–Ты хоть бы мундир себе новый замесил, – снисходительно произнесла тётушка.

– Виноват-с. Сделаю, времени всё нет-с.

– Чудесный аромат! – понюхала помадку тетушка. – Бараша! Намажь меня! – поманила Плюшка Маковна прислужницу пальцем.

– Согласен, – застенчиво произнёс Рогалик и отошёл подальше, пока Бараша покрывала Плюшины бока помазком, макая его в душистую помадку. – Позволю заметить, – произнёс он шепотом, – что над ней работал старший рецептник и кулимаг Тимьян Пикантыч.

– О, да! Я наслышана о его талантах! – заулыбалась тётушка. – И собеседник он чудесный во всех отношениях. Всегда подтянут, однотонен, пахуч. Ну, чудо, чудо, а не пряновек5!

И тут из-за двери раздался громкий стук.

–Ой! – подскочила Плюшка Маковна. – Ботя ж в печи!

В Рулькино

А в нежно-розовом будуаре принцессы Колбасе́и царил переполох. Красный джутовый корсет никак не находился! Проснувшись, принцесса перерыла всю комнату и потому, на полу громоздилась куча целлофановых платьев, но заветного корсета из жгутов – нет! Колбасея, вздохнула и надела первый попавшийся на глаза наряд.

« Да, будет уж Ливруше заботы!» – подумала она, окинув взглядом царивший в комнате беспорядок.

      Упитанная, но высокая принцесса, подперев мясные бока ладонями и раздув ноздри от негодования, вышла из комнаты. Впервые она следовала по фаянсовому дворцу без корсета и, опасаясь, что кто-то увидит хоть краем глаза её располневшую фигуру – семенила по коридорам короткими перебежками, всё время, прячась, за глиняные вазы с лавровыми веточками.

      Колбасея вошла в бальный зал, прислушалась. Тихонечко прошла по тёмному коридору. И замерла у дверей спальни старшей фрейлины. Внутри кто-то заговорщицки шушукался.

« Ну, сейчас я им покажу! Как козни «вялить»! – разозлилась про себя Колбасея и с силой толкнула дверь ногой».

– И-и-и-и-и-и! – с визгом разбежались в стороны напуганные фрейлины-шпикачки6, и центр комнаты оказался пуст.

Колбасея прищурила узкие глазки, зло затянула бантик из верёвочек на темени и подкралась к шевелящейся шторе. Резко отодвинула её:

– Горчуха! Я так и знала! – Едва дыша, с корсетом в руках – перед принцессой стояла самая жгучая и зловредная фрейлина дворца – шпикачка Горчуха Перчёная.

Колбасея смерила её взглядом и выхватила у Горчухи из рук свой жгутовый корсет. Гордо проследовав на середину комнаты, принцесса стала напротив зеркала и прищёлкнула пальцами. Тут же со всех укромных уголков спальни выскочили фрейлины-шпикачки разных сортов и размеров. Они приподняли края своих однотипных целлофановых платьев без оборок, и присели в почтительном реверансе. Фасоны с оборками в Рулькино могла носить лишь Колбасея и её тётка Ветчинария.

– Повяжите мне корсет! – велела принцесса. – Да потуже!

Шпикачка Розмарея – самая душистая и добрая из всех шпикачек в Кулина́рии первой принялась обматывать красные нити под грудью принцессы.

– Готово, – смиренно произнесла Розмарея в поклоне.

– Её жгуты подавай! – вдруг ткнула пальцем Колбасея на Горчухину тумбочку, где лежала пара простых белых жгутиков для подвязывания лодыжек. – Мой корсет недостаточно туг!

      Горчуха стоявшая в стороне, злобно нахмурилась, и по комнате тут же распространился резкий запах горчицы. Фрейлины ухватили себя за куцые, кругленькие носики.

– Меня этим не проймёшь! – воскликнула Колбасея, резко подступив к горчичной Шпикачке. – Никто не помешает мне принять князя Суджея в новом наряде! – обвела она взглядом остальных фрейлин и развернулась к выходу.

      Шпикачки за её спиной присели в почтительном реверансе. Всё, кроме Горчухи Перчёной.

Принцесса Колбасея ступала неспешно, нарочито демонстрируя свой безупречный колбасный силуэт – туго перевязанную красными жгутами спину, талию и пухленькие лодыжки, на одной из которых красовался белый бантик.

