Исайя умел страдальчески вздыхать, что он и сделал, посчитав это прелюдией к словам:

– Сегодня, в первом часу ночи, на границе Мясного Рынка произошло убийство. Жертва, как мы полагаем, вам знакома.

Хант внимательно следил за лицом Брайс. Она по-прежнему сидела на краешке стола, но глаза у нее чуть расширились. Ногти перестали выстукивать ленивую дробь. Брайс всего раз моргнула. Вероятнее всего, у нее в голове уже крутился список потенциальных жертв, и в любом случае это не сулило ей ничего хорошего.

– Кто? – только и спросила она.

Ее голос оставался спокойным. Из конического распылителя, стоявшего за компьютером, выплывали облачка дыма, неся ясный, чистый аромат перечной мяты. Ничего удивительного. Брайс принадлежала к числу фанатичных приверженцев ароматерапии. Как и из других, из нее вытянули марки, пообещав, что ароматы цветов и трав сделают ее счастливее, успешнее в постели или помогут вырастить второе полушарие мозга в дополнение к уже имеющемуся.

– Максимус Терциан, – ответил ей Исайя. – По нашим сведениям, у вас была с ним встреча в «Белом вороне», на подиуме, где у них бар для высокопоставленных посетителей. Через два часа его не стало.

Хант мог поклясться, что Брайс слегка понурила плечи.

– Значит, Максимус Терциан мертв…

Ангелы кивнули.

– И кто это сделал? – Брайс искоса посмотрела на них.

– А вот это мы и пытаемся выяснить, – дипломатично ответил Исайя.

Хант был наслышан о Терциане-младшем – наглом вампире, не привыкшем встречаться с отказами. Богатый папочка-садист прекрасно научил его изворотливости и всегда вытаскивал из любых, даже самых отвратительных историй. Если не кривить душой, гибель Максимуса ничуть не опечалила Ханта. Одной дрянью на Мидгарде меньше. Но впереди маячила головная боль под названием Терциан-старший. Когда отец узнает, что его любимое чадо убили… Сегодняшняя встреча была лишь началом этой головной боли.

– Не исключено, что вы – последняя, кто видел Максимуса живым, – продолжал Исайя. – Не смогли бы рассказать о встрече с ним? Нам важна каждая мелочь.

Брайс мельком взглянула на обоих:

– Это вы так высказываете подозрение, не я ли его убила?

– А вы, похоже, не очень-то огорчены гибелью Терциана, – слегка усмехнулся Хант.

Рассерженные янтарные глаза Брайс скользнули по его лицу.

«Надо признать, смотреть она умеет», – подумал он. За такой взгляд мужчины способны на любые сумасбродства.

Когда-то и он творил такие же сумасбродства ради Шахары. Это стоило ему татуировок раба на лбу и запястье. Ханту вдруг сдавило грудь.

– Уверена, кто-то уже рассказал вам, что мы с Максимусом расстались отнюдь не по-дружески. Встреча касалась завершения сделки. Он кое-что приобрел у галереи. Когда деловая часть окончилась, он подумал, что ему… полагается дополнительный бонус в виде интимного общения со мной.

Хант не усомнился в правдивости ее слов. Именно так и привыкли себя вести отец и сын Терцианы. Поведение, которое вполне могло послужить основанием для расправы.

– Я не знала и не желала знать, куда его понесло после «Ворона», – продолжала Брайс. – Если его убили в окрестностях Мясного Рынка, полагаю, он собирался за деньги получить там то, что от меня хотел получить даром.

Резкие, холодные слова.

Лицо Исайи приобрело каменное выражение.

– Вы хотите сказать, что поведение Терциана в вашу последнюю встречу отличалось от того, как он держался раньше?

– Это была первая и единственная встреча. Прежде мы общались лишь по электронной почте и телефону. Но я не особо удивилась. Судя по его телефонным разговорам, я ждала чего-то подобного.

– Почему вы не встретились с ним здесь? – спросил Хант. – Зачем понадобилось устраивать встречу в «Вороне»?

– Ему захотелось окружить нашу встречу ореолом секретности. Он утверждал, что в стенах галереи моя начальница обязательно сделает запись, чего ему не хотелось. Это одна причина. Была и другая. Ему хотелось произвести впечатление на окружающих. Дескать, смотрите, как он проворачивает сделки. Мне пришлось засунуть всю документацию во вкладыш для счетов. В такой же вкладыш Максимус положил и свой чек… Как он погиб? – вдруг спросила Брайс, стойко выдерживая взгляд Ханта.

Вопрос был задан в лоб. Она не улыбнулась и не подмигнула. Эта девчонка привыкла, что ей отвечают на вопросы, подчиняются и вообще относятся к ней всерьез. Ее родителей богачами не назовешь (такой вывод Хант сделал, прочитав досье Брайс), однако ее квартира в пятнадцати кварталах отсюда стоила сумасшедших денег. Или Джезиба щедро ей платила, или Брайс втихаря занималась какими-то делишками, о которых не знало даже бдительное око разведки легиона.

– Мы не вправе разглашать подробности, – вздохнул Исайя.

– Увы, мне нечем вам помочь, – покачала головой Брайс. – Мы с Терцианом заключили сделку, затем он начал приставать ко мне, получил отпор и ушел.

Камеры видеонаблюдения и свидетельские показания посетителей «Ворона» это полностью подтверждали. Но ангелы явились сюда совсем не за этим. Их приказ был совсем иным.

– А когда в баре на подиуме появился принц Рунн Данаан? – спросил Исайя.

– Если вы всё знаете, зачем тогда спрашиваете у меня? И между прочим, вы так и не представились, – добавила Брайс раньше, чем они успели ответить на ее вопрос.

Хант не понимал ни выражения ее лица, ни расслабленного языка ее тела. Их контакт с Брайс оборвался в ту же ночь, когда ее доставили в следственный центр легиона. Тогда никто из них ей не представился. Да и запомнила ли она вообще их лица, пребывая в наркотическом дурмане?

Исайя выровнял свои ослепительно-белые крылья.

– Я – Исайя Тибериан, командир Тридцать третьего имперского легиона. А это Хант Аталар, мой…

Исайя осекся, словно вспомнив, как давно им обоим не требовалось представляться и сообщать свой чин. Хант пришел ему на помощь, сказав:

– Его заместитель.

Если Исайя и удивился, услышав такие слова, его лицо обаятельного юноши ничего не выдало. Официально Исайя был начальником Ханта – как в триарии, так и во всем 33-м легионе, даже если дерьмовщина, которой занимался Хант, делала его ответственным только перед губернатором.

Однако Исайя никогда не подчеркивал своего старшинства. Помнил, кто был командиром до Падения.

Можно подумать, сейчас это что-то значило.

Значило, поскольку в тот день Исайя положил на горе Хермон не менее трехсот имперских легионеров. А Хант сейчас отдувался за всех мятежников, в том числе и за него, выплачивая Республике долг чужими жизнями и выполняя условия сделки Микая.

Брайс, конечно же, заметила татуировки на их лбах. Хант внутренне приготовился к язвительному замечанию. Ваниры и даже люди до сих пор любили отпустить какую-нибудь пошлую шуточку насчет «Легиона Падших» и неудавшегося мятежа. Однако Брайс сказала совсем другое:

– Значит, вы расследуете преступления на стороне. Я думала, это территория Вспомогательных сил. Неужели в Тридцать третьем нет дел поважнее, чем играть в полицейских?

Исайя привык производить неизгладимое впечатление на всех. Увидев, что Брайс не растаяла в лучах его обаяния, он довольно сухо спросил:

– Есть ли у вас те, кто сможет подтвердить ваше перемещение после ухода из «Белого ворона»?

Брайс выдержала взгляд Исайи. Затем стрельнула глазами в Ханта. Он до сих пор не мог проникнуть сквозь маску скуки на ее лице. Спрыгнув со стола, она немного приблизилась к ангелам и встала, скрестив руки:

– Только мой консьерж… и Рунн Данаан. Но вы ведь и это знаете.

Хант не представлял, как вообще можно ходить на таких каблучищах. Как можно дышать в столь обтягивающем платье? Загадка. Платье было достаточно длинным и скрывало место шрама, полученного Брайс в ту жуткую ночь около двух лет назад. Или же она заплатила медведьме, и та удалила шрам. Судя по тому, что она любила одеваться изысканно и носить короткие платья, шрам явно был удален сразу же.

Тусовочным девицам не нравились шрамы. Шрамы мешали им щеголять в купальных костюмах.