Медленно, с ленивым скрежетом раскрылись створки огромного прямоугольного металлического проема.

Спустя несколько секунд что-то внутри гигантской, необъятных размеров почти плоской летающей машины щелкнуло, и гигантская металлическая рука, обвитая, словно жилами, многочисленными мощными проводами, с настойчивым скрипом опустила первую партию колб вниз, чуть ниже раскрытого шлюза.

Иные были надежно спрятаны в крупных зданиях, на которые завораживает снизу вверх. Некоторые покоились, ожидая заветной секунды, в электричках или самолетах. Каждый контейнер, все их содержимое терпеливо ждали.

После новой команды щупальца руки раскрылись, и несколько десятков прозрачных контейнеров с новой, взрывной формой жизни устремились вниз, сквозь облака.

Этим, пока что совсем крошечным темно-красным зародышам было суждено изменить все на земле.

– Внимание! Внимание! Главные ворота заблокированы! Внимание! Внимание!

Прошло полминуты, но доктор Шипер так и стоял с чуть приподнятой кружкой кофе, другой рукой держась за перила, и не мог оторвать взгляд от пульсирующей красной лампы, расположенной под потолком. Здесь, в пространстве лестничной клетки, проходящей, словно позвоночник, через всё здание Научно-Исследовательского Центра, сигнал звучал особенно угрожающе, разнося эхо по бетонному пространству.

– …заблокированы! Внимание!

– Так скоро?! – почти прошептал учёный, завороженно глядя на агрессивный красный сигнал. – Чччерт! – он снял очки, опустил голову и, зажмурившись, двумя пальцами помассировал переносицу. Казалось, истеричный, не оставляющий надежды ни на что хорошее сигнал пугал его не больше утреннего будильника.

– Внимание! Главные … – неумолимо настаивал динамик в такт проносящимся по лестничной клетке красным лучам лампы, вращающейся под стеклянным колпаком.

– Как все-таки быстро пролетело время, – печально улыбнувшись подумал Шипер, глядя на оповещатель.

– Внимание! Внимание!

Ученый надел очки, взглянул на наручные часы, что-то прикидывая в уме, и, решительно ускорив шаг, продолжил свой путь вверх по лестнице.

– Это всего лишь игра! Игра, понимаешь? – женщина трясущимися руками держала сына за пухлые щеки, глядя на него широко раскрытыми покрасневшими влажными глазами, не выражавшими ничего кроме животного отчаяния. Ее легкое светлое платье и лицо были перепачканы каменной пылью, наспех надетая поверх платья теплая кофта спала с одного плеча и почти волочилась по грязному холодному полу междуэтажной площадки подъезда.

Мальчик смотрел на мать отсутствующим взглядом, казалось, совершенно не обращая внимания на царящий вокруг хаос из людей, домашних вещей и новой, сметающей все на своем пути формы жизни. По его подбородку текла капля слюны.

И тут где-то совсем рядом раздался оглушительный взрыв. Женщину и ребенка стремительно отбросило к ближайшей уже пострадавшей от ударов обшарпанной стене.

Всего лишь игра. Ребенок видел краем глаза, как двигались губы матери, прижимавшей его к себе, но не мог слышать ничего, кроме тихого свиста, на долгую минуту заполнившего собой для него все вокруг. Этот мерзкий звук оказал ему услугу, хотя бы ненадолго не дав слышать дикие нечеловеческие вопли отца, конвульсивно трясущегося в лапах бывшего соседа. Эту драгоценную минуту не слышал он и пронзительные звуки бьющегося стекла, когда кто-то, объятый тупым страхом и отчаянием, бросался из окна. Он мог лишь, наклонив голову под ладонью матери, продолжать наблюдать, как стремительно сменяют друг друга пыльные ступени подъезда. Пара секунд – истек пролет лестницы. Еще один. И еще. Кто-то еще не зараженный, толкнув их в сторону, просто перепрыгнул весь пролет лестницы и с хрустом сломал ногу. Они резко остановились, и мать с отчаянным воплем нанесла несколько ударов куда-то в сторону. Снова схватила мальчика. Пронесся мимо еще один пролет лестницы. Наконец, вот она – входная дверь в подъезд, и одновременно с тем, как женщина в легком летнем платье и кофте, забыв обо всем, кроме своего сына, вынесла дверь ударом своего тела, а дневной свет приветственно ударил глаза, к мальчику полностью вернулся слух.

