– За мной, – и устремился в проход.

Геркулеса они увидели уже через пару десятков шагов.

Огромный субурд, словно покрытый шевелящейся слизью, держал лейтенанта как ребенка, крепко обняв перед собой на груди одной рукой; вторая рука сложным, но недвусмысленным способом была заведена Геркулесу за подбородок.

– Аслан, – сдавленным голосом произнёс Геркулес и замолк, лишь глаза его сверкали в полутьме. Он был жив.

– Он свернёт ему шею быстрее, чем вы шаг шагнуть успеете.

Жан Легри словно сконденсировался рядом из внезапно ставшего влажным воздуха. За его спиной угадывались неясные фигуры, перетаптывающиеся на месте. Дохнуло вонищей и лютым холодом.

– Фууу, – небрежно сморщил нос Аслан. – Это что, запах истинного знания? Пожалуй, лучше дураком остаться.

Зачем он дразнит?

– Если вы не бросите оружие, – сказал господин Легри скрипучим от ярости голосом, – я прикажу свернуть ему шею.

– Если ты свернёшь ему шею, – в тон ему ответил Аслан, – мы вырежем всех твоих су-бурдов, а потом я тебя повешу прямо на часовне.

– Лу, клу, клук, – забулькал смешком староста. – Хоу, пизьюф’с, чжои.

Питер не поверил своим ушам: Легри говорил на мёртвом языке. Аслан же будто не услышал ничего и гнул своё:

– А за что именно я тебя подвешу – это пока что секрет. Крохотный и сморщенный.

– Убить их! – завопил Легри, брызжа слюной. Субурд, державший Геркулеса, отбросил его в сторону и двинулся на них, а за ним колыхнулись и двинулись остальные. Питер сообразил, что мусульманин своего добился – Геркулес пока что был жив; но мысль мелькнула и исчезла, да сколько же их, думал он, отмахиваясь клинком и отступая вместе с Асланом обратно в комнату с саркофагом. Выпад, уход, наклон, удар. Удар, наклон, выпад, отходим.

Питер не заметил, в какой момент и как сломал саблю.

Когда до круглой комнаты оставалась пара шагов, они, не сговариваясь, оторвались от субурдов, забежали внутрь. Как только первый субурд появился в проходе, Питер надрезал уроду сухожилия на ногах, тот плюхнулся на колени; Аслан чётко снёс ему голову, перекинул саблю в левую руку, оскалился, снова потряс правой кистью.

– Порядок бьёт класс, – сказал он. Питер кивнул ему ободряюще.

Так они уложили ещё одного мертвяка, потом пришлось отступить. Некоторое время их спасала тупость субурдов – они не догадывались, что надо заходить с разных сторон, а лезли к Питеру и Аслану прямо через головы своих, толкаясь и мешая друг другу, но скоро Питер услышал скрипучий голос старосты, в действиях субурдов появилась мысль, и им пришлось запрыгнуть на черный каменный монолит. Опять не говоря друг другу ни слова, они разом схватили и опрокинули в сторону балку с крюком и упорами, затем эвакуатор быстро и безжалостно укоротил руки самым ближним мертвякам, и те стали барьером между друзьями и теми из тварей, что ещё были с руками.

Треснул выстрел; друзья пригнулись инстинктивно, а со стены за их спинами с легким шорохом осыпалась каменная крошка. Во входе стоял Жан Легри и брезгливо разглядывал длинный пистолет, дымящийся у него в руках.

Аслан и Питер переглянулись. Эвакуатор глазами показал на обломок сабли в руках Питера. Последовала короткая схватка страшных физиономий, которые они секунду корчили друг другу и которую Аслан выиграл.

– Ладно, – пробурчал Питер, подкинув в руке остаток оружия и изготавливаясь. – Но если что – пеняй на себя.

Обломок, конечно, для броска был предназначен ещё менее, чем для фехтования, но особого выбора не было: следующий выстрел старосты, скорее всего, будет гораздо более удачным, а от лезвия в локоть длиной сейчас толку никакого.

Жан Легри спрятал пистолет и аккуратно достал второй, вытянул его перед собой и как-то совсем по-бабьи прицелился в Аслана, скривив лицо и закрыв один глаз. Питер вдохнул, размахнулся и плавно метнул клинок, не отрывая взгляда от жилистой шеи старосты. Выстрелить староста всё же успел и снова промахнулся, – всё потому, что самонадеянно целил в голову эвакуатору; клинок же с лёгким шелестом сделал в воздухе полный оборот и вошёл Жану Легри наискосок прямо в горло, под кадык.

Питер удивлённо посмотрел на свою руку.

– Повезло, – сказал он растерянно.

Аслан смотрел на старосту.

Легри не захлебнулся кровью, не упал. Он ухватился за рукоятку клинка, торчащего у него в горле, и со страшным булькающим стоном потащил его наружу. Ни капли красного не было ни на лезвии, ни на шее проклятого колдуна.

– Д-дьявол, – сказал Аслан негромко, но с чувством, и непонятно было, выругался он или опознал противника. Староста вытащил клинок целиком и мигнул – не глазами, всем телом.

Питер сказал злобно:

– Башку ему надо снести.

– Всего-то, – согласился Аслан.

Они плечом к плечу стояли на черном каменном гробу. Комната была заполнена субурдами, они молча тянули к ним руки со всех сторон, но мешали друг другу и поэтому не дотягивались. Если бы у них у всех не было рук, и если бы они стояли чуть поплотнее, подумалось Питеру вдруг, то можно было бы пройтись прямо по их головам и добраться до старосты, который стоял у входа.

И будто прочитав его мысли, староста начал отдавать команды на квакающем языке. Среди субурдов началось множественное движение. Ближайшие к монолиту субурды тяжко становились на колени, те, что стояли за ними, вообще ложились ничком. Всё. Самые дальние субурды полезли по телам ближних к Питеру и Аслану, словно по пандусу. Некоторые падали, угодив ногой в пустое пространство между туловищами. Друзья переглянулись.

– Ты их отвлеки, я его возьму, – сказал Питер. Аслан кивнул и осторожно ступил на голову ближайшего субурда; тот даже не шелохнулся. Питер спрятался за спину эвакуатора так, чтобы видеть и колдуна, и лезущих навстречу врагов. Плана никакого не было – лишь звенящее ощущение правильности того, что он делает; каждый шаг словно кто-то подсказывал, каждое действие было будто отрепетировано, причем не только Питером, а и всеми участниками этой краткой, кровавой мизансцены.

Аслан завертелся волчком, и уже слетели головы у первых двух субурдов. Воспользовавшись трупами как преградой, южанин повел всю толпу монстров за собой, при этом шагал он прямо по субурдам – тем, которым было приказано служить лестницей для других.

Питер ждал.

Вдох.

Выдох.

Вдох, глубокий. Питер не глядел, куда прыгает, положившись на вдохновение и рефлексы.

В пять широких прыжков по головам и плечам застывших субурдов он доскакал до Легри, но первой целью его был не он сам, а обломок сабли, валяющийся рядом.

Увы, староста хоть был и немолод, но не слеп и далеко не немощен. Он не счел Питера достойным соперником, поскольку поднял клинок сам и даже принял какое-то подобие ангарда, сделав шаг назад правой ногой. Единственным оружием Питера оказался мастерок, и он пошёл прямо на Жана Легри, ускоряясь, его руки были расставлены, будто он хочет обхватить противника за талию, правая, пустая, отведена чуть вниз, а в левой был мастерок, которым он угрожал старосте. Получилось: в самый последний момент тот всё же купился и замахнулся клинком.

Питер мгновенно перекинул мастерок из руки в руку, резко ударил снизу справа и сразу отскочил. По идее, полагалось перебросить оружие обратно в левую руку, с целью ввести противника в заблуждение, но Питер не успел: клинок наотмашь располосовал ему одежду и кожу на груди. Даже не взглянув на рану, Питер сделал шаг вслед за движением лезвия, и оказался со старостой почти лицом к лицу, коленом прижал его руку к стене и только собрался как следует врезать кулаком в челюсть, чтобы вырубить, как из темноты вышел незамеченный доселе субурд и намертво обхватил Питера сзади.

Староста тяжело и громко выдохнул, прижимая ладонь к левому боку.

– Томилис, – непонятно сказал он. – Брось железку.

И приказал субурду что-то на шипящем языке.

Тот страшно и сильно сдавил Питера. Ученый засипел, захрипел, глаза у него полезли на лоб.

Теперь точно всё…