– Вы мне продали тур, в котором не было того, что вы нам обещали, – объяснил мужчина.

– Я поняла, – кивнула Вера Петровна. – К гостинице у вас претензии есть?

– К гостинице претензий нет, – отчеканил Максим Владимирович.

– К трансферу?

– К трансферу тоже нет.

– Озеро, как его…, – пощёлкала пальцами Вера Петровна.

– Фаринакика, – любезно подсказал Максим Владимирович.

– Да, – кивнула Баскакова. – Оно в договоре фигурирует?

– В договоре оно не фигурирует, – ответил клиент.

Вера Петровна торжествующе улыбнулась.

– Тогда в каком мошенничестве вы обвиняете наше агентство? – наклонив голову, спросила она. – Все услуги, прописанные в договоре, вы получили. Суд не примет у вас иск к рассмотрению. А если и примет, то процесс вы проиграете с треском.

– В результате процесса пострадает ваша репутация, – постарался вывернуться Максим Владимирович.

– Не слишком ли будет для вас высока цена подрыва нашей репутации? – с холодной улыбкой воззрилась на него Баскакова. – Мало того, что вы потратились на тур, так ещё оплатите судебные издержки – и свои, и мои. Стоит ли игра свеч?

– Вера Петровна, вы же понимаете…, – пустился в объяснение мужчина.

– Я всё понимаю, Максим Владимирович, – остановила его Вера Петровна. – Поэтому и предлагаю вам отступные и обещаю сегодня же уволить нашу сотрудницу…

Баскакова перевела взгляд на Иларию.

– … с такой богатой фантазией, – договорила она.

– Хорошо, я согласен, – вставая, кивнул мужчина.

Хозяйка агентства тоже встала.

– Вот и замечательно, – подытожила она. – Приятно иметь дело с серьёзным человеком.

Вера Петровна и Максим Владимирович пожали друг другу руки.

– Я вам завтра позвоню, и мы уладим все вопросы, – пообещала она клиенту. – А за судьбу Иларии не беспокойтесь. Считайте, что она уже уволена.

– Рад нашему взаимопониманию, – расплылся в улыбке мужчина.

Довольный собой, Максим Владимирович вышел из кабинета, по пути окинув Иларию уничижительным взглядом. Вера Петровна посмотрела ему вслед, дождалась, пока за ним закроется дверь, и села за стол.

– Ну, садись, рассказывай, – вздохнув, сказала она Иларии.

Та села перед начальницей:

– Вера Петровна, честное слово, не знаю, как так получилось, – поникла головой героиня дня.

– Откуда ты взяла это озеро? – Баскакова сплела пальцы рук и покачала головой.

– Я всегда увлекалась путешествиями, приключениями, – с горестным лицом проговорила Илария. – Собственно, потому и пошла работать в туристическое агентство. Я знала про древнее индейское государство Чимор и про его царя Фемпельека. А когда Максим Владимирович с женой пришёл к нам, и они сказали, что хотят увидеть в Южной Америке что-нибудь экзотическое, меня понесло. Простите меня.

– Илария, ты не первый раз рассказываешь нашим клиентам небылицы, – напомнила Вера Петровна. – И агентству не первый раз грозят судебным иском, поэтому придётся с тобой расстаться.

– Но Вера Петровна! – воскликнула Илария дрожащим голосом.

– Всё, вопрос решён! – отрезала начальница. – Иди на рабочее место. Как оформлю твою трудовую книжку, вызову, и ты её заберёшь. Свободна.

Илария вздохнула и вышла из кабинета.

Утро было ярким и радостным. Солнечный луч проникал в столовую и падал на широкий стол с прекрасной сервировкой. На нём теснились блюдо с омлетом, чайник с какао, тарелка с тёплыми гренками и кувшин с ананасовым соком.

Квартира Виктора Сергеевича Серова, успешного лощёного бизнесмена-галериста в возрасте около пятидесяти лет, была обставлена с большим вкусом. Случайным, а тем более, уродливым вещам в ней не было места.

Готический столовый мебельный гарнитур – дубовый стол с шестью стульями – попал к Серову, можно сказать, случайно. Будучи в Париже, Виктор Сергеевич забрёл в антикварный магазин на Монмартре и, как выражается современная молодёжь, «запал» на него.

Виктору Сергеевичу пришлось хорошенько поторговаться, чтобы купить гарнитур за реальную цену, а не за ту, которую от него требовал алчный француз.

Комод красного дерева Серову посчастливилось купить в Нанте, куда его пригласил отдохнуть знакомый французский художник, а развешанные на стенах столовой картины Виктор Сергеевич приобрёл в Ла Мина – неблагополучном квартале Барселоны, где безработные эмигранты имеют возможность снять дешёвое жильё.

Во время той поездки Серов, позавтракав в гостиничном ресторане, решил пройтись пешком по столице Каталонии и заглянуть в Фира де Барселона – торгово-выставочный центр города, один из самых крупных центров искусств в Европе. В Монжуик, одной из выставочных площадок центра, проходила выставка абстрактного экспрессионизма.

Затем, пообедав в уличном кафе, Виктор Сергеевич отправился в музей Пикассо, где познакомился с бедным начинающим художником Хосе Луисом Санчесом – маленьким нервным каталонцем с живыми глазами, который, удивившись эрудиции и вкусу неизвестного русского господина, пригласил его в местную кофейню.

Санчес оказался словоохотливым парнем. Распив с Виктором Сергеевичем бутылочку красного вина Тинто, каталонец пригласил его в свою крохотную квартирку, сплошь заставленную большими и маленькими полотнами.

Посреди единственной комнаты стоял мольберт с эскизом будущей картины. Сумма, предложенная Серовым за пять работ Хосе Луиса Санчеса, настолько потрясла художника, что он отдал свои произведения странному русскому, не торгуясь.

Теперь этот некогда неизвестный живописец стал национальной знаменитостью Испании, а цены на его ранние произведения выросли многократно.

Виктор Сергеевич взглянул на висевшие на стене пейзажи старых районов Барселоны и ещё раз порадовался своему искусствоведческому чутью, безошибочно подсказавшему ему блестящее будущее каталонского самородка.

Нельзя сказать, что для Виктора Сергеевича с самого начала определился путь в жизни.

Серов родился в простой семье рабочих, после школы ему довелось поработать токарем. Мастер цеха, в котором трудился Витя, был доволен его работой и предрекал парню большое будущее. Ну как большое? Большое – для настоящего работяги, душой болеющего за порученное дело. Таких работников учёные мужи называют «рабочей аристократией».

– Будешь гордостью цеха, а то и завода! – предрекал мастер Матвеич – сутулый седой мужчина в синем халате, папироской во рту и неизменными очками на лбу. – Вот ещё подучишься, и отправим тебя на городской конкурс «лучший по профессии». Получишь почётную грамоту и звание «Мастер – золотые руки». Твой портрет будет висеть на Доске почёта. Весь завод будет его видеть.

– Мне ещё в армии отслужить надо! – буркнул в ответ Витька.

– Отслужишь, – с энтузиазмом подхватил Матвеич и стряхнул пепел с папироски. – Отслужишь – и сразу к нам! Бригадиром тебя сделаем.

– А дальше что? – оторвался от работы Витя.

– Как что? – осёкся Матвеич. – Разряд тебе поднимаем, – пообещал он. – Работать будешь, деньги зарабатывать.

– А-а, – кивнул Серов и вставил заготовку в патрон станка.

Матвеич ещё постоял, любуясь ладной работой перспективного паренька, и пошёл в свой кабинет закрывать наряды.

В профессии токаря Витя Серов быстро развивался: помогли и советы работавшего на соседнем участке отца, и наставничество Матвеича. Витькина мать не могла нарадоваться успехам сына, но Витю всё равно что-то смутно томило.

– Ладно, – решил он, – говорят, армия мозги прочищает. После службы решу, куда податься.

Служба Вити в армии шла для него фоном, потому что его мысли были заняты совсем другим. В библиотеке его части он обнаружил иллюстрированный альбом русской живописи. Рисовать он не умел и в музеи не ходил, поэтому альбом стал для него окном в мир, о котором он до сих пор ничего не знал.

– Интересно, есть ли такая профессия – изучать живопись? – спросил он однажды молоденькую библиотекаршу Валю – застенчивую девушку с бледным лицом и тонкими, почти прозрачными, пальцами.