Каждый раз, когда иду на что-то торжественное, я пытаюсь себе сделать необычную прическу. Мучаюсь полчаса -час. Падают из рук невидимки. Рассыпаются шпильки. Резинки загадочным образом проваливаются в бездну комнаты. Мучительно расчесываю волосы, выдумывая непонятно что у себя на голове. Вот, казалось бы, время шедевра пришло – и я должна с гордостью посмотреть на свое отражение! Но или прическа вовсе не шедевр и так зацементирована липким лаком, что надо снова идти мыть голову, или все рушится от первого прикосновения, как карточный домик. Да еще выглядит так, словно я никогда в жизни не была знакома с таким инновационным прибором, как расческа. В результате часовых мучений у зеркала я обычно обреченно вздыхаю и собираю свои патлы в самый обычный хвост.

Перед балетом мы посидели в кафе в Столешке10. Женька похвасталась, что ей купили машину, и она в ближайшее время нас на ней покатает. Мы с Катей по этому поводу не проявили особого энтузиазма, потому что по Жениным рассказам знаем, как она водит. Я сказала, что не фанатка экстремальных видов спорта. Женька немного обиделась. И с вызовом фыркнула, что посмотрит, как мы запоем, когда в октябре зарядят дожди, и мы начнем ее умолять пустить нас в нагретенький Ford Mondeo.

– Я вначале хотела маленькую и красненькую, типа Мини-купера. Но папа не выносит подобных игрушек из Киндер сюрприза. Он говорит, что машина должна быть машиной.

Женин папа был полковником. Он был из тех людей, которые кажутся суровее, чем есть на самом деле. В доме он командовал так же, как на работе, но серым кардиналом – настоящим Ришелье при Людовике XIII была Женина мама, работавшая медсестрой в поликлинике. Женька говорит, что ее папа просто боится врачей, вот и слушается маму. Еще бы. Ведь ее родители познакомились в военном госпитале, где Женин отец лежал после ранения во время Афганской компании, а Женина мама ухаживала за ним.

– У меня N сил и движок X литров. (Цифр мы с Катей в этой заученной скороговорке не расслышали). – Так мальчик в автосалоне сказал.

– А кресла с подогревом? – спросила Катя.

– А подстаканники для кофе? – подхватила я.

– Девочки, вы заценили, что я заучила эти цифры для вас? А какое у моей машинки красивое название: Мондео. Похоже на Монтевидео – столицу Уругвая, правда? А так и кресла с подогревом и подстаканники и колонки с басами – все имеется. И сама по себе машинка стильная. Черная. Не пачкается и ко всему подходит.

– Как сумка.

Мы засмеялись. Были бы мы парнями, мы бы точно обсудили движок, расход бензина, круиз и климат контроль, форму дисков и виды шин.

22 сентября. 18:49 Сентябрь – это не только начало учебного года. Это время, когда на пары ходишь еще в состоянии эйфории, и над тобой не висит дамоклов меч эссе, рефератов и семестровых срезов. Это деньки, когда ты можешь позволить себе потусить чуть больше, чем поучиться…

Только что сорвались с Алиской в гости к другу в ГЗ. Собрались за полчаса – а для девушек это достижение! И поехали к Феде. Он физик, но чем именно он занимается, я до сих пор не пойму. Не то, что он корпит в лабе над какой-нибудь ерундой, просто я его специальность не понимаю. Хотя два раза честно спрашивала, и он два раза подробно объяснял. А третий раз заикаться об этом как-то стыдно, да и не факт, что с третьего раза я пойму.

С Федей и с его одногруппниками мы с Алиской познакомились в зимнем лагере МГУ «Университетский», который находится в Подмосковье, и куда дают путевки на неделю. В первый день Федя нам помог выбрать лыжи, потом присоединился к нашему кругу на дискотеке, а под финальную песню пригласил нас с Алиской в свою комнату: попить в компании винишко и попеть песни под гитару. С тех пор мы иногда собираемся нашей «университетской компанией». Она относится к тем компаниям, в которых тебе по-домашнему уютно. Ты прекрасно знаешь, что ни к кому из мальчиков не питаешь особых чувств, и они относятся к тебе лишь как к хорошей подруге. И вы встречаетесь в полгода раз или два и рассказываете в общих чертах свою жизнь, а потом снова расстаетесь на несколько месяцев.