А на другом конце фаянсового дворца, на веранде, сидел царь государства Рулькино – Карбонадий Дымыч. Он и его первый советник Сервелатис Купеческий играли за белоснежным фарфоровым столом в шашки, переставляя горошины горького перца, служащих им фишками по деревянной доске.

– Я долго размышлял, Веля, – сказал государь и, сделав ход, обратил рядового в дамки. – Не стоит ли нам всё-таки обдумать предложение Сдобино? – произнёс Карбонадий, встав, и важно поправив мантию из тончайшего бледно-коричневого пергамента с узорами царской короны.

Он приблизился к белым, позолоченным по краям перилам террасы, и улыбнулся. Внизу, на Стеклянном поле резвилось множество колбасяшек с тётей Ветчинарией. Они перетягивали канат, бесконечно падая на скользкой поверхности. Дело было в том, что тётя добавляла азарту! Квадратная Ветчинария курсировала между командами, помогая то одним, то другим, налегая на канат с разных сторон так, что колбасяшки то и дело с хохотом валились с ног.

– Презабавно! – усмехнулся Карбонадий. – Даже жалею иногда, что Великий Колбастер сразу же завялил меня в большой деликатес, и я не бегал колбасяшкой.

      Меж тем, Сервелатис сделал ход и тоже обратил свою фишку в дамки. Теперь дамок в игре было две – чёрная и белая. И ещё по одному рядовому у каждого.

Советник задумался. Прищурил левый глаз. Затем почесал макушку, стянутую посеребрённой клипсой. Клипса в Рулькино была знаком особой власти и высокородности. На ней изображался герб – проросшая луковица, украшенная лавровыми листами.

– Совместное предприятие?! С какими-то му́чниками7?! – с негодованием произнёс советник.

Карбонадий вернулся к столику.

– А что? – произнёс Карбонадий и сделал ход шашкой, готовя противнику ловушку в партии. – Вместе мы вернём на Кухню Великого Колбастера и представим ему новый рецепт, – настаивал Карбонадий. Государь взял царскую корону-обруч, лежавшую в отдалении на тумбочке, и водрузил себе на голову.

– Но даром кулимагии владеет только Сдобьян и его рецептник! – произнёс с негодованием Сервелатис и сделал единственно возможный ход – убил шашку Карбонадия. Дама советника стала теперь беззащитной.

Тут Карбонадий произвёл решающий ход белой шашкой и выиграл партию.

– Наш ход сыграет, Веля! Ведь только мы, рулькинцы, знаем, как сделать обычную лепёшку вкусной. Без начинки это же просто тесто!

Сервелатис поднялся немного расстроенный проигрышем, поправил мундир из коричневого пергамента. Задумался. Его белесые глазки хитро забегали.

– Ты прав, Карбонадий. Быть может, творческий кризис нашего покровителя сыграет нам на руку. У меня есть план, как это устроить, минуя Сдобьяна. И за этими мыслями два давнишних друга расставили новую партию.

Шикарный приём в Сдобино

– Нет, вы только полюбуйтесь! – всплеснул руками принц Багет, заходя в кладовую. – Тимьян Пикантыч, взгляните на мой вид! Эти придворные булки втянули меня играть в жмурки, выманили колокольчиком в бальный зал, столпились вокруг и сдули разом всю посыпку! Только выписал её из Шардо! Ещё и этот…пажок! Колобок присутствовал! – вздёрнул нос принц Багет и присел на плетёную корзину, стоявшую вверх дном. Ими была уставлена вся комната старшего придворного рецептника и кулимага Тимьяна Пикантыча.

Тот, казалось, не обращал на царского родственника никакого внимания, лишь краем глаза косясь на гостя и пересчитывая мешочки, наполненные пряностями.

Тимьян навевал на изящного принца Багета лёгкий страх своей мрачной внешностью, угрюмым характером и дурманящим запахом. Но другие собеседники из присдобных не прилипли, а рецептник к тому же давал умные советы.

– Представляете сцену! – не унимался Багет, оглядывая мрачную фигуру собеседника в темно-коричневом платье, узких брюках и чёрном чепчике. – Я – принц! Стою пред обычными придворными булками совсем без посыпки… а внизу подле моих ног, давясь от хохота этот… Колобок катается! Позор! Я намерен жаловаться на эти шуточки Сдобьяну. Или… или я уеду в Десертию! – вскинул голову принц и его коротенькая косичка, едва не обломилась о высокий ворот печёного платья.