========== 1. Не хочу уезжать, не могу отказать ==========

И как бы трудно не было тебе сейчас, но делать первые шаги необходимо. Все в этой жизни мы делаем в первый раз.Влюбляемся, выходим замуж или же женимся, у нас появляются дети и за ними нужен уход и присмотр, мы впервые становимся ответственными за своих детей.

Так и с карьерой. Каждая ступенька — новый этап к самореализации. Просто нужно немного усилий, и твоё «впервые» превратиться в «зачастую»

Пролог

— Я не поеду ни в какую Англию! Что я там забыла? У меня здесь прекрасная работа, мне и здесь вполне хорошо, — я не хотела ехать в Великобританию. Плохая лондонская погода мне никогда не нравилась. Я не любитель дождей, в отличие от моей подруги. Она просто на седьмом небе от счастья, когда за её окном бьет по карнизу ливень, а я даже дома прячусь в дальний угол, лишь бы на меня не попало.

— Это же такие перспективы, дорогая, у тебя столько будет возможностей там! Как ты не понимаешь? — моя мама твердо стояла на своем. В молодости она хотела стать опытным врачом, но из-за того, что она не поехала в Германию на стажировку, она не поднялась выше обычного ассистента. А не поехала она не потому что болела, или была мной беременна, нет! Она просто испугалась! Да, такое бывает. И сейчас, завидев, что и я чертовски этого боюсь, она хочет уговорить меня поехать, вот только у нас разные чувства вызывает переезд: у мамы — страх, а у меня — нежелание видеть эти улицы. Не сказать, что я не люблю Лондон, просто мне этот город нравится лишь на картинках. Я без ума от Венеции, это потрясающий город. Он настолько красив, что я бы не раздумывая, отправилась туда, если бы мне предложили. Но, увы, мне предлагают этот сырой город.

— Мамочка, я не боюсь ехать туда, если ты на это мне намекаешь! — я топнула ногой для большей убедительности, — я просто не хочу расставаться со своей любимой Италией! Тем более, что я совсем не знаю языка.

— Это не проблема, Мария, тебя там всему научат! — она опустила глаза и взяла меня за руки своими нежными ладонями, — доченька, прошу, не наступай на мои грабли. Я не добилась чего хотела, так добейся ты.

Я не знала, что ей ответить. Чувство долга перед мамой пересиливало мое «хочу», но в то же время я понимала, что это моя жизнь, мои перспективы и мое право на ошибку.

Если у человека есть всего одно право, так могу ли я его использовать сейчас, или мне придется ждать подходящего момента, знака свыше, что мол «Вот, вот настало время твоей ошибке! Давай, делай, детка, я разрешаю!»? Стоит подумать над этим вопросом сегодня ночью, когда я буду собирать вещи в Лондон, не могу же я огорчить свою единственную и неповторимую мамочку, тем более, когда я у неё единственная радость.

Ну, что, готова к самостоятельной жизни, Кровавая Мэри?

С самого раннего утра мне не спалось. В голове летали какие-то странные мысли-то ли это страх, что я впервые куда-то далеко от маминой юбки улетаю, то ли это просто волнение, а возможно, что и то и другое. Натянув свои темно-синие джинсы и белую блузу, я вышла на кухню, чтобы поприветствовать маму, но её там не оказалось. Очень странно получается, ведь она всегда в это время дома, на кухне, готовит мне завтрак. Звучит эгоистично, но это правда. Я готовить не умею, и никогда не умела. Это мой большой минус, ведь парни любят, когда девушка потрясающе готовит.

Глубоко вздохнув, я направилась к кофеварке. Утром кофе пить очень вредно, но я никак не могу отучиться от этой отвратительной привычки, ну, может быть, в Англии меня от этого отучат, буду пить настоящий английский чай. Заглянув в холодильник, я не заметила там моих любимых сливок и молока. Что ж, придется пить черный, а потом ходить по дому и ныть, что у меня болит живот. Да уж, отличная перспектива на сегодня.

— Дорогая, я дома, — услышала я со стороны коридора. Странно, что маме понадобилось на улице так рано, — доброе утро, солнышко, — она поцеловала меня в щечку и направилась к холодильнику.

— Доброе. О, а вот и мои любимые сливки, — воскликнула я, — кстати, не расскажешь, зачем тебе необходимо стало выходить на улицу в такую рань? — я сделала глоток пока ещё черного кофе.

— Как зачем, зайчик, я ездила покупать билеты в Лондон. Ты же собираешься ехать туда, — у меня раскрылись глаза от изумления. Какого черта она это делает, я не думала, что все будет так скоро.

— Мам! Я же не просила! — начала возмущаться я, прекрасно понимая, что мама хочет как лучше, но в итоге все равно получается как всегда.

— Милая, не стоит так кричать! Я для тебя стараюсь, — она говорила все таким же ласковым спокойным голосом. Мне так захотелось её обнять. Сердце кричало, что у меня сама хорошая мама на свете, но мозг и остальная часть моего тела билась в конвульсиях от возмущения, — ты туда отправляешься на три месяца, всего три месяца, а потом ты будешь опять дома, со мной.

Я пыталась не ругаться на неё, даже про себя, но все равно выходило, что половина всего того, что я хотела сказать состояла из матерных слов и «Да как так-то!».

— Мам, когда у меня рейс? — успокоившись, наконец выдавила из себя я.

— Завтра в семь утра, — спокойным тоном ответила мама, но потом увидев мои раскрытые от злости и удивления глаза, поспешила успокоить, — Милая, это только один раз. ты сегодня ляжешь пораньше, а завтра уже будешь как огурчик. Не расстраивай мамочку, — она сделала щенячью глазки и мило улыбнулась, увидев одобрение в моих глазах.

— Я ненавижу, когда ты так делаешь, знаешь ли… — пробормотала я и взяла билеты.

— Ты ненавидишь свою мамочку? — с хитрой улыбкой произнесла мама и нежно обняла меня. В такие моменты я не могу сопротивляться своей маме.

Всю мою жизнь она была моей опорой, моим наставником, как, в принципе, и должно быть в обычных семьях, но только вот у матерей тоже должна быть опора и этой опорой должен был быть отец, но он ушел от нас, когда мне было одиннадцать. Я терпеть не могу вспоминать эту историю, она так больно ранит мое сердце, что если бы душевные раны приносили материальный вред, то меня здесь бы не было уже давно.

У мамы не было никого, кто мог бы послужить её поддержкой и теперь, когда я уже полностью сформировавшаяся личность, она эту поддержку ищет во мне, а я не могу её оставить.

В свои семнадцать я навидалась многого. Нет, никаких войн, никаких избиений не было, но вот насилие над мамой или те же самые муки матери, когда она осталась одна с иждивенцем на руках без средств на существование, я видела и не могу сказать, что это мало для того, чтобы сказать, что я настрадалась. Больше я страдала за маму. Она у меня сильная и не показывает свои переживания. За свою жизнь я выучила мимику её лица: когда ей плохо, грустно, больно у неё появляется морщинка между бровей, а когда она зла, эта морщинка углубляется ещё больше и не может разгладиться даже тогда, когда мама пытается убрать её.

С билетом в руках я поднялась в свою комнату. К слову, у нас с мамой был обычный двухэтажный дом с самой что ни на есть обычной крышей, хотя мама всегда хотела соломенную, чтобы наш дом походил на домик из «Трех поросят». Не знаю, зачем ей это, но всегда было интересно слушать её рассказы про то, каким бы был наш дом, если бы мы сделали соломенную крышу. Дом у нас белого цвета с синей крышей. Стиль — модерн. Мама с ума сходит по нему, дай ей воли, она весь дом обставит в этом стиле. Благо, что я не дала в распоряжение тогда свою комнату, хотя мне нравится стиль моей мамы.

В моей комнате царит цвет морской волны, но есть и такие цвета как белый, кремовый и красный. Если бы цвет морской волны был чуть темнее, то можно было сказать, что у меня не комната, а место поклонения Российской Федерации. Я, конечно, не фанатик этой страны, но мама рассказывала, что моя бабушка, которую я никогда не видела, по папиной линии живет именно там, да и папа мой оттуда. Так что, у меня русские корни, чем я горжусь. Эти люди в России такие милые, даже смешные. Мама рассказывала, что когда впервые прилетела в эту страну, там её встретил один мужчина и начал подкатывать, типа «девушка, вашей маме зять не нужен», а она посмеялась и сказала, что зять у её мамы уже есть, хотя на самом деле у мамы не было мужа тогда, это у моей бабушки был зять от маминой родной сестры. Она старше маму на четыре года и тогда у неё были уже муж и ребенок. Лили — моя двоюродная сестра. Характер скверный, но она добрая. Мы с ней внешностью отличаемся больше, чем внутри. Я — девушка маленького роста, один метр пятьдесят восемь сантиметров, смуглая с янтарными глазами, волосы цвета орех, худенькая, совершенно неспортивная. Лили — высокая светловолосая девушка с серо-голубыми глазами и ослепительной улыбкой, она такая же худенькая, как и я, но только ей эта худоба не идет, в сочетании с её ростом.