Винишко шло прекрасно. Каждый набросал эскиз своего прошедшего лета, и мы задумали поиграть в «крокодила». Алиса играла в него изумительно. Мало того, что она изображала слова, которые я едва знала, такие, как эмпатия или трансформатор, и их отгадывали максимум за три минуты, так она еще вела себя, как Лия Ахеджакова в фильме «Служебный роман», обучающая Алису Фрейндлих походке от бедра. При этом Алиса действительно ходила на носочках настолько сексуально, что парни сворачивали голову на 360 градусов.

Вечер обещал быть замечательным. Все уже выпили достаточно для хорошего настроения, и игра в Крокодила стала постепенно погребаться под разговорами. К Феде заглянули колумбийцы – одногруппники: Паоло и Хуан. Они провели в России уже три года и отлично говорили по-русски. Я поймала себя на мысли, что я, наверное, не смогла бы уехать так надолго из своей Родины.

– Поиграем в Alias11?

Не могу сказать, что я поддерживала эту идею, но мне пришлось поднять руку за компанию. Я оказалась в команде с Федей, Паоло и еще одним парнем, который, кажется, учился на кафедре, связанной с медицинским оборудованием, имел яркую кавказскую внешность и имя Кирилл. Сегодня был явно не мой день, потому что я тупила. Или они совершенно не умели объяснять.

Настоящим унижением стало, когда Паоло, обратившись ко мне, чтобы я все-таки отгадала хоть одно слово, вкрадчиво произнес:

– Какого цвета небо?

– Голубое.

– Хм. А еще?

– Синее.

– А теперь образуй слово третьего склонения.

Перед глазами возникла фиолетовая обложка учебника русского языка третьего класса. Я мучительно пыталась вспомнить, ЧТО ТАКОЕ третье склонение. В голове вертелись глобальные вещи, а третье склонение, третье склонение… Не выдержал физик Кирилл. Это слово оказалось «синь».

Мне стало стыдно. Я опозорила гуманитариев. Попросила, чтоб мне налили еще вина. Когда сделала пару глотков, успокоилась. Но расценила это, как знак, что мне больше не стоит играть.

В 00:30 у нас прошла репрезентативная выборка, и часть ребят стала собираться домой, чтобы успеть до закрытия метро. Среди них была и Алиса, не особо любившая ночевать не у себя. Я решила остаться. Федя любезно предложил мне свою кровать, а сам сказал, что уляжется на полу. Правда, в результате на той кровати нас спало трое: я, его одногруппница Лена и Кирилл. Никогда не предполагала, что такая узенькая кровать может быть трехместной.

23 сентября. 9:02 Утром я проснулась от того, что меня чуть не спихнул с кровати Кирилл, и поняла… Произошло ужасное. Я так и знала! Уже несколько дней подряд я ходила беременным кенгуру и все ждала, когда же ЭТО произойдет. И вот те на! Я полезла в сумку за прокладкой и вдруг поняла, что взяла клатч, в котором не присутствовал заветный синий квадратик, потому что он остался в другой сумке. Черт! Я проклинала про себя все. Прокладки. Сумки. Свой склероз. Надо аккуратно вылезти, не разбудив Федю на полу, и сходить в аптеку. Она находится на первом этаже в секторе В.

В стиле розовой пантеры иду вдоль шкафа, боясь наступить на матрас.

Ыыы! – чуть не завыла в голос. Ударилась локтем о дверь – прямо по нерву. В руке как будто посыпался колючий песок. Йес! Кажется, я у цели. Когда собиралась дотронуться до ручки, дверь распахнулась, чуть не ударив меня по носу. На пороге стоял умывшийся и одетый Федя:

– Доброе утро! Ты куда?

Только теперь я осознала, что одеяло лежало странным образом, и там не было человека. Зачем я тогда шла, как квартирный вор, да еще локоть ушибла?!

– Мне нужно в аптеку, – прошамкала я.

– Зачем? – нахмурил брови Федя, так что они почти образовали монобровь.

Не могла же я ему сказать, что мне нужны прокладки. Так. Думай-думай…