Мать нервно оглядывалась по сторонам, оценивая обстановку. Привычный пейзаж еще вчера уютного двора изменился до неузнаваемости. Движение транспорта больше не подчинялось никаким правилам. Люди набрасывались друг на друга с единственным желанием – убить. Те немногие, кто все еще был похож на здравомыслящих, пытались собираться в группы и организованно давать отпор любыми подручными средствами, но озверевшие твари сметали всё на своем пути. Краем глаза женщина увидела, как вчерашний сосед по этажу сидел верхом на своей жене, зубами отрывая куски от ее тела. Кто-то бросал в озверевших бутылки с зажигательной смесью. Иные просто бежали куда глядят глаза. Ничто, еще недавно такое привычное и человечное, более не существовало и не имело значения.

Инстинкт сработал молниеносно, и женщина, схватив своего умственно-отсталого сына за руку, бросилась бежать к ближайшей уцелевшей машине.

Крики, пожары, всеобщая паника, животное насилие, охватившие все вокруг, отошли для нее в тот момент на второй план. Добежать до ближайшей машины – это все, что ее интересовало в ту минуту. – Беги! Беги! – истерично кричала она, подгоняя сынишку, послушно перебиравшего ногами настолько быстро, насколько мозг мог давать команды конечностям. Сработала повседневная привычка, и мать не задумываясь повернула голову сначала налево, затем направо, и это помогло избежать гибели. Говорят, что в самые стрессовые моменты время как будто растягивается, люди успевают среагировать на угрозу и совершить больше действий, чем можно себе представить. Мать чудом успела остановиться перед стремительно пронесшимся мотоциклом, который, спустя пару десятков метров движения завилял из стороны в сторону и влетел в угол здания. Мотоциклиста, по инерции отброшенного в сторону, начало трясти, казалось, почти подбрасывая над землей. В следующую секунду женщина увидела, как другой человек после такой же тряски вскочил на ноги и, совершив нечеловеческий по длине прыжок, с животным рыком набросился на здорового мужчину, орудовавшего топором.

Мальчик споткнулся, отпустил материнскую руку, и женщина успела сделать несколько шагов, пока не поняла, что сын остался позади. Она резко обернулась, кофта слетела с одного ее плеча, огромные, округлившиеся от паники и страха глаза сына были последним уцелевшим из человеческого и родного, что она увидела в этот день. Большой помятый автомобиль со зверем вместо водителя на огромной скорости нанес удар, выжить после которого было почти невозможно. Женщину подбросило вверх и отбросило в сторону. И если даже после этого в ней и оставалась жизнь, то несколько зараженных, набросившихся следом, уничтожили ее окончательно. Любящей матери больше не было.

Мальчик оказался полностью парализован. Единственное, что он сейчас мог делать, все, на что хватало его изможденного в тот момент ума, – это встать и кричать. Безудержно. Нечеловеческий крик и беспомощное нелепое размахивание руками посреди кромешного ада. Прерывисто крутя головой из стороны в сторону и усердно пытаясь зацепиться хоть за какой-то обрывок мысли, он, наконец, заметил, что наискосок по улице на него движется маршрутный мини-автобус. Не в силах пошевелиться он стоял как вкопанный, глядя как неуправляемая машина, разгоняясь приближается к нему.

– Ну ну ну! Давай же! – бормотал полушепотом молодой ученый, глядя в монитор. Зеленая полоска, иллюстрирующая объем копируемых данных, ползла чертовски медленно.

Шестьдесят три процента.