— Понимаю, — он кивнул.

— Ты можешь уйти хоть сейчас, — она повернулась к Харону. — Серьёзно. Мы же оба знаем, что ничем хорошим этот поход не кончится.

— Мой контракт по-прежнему у тебя, — спокойно сказал он. — Так что в каком-то смысле для меня ничего не изменилось.

— Ах, так в этом всё дело? — Эмили жалко усмехнулась. — Так забирай, пожалуйста. Он в Арлингтонском доме, в моём рюкзаке, ты сам знаешь. Контракт твой. Сожги его и забудь это всё как страшный сон. Чёрт, да это давно пора было сделать. Иди куда хочешь и делай что хочешь. Ты свободен, Харон.

Это было ужасно — то, что происходило, те слова, которые срывались с её губ. Она не хотела делать ему больно — просто иначе не получилось бы разрезать ту цепь, которая их соединила. А это нужно было сделать, и сделать сейчас. Чтобы его спасти.

— Боюсь, это так не работает, — Харон горько усмехнулся. — Разве только ты продашь контракт кому-то другому. А господа рыцари, полагаю, не планируют подобные расходы. Так что я буду идти куда должно и делать что должно. Это просто, на самом деле.

— Тебе не обязательно…

— Ты уже всё решила, — его взгляд заставил Эмили замолчать. — И довольно об этом.

Надеюсь, я умру завтра, подумала она. Не придётся привыкать жить без него.

Мимо лачуги пробрёл Квинлан, волоча за собой сломанный робоглаз. Скриптор тяжело дышал, как после пробежки, и то и дело что-то бормотал себе под нос.

— Можно поздравить с удачной охотой? — окликнула его Эмили.

— Да, — Квинлан обратил к ней перепачканное грязью и копотью лицо. — Анклав объявил нам войну? Будет ему война.

========== 9 ==========

Перед самым рассветом Иде удалось заснуть. Приснилась ей почему-то тётя Кэтрин.

Они втроём ехали в Вегасовском монорельсе: Ида, тётя и маленькая девочка в белом платье. Генри рядом с Идой не было, и даже во сне это её тревожило и пугало.

— Сегодня, Лохматик, вы будете играть вместе, — произнесла тётя, с нежностью глядя на Иду. — Ты и моя Эми.

Девочка никак не отреагировала на её слова. Она играла с гильзами — просеивала их сквозь пальцы, и золотистые цилиндрики с глухим звоном падали на пол вагона.

— Я ведь уже взрослая, тётя, — произнесла Ида растерянно. — Я больше не играю.

— Ох, солнышко, в Вегасе все играют, — Кэтрин покачала головой. — Ты на что поставишь — на красное или на чёрное?

За окном с жутким лязгом и скрежетом пронёсся встречный поезд, забитый до отказа: люди прижимались к запотевшим стёклам, покрытым снаружи ломкой коркой изморози. Но ведь это же Вегас, растерялась Ида. Здесь никогда не бывает холодно. То и дело взгляд Иды выхватывал из многоликой толпы знакомые черты: недовольный прищур Фрэнка, скептическую ухмылку Айзека. И Генри, её Генри тоже смотрел на неё сквозь промороженное стекло, смотрел строго и отстранённо, словно бы обвиняя в чём-то.

— Почему он там? — закричала Ида. — Мне нужно к нему!

Тётя что-то ответила, но разобрать её слова Ида не сумела — кто-то выкрутил громкость вагонного динамика до предела, и бравурные такты одного из маршей Анклава заполнили всё пространство вагона. Музыка душила и оглушала, от неё негде было спрятаться — а гильзы перекатывались по полу, отражая тусклый свет потолочных ламп, и во взгляде тёти Кэтрин таилась та же тихая пророческая грусть, что у Мадонны Конестабиле на древней картине…

*

Разбудил Эмили оглушительный скрежет и лязг — будто один из семи ангелов проспал конец света, и теперь, спустя двести лет, тщетно, но старательно пытался наверстать упущенное и вострубить в ржавую трубу где-то неподалёку. Эмили приподнялась на локте и с полминуты таращилась сквозь лобовое стекло трейлера на тусклое небо цвета пепла. Воспоминания о прошедшей ночи были до того нечёткими и размытыми, что попытка восстановить их вызывала лишь головную боль.

Когти смерти. Это всё из-за них, точно. Квинлан клялся и божился, что видел одного неподалёку от «Белой полосы». Может, скриптор и привирал из желания спокойно поковыряться в потрохах робоглаза, но проверять правоту его слов ни у кого желания не возникло. Так что…

«Психо». Вот это воспоминание было чётким и недвусмысленным. Щёлканье откидных петель аптечки, прикосновение к коже прохладной иглы и благословенная теплота, растекающаяся по вене… Не то чтобы у Эмили не было выбора. Но ей нужно было дойти вместе с остальными в чёртов трейлерный парк на горе Мейбл, и она дошла. Трети дозы ей аккурат хватило, чтобы не сверзиться в пропасть с размытых горных тропок и не рухнуть от изнеможения на полпути. Так что выбор, похоже, был сделан правильно.

Папе бы это не понравилось. Да что там, папа был бы в ярости. Но такие уж извивы судьбы, если пользоваться терминологией Девятки. Без «Психо» ей не дойти до ГЭККа. Без ГЭККа папины усилия пропадут впустую. Выходит, в данном конкретном случае желание оставаться хорошей дочерью равнялось безоговорочной капитуляции перед очередной дозой «Психо», которая ожидала своего часа в боковом кармане рюкзака. Да уж.

— Мисс Данфорд! — звонкий голос Квинлана заставил Эмили нервно вздрогнуть. Она натянула отсыревшие ботинки на сбитые в кровь ноги и, стараясь не слишком громко стучать зубами (вредно: что для эмали, что для репутации), похромала к выходу.

На подножке трейлера сидел Харон — он посторонился, позволяя Эмили выйти наружу, в очередной бессмысленно прекрасный весенний день. Она прикрыла глаза ладонью, но едва ли от взгляда Харона укрылись её расширенные зрачки и изломанная суетливость движений. Чудно. Неудавшаяся самоубийца, а теперь ещё и наркоманка — слишком трусливая, чтобы сдохнуть, слишком слабая, чтобы жить.

Площадка для пикника выглядела так, будто в лице Квинлана у Жестянщика Джо появился достойный конкурент. Прямо у трейлера топтались два протектрона в чёрно-красной ливрее Изгоев, обвешанные ржавыми цепями. Чуть поодаль парил робоглаз, вероятно, тот самый, которого скриптор изловил у «Белой полосы».

— Доброе утро, — приветствовал Эмили Квинлан.

Она вяло кивнула.

— Ну, теперь все в сборе. Итак, вот что у нас есть, — Квинлан выглядел настолько гордым, будто за ночь сумел поставить под ружьё пол-Пустоши, а не трёх железных болванов. — Эти ребята, — небрежный взмах в сторону протектронов, — минные тральщики. Они пойдут к станции первыми, чтобы проложить для нас безопасный коридор. Плюс к тому, если на вышке есть снайперы, они себя проявят, начав палить по роботам, и нам будет проще сориентироваться.

— Мне стоит знать, где ты их раздобыл? — хмуро спросил Лэниган.

— Аванпост Изгоев, — спокойно ответил Квинлан. — Тут заправляет Джим Самтер, так что всё прошло гладко. Я тезисно объяснил ему, зачем мне роботы — про ГЭКК, само собой, ни слова, — и он согласился помочь. Мы с ним неплохо ладили в Цитадели, если вы помните.

— Помню, Грег. А ещё я помню, что он ушёл с Каденом, а ты нет. Странно, что это не омрачило вашу прекрасную дружбу.

— Да все знают, что я остался в Цитадели только ради вас с Артуром, — беспечно откликнулся Квинлан, словно бы не замечая тяжёлого взгляда старшего скриптора.

— А к нам господин Самтер присоединиться не пожелал? — спросила Эмили.

— Нет, — Квинлан поморщился. — Да я и не предлагал. Это бы всё осложнило. Так, значит, с протектронами понятно. Теперь робоглаз. С этим малышом всё сложилось удачнее некуда. «СатКом» — его базовая станция, туда он должен возвращаться в случае поломки. Сто к одному, что никто ничего не заподозрит при его появлении. Скорее всего, они даже обрадуются: всё же какая-никакая боевая единица. Затащат робота внутрь станции, попробуют разобраться, что у него с системой наведения. И вот тут техников Анклава ждёт неприятный сюрприз.

— Не люблю сюрпризы, — проворчал Харон. — Чем ты его начинил?

— Ничем, — скриптор широко и радостно улыбнулся. — Я чуть-чуть перенастроил оптическую систему. Просто заменил собирающую линзу на рассеивающую. И теперь у нас в распоряжении есть превосходный даззлер такой мощности, какую не одобрила бы ни одна комиссия по правам человека.