочить, и тут мне навстречу караван летит. Чудной караван. Я народ из Кентербери хорошо знаю, но этих не видел никогда.

Вернулся Харон — с крепкой раздвоенной веткой, которой, видимо, было предназначено стать основанием костыля. Остановился рядом, прислушиваясь.

— Караваны, они же обычно еле тащатся, — продолжил Квинн. — Особенно через мост. А эти мчались, как Дикая Охота. Даром что совсем налегке, из поклажи — один ящик, здоровенный, правда. Я сразу сообразил, что торговать они не станут, ну и ладно бы. Иду себе и вдруг понимаю: что-то не так. Оборачиваюсь — а двое из этих караванщиков, или кто они там, остановились у входа на мост и лазерки на меня нацеливают. Я и сиганул. Не стал уж разбираться, что к чему.

— Расскажи о них, — Харон настороженно оглянулся. — Всё, что помнишь.

— Я особо и не помню ничего. Ну, трое их было. Лица… я лица обычно не рассматриваю, людям не нравится. Но если бы было что-то необычное, я б заметил, — Квинн задумался. — Ботинки у них были хорошие. На вид совсем новые. И одинаковые. Может, склад с армейской снарягой распотрошили?

— Какая разница, — Эмили пожала плечами, не желая развивать болезненную тему распотрошённых складов. — Главное, ты жив остался.

Харон не сказал ничего.

*

На ночлег они устроились на станции «Арлингтон». И месяца не прошло с тех пор, как Эмили, Харон и доктор Ли останавливались тут на пути в Сто Двенадцатое — а казалось, миновала целая вечность. Впрочем, вдаваться в метафизические рассуждения не было ни времени, ни сил. Пока Харон проверял тоннель, Эмили помогла Квинну устроиться на диване в кабинете начальника станции, сменила повязку и, невзирая на протесты, вколола гулю половинную дозу «Мед-икс». Если бы в Никсонвилле жили не засранцы — или хотя бы не только засранцы — Квинн бы уже давно отдыхал, получив настоящую помощь. А они с Хароном уже преодолели бы половину пути к Мемориалу Джефферсона…

Сослагательное наклонение, как обычно, приносило одни огорчения. Так что Эмили переключилась на изъявительное, в режим настоящего времени. Теперь можно было подвести итог первого дня на Пустоши. Насквозь мокрые ботинки, провонявшие гнилыми водорослями джинсы. Минус три патрона, два стимпака и чёрт знает сколько бинтов и антисептиков. Надежду на обеспеченную старость тоже можно отминусовать. Плюс… одна жизнь, наверное. А может, и больше — открой Братство пальбу в том поселении… Неплохой итог, пожалуй.

— Эми, — негромко окликнул её подошедший Харон.

Она обернулась — и радостная улыбка сползла с её лица. В руках Харон держал пакет с Антирадином. Самой Эмили ещё не доводилось пользоваться этим чудо-средством. Но в клинике Престона она вдосталь насмотрелась на зелёных от тошноты бедолаг-антирадинщиков, дружно склонившихся над особой лоханью, специально заведённой для таких случаев. Очевидно, рвота была основным способом выведения радиации из организма. Не то чтобы это вдохновляло.

— Я хорошо себя чувствую, — жалобно сказала она, прекрасно понимая, как ничтожен шанс переубедить Харона.

— Удивительно, — проворчал он. — С твоей-то любовью к купаниям в Потомаке.

— Ну, тогда мне имеет смысл перетащить спальный мешок поближе к стратегически важным местам, — Эмили со вздохом взяла прохладный пакет, заполненный янтарной жидкостью. Ночь обещала быть долгой и не слишком приятной.

— В стратегически важном месте уже есть матрас. Видишь? Одной проблемой меньше, — подбодрил её Харон.

— Да уж. Эй, ты что, со мной собрался? — испугалась она. — Не ходи. Незачем тебе на такое смотреть.

— Этим ты меня не напугаешь, — пообещал он, распахивая перед ней дверь уборной. Довольно чистой уборной, надо сказать. И матрас тут действительно был, аккуратно накрытый сорванными со стены рекламными плакатами.

— Ты, я смотрю, подготовился к романтическому вечеру, — Эмили присела на край матраса, нерешительно вертя в руках пакет с Антирадином. — Разве что свечи не зажёг.

— Чем меньше света, тем легче, — спокойно отозвался он. — По крайней мере, мне в своё время было легче. Но если хочешь, я тебе хоть тысячеваттный прожектор притащу — только пообещай больше не нырять в Потомак.

Эмили грустно улыбнулась. Сняла разгрузку, вытащила из кармана герметичный контейнер с проспиртованными салфетками.

— Ты или я? — Харон сел рядом с ней.

— Лучше ты, — она виновато потупилась. — Не люблю уколы.

Он осторожно закатал рукав её рубашки. Протёр локтевой сгиб салфеткой, потянулся к инфузионной системе.

— У меня тяжёлая рука, — предупредил он.

Эмили закусила губу, глядя, как заострённый кончик иглы входит под тонкую кожу.

— Жжётся, — поморщилась она. — Так должно быть?

— Да.

Харон осторожно, одной рукой привлёк её к себе — другой рукой он придерживал пакет с Антирадином. Эмили хотела было предложить закрепить пакет на чём-нибудь — да хоть бы и на дверце кабинки — но довольно быстро поняла, что это не лучшая идея.

— Закрой глаза, маленькая, — посоветовал Харон. — У тебя будут как минимум пятнадцать спокойных минут.

— А потом?

— А потом как минимум двести сорок неспокойных. Это уж как повезёт.

— Я ведь знаю, что ты бы сам вытащил Квинна, — она медленно откинулась назад, всей кожей ощущая знакомое тепло. — Что сам справился бы с болотником, без моей дурацкой помощи. Просто я…

— Всё я понимаю, маленькая, — проговорил он, целуя её в висок. — Я просто боюсь, что когда-нибудь не успею оказаться рядом. Не смогу защитить тебя от твоего альтруизма.

— Ты не сердишься? — спросила она, поудобнее устраиваясь в его руках. Голова уже начала кружиться, но голос Харона и его ровное горячее дыхание по-прежнему оставались точкой опоры. — Что мы встряли во всё это в Никсонвилле, и вообще…

— Я уже начинаю привыкать, — он взъерошил ей волосы.

— Горбатого могила исправит, да? — вздохнула Эмили, закрывая глаза. — Ну, такой вот у меня трагический изъян.

— Это не изъян, — сказал Харон наконец. — Нечто иное. Зла в мире слишком много, злом все обожрались — должно ведь быть и противоядие?

— Это сейчас была индульгенция на хождение по граблям?

— Частичная. В следующий раз Братство и без нас справится, я считаю. А если не справится — горевать не буду.

— Итак, у Диего и Анжелы свадьба, — Эмили помолчала. — Есть какие-то мысли по этому поводу?

— Если мне полагаются отгулы, то я хотел бы взять один, — задумчиво сказал Харон.

— Вредина.

— Ну правда, Эми. Приводить гуля на свадьбу подруги — это неприлично.

— Неприлично? — Эмили подняла бровь.