Губы Аталара слегка дрогнули. Наверное, вспомнил, когда в последний раз он представлял подобное доказательство. Хант скрестил руки на груди. Жест доминирования, который Исайя постарался не заметить. Среди пятерых воинов, входящих в триарию – самый элитный отряд имперского легиона, – существовала негласная иерархия. И триарии (тоже негласно) были маленькой личной гвардией Микая.

Микай назначил Исайю командиром 33-го легиона, но никогда официально не объявлял об этом. Однако Исайя считал, что заслуженно занимает самую верхнюю ступень, поскольку является лучшим воином среди триариев, невзирая на его модный костюм и галстук.

Почему в отряде оказался Хант, толком никто и не знал. Пару лет назад его перевели сюда с Пангеры. Исайя совсем не желал знать подробности перевода.

Официально занятием Ханта была охота и уничтожение демонов, проникавших сквозь трещины Северного Разлома или вызванных запретными магическими ритуалами. Это занятие как нельзя лучше отвечало уникальным способностям Ханта. Только боги знали, скольких демонов он выследил и убил за эти столетия, начиная с 17-го легиона – первого их с Исайей места службы. В какие миры отправлялись души истребленных им демонов, Хант не знал и не желал знать.

Но свое прозвище Хант заработал выполнением тайных (окутанных тенями) поручений архангелов. Сейчас это были поручения Микая. Хант подчинялся непосредственно Домитусу, и остальные триарии старались не лезть в их отношения.

– Наоми только что арестовала Филипа Бриггса по обвинению в массовом убийстве, – сообщил Исайя, упомянув капитана пехоты 33-го легиона. – Бриггс не далее как вчера освободился из тюрьмы. Первый раз он был захвачен Даникой и Стаей Дьяволов у себя в подпольной лаборатории.

То, что волки опередили легион, задевало самолюбие Исайи. Арест, произведенный Наоми, несколько исправил положение.

– Ума не приложу: Бриггс – вполне заурядный человек. И вдруг… вызвать могущественного демона. Как?

– Думаю, вскоре мы это узнаем, – мрачно ответил Хант.

Обязательно узнают.

– Неужели Бриггс настолько глуп? Выйти на свободу и тут же устроить массовую бойню.

Нет, дураком Бриггса не назовешь. Он возглавлял мятежников Кереса – ответвление более крупного движения, называемого Офионом. Вот фанатик он первостатейный. Спал и видел, как бы раздуть конфликт, схожий с войной на Пангере.

– Возможно, Бриггс знал, что мы найдем повод водворить его обратно в тюрьму, – возразил Хант. – Знал, что на свободе он проведет считаные часы. Вот и решил потратить это время на расправу с ванирами.

– Ну и мешанина, – покачал головой Исайя.

Применительно к нынешнему столетию – это еще мягко сказано.

– Что-нибудь просочилось в средства массовой информации? – спросил Хант.

– Пока нет, – ответил Исайя. – Несколько минут назад я получил приказ хранить полное молчание о случившемся. Даже если утром все СМИ только и будут болтать об этом.

Глаза Ханта сверкнули.

– Мне рассказывать некому.

Да, Хант и друзья – понятия несовместимые. Даже среди триариев, после двух лет службы в легионе, Хант держался замкнуто, неутомимо трудясь ради одной цели – свободы. Правильнее сказать, ради хрупкого шанса получить свободу.

– Сколько у нас времени до появления Сабины? – со вздохом спросил Исайя.

Хант сверился с часами на телефоне:

– Она уже спускается.

В этот момент дверь шумно распахнулась.

– Вот и она, – шепнул Хант.

Внешне Сабина выглядела немногим старше Брайс Куинлан. Тонкокостное лицо, длинные светлые волосы с серебристым отливом. Возраст выдавал гнев, бушевавший в ее светло-карих глазах. Он сразу подсказывал: эта женщина живет не первый век.

– Где вы держите эту суку-полукровку? – спросила Сабина и тут же увидела Брайс через шпионское окно. – Я ей сейчас шею сверну!

Исайя белым крылом загородил Сабине путь к двери. Хант как бы невзначай встал по другую сторону. На костяшках его пальцев плясали молнии.

Небольшая демонстрация силы. Исайя собственными глазами видел, как Хант молниями испепелял врагов и разрушал дома.

Что у обычного ангела, что у архангела – магия всегда представляла собой разновидность природных стихий: дождя, бури, иногда торнадо. Исайя умел создавать ветер, способный удерживать вражескую армию. Но только Ханту – первому и, возможно, единственному – удалось подчинить молнии, превратив их из средства устрашения в средство разрушения. Повелевание молниями было одновременно его спасением и проклятием.

Исайя вызвал легкий ветер, который прошелестел в шелковистых волосах Сабины и достиг волос Ханта.

Они всегда работали вместе. Микай это знал и потому два года назад определил Ханта в тот же отряд, где служил Исайя, невзирая на терновые венцы, вытатуированные на лбу обоих. Татуировку Ханта почти целиком закрывали волосы, но тонкая черная полоска оставалась видимой.

Исайя почти не помнил, как выглядел его друг до этого клеймения, произведенного пангеранскими ведьмами. Инфернальные заклинания, добавленные в чернила, делали татуировку несводимой. Это служило памятью о совершённых преступлениях. Помимо клейма, магия ведьм связала бо́льшую часть его магической силы.

Черный терновый венец издевательски называли нимбом, в насмешку над древними людьми, которые изображали ангелов с сиянием над головой.

Исайя не пытался закрывать свою татуировку. Терновый венец чернел на его лбу и на лбу почти двух тысяч мятежных ангелов – храбрых, глупых идеалистов, что двести лет назад участвовали в мятеже.

Астерии создали ангелов, поскольку нуждались в безупречных солдатах и верных служителях. Ангелы, наделенные изрядной магической силой, ревностно исполняли отведенные им роли. Пока не появилась архангелица Шахара, прозванная Дневной Звездой. Пока в элитном 18-м легионе Шахары не появился Хант.

Мятежники потерпели поражение и были разбиты. Казалось бы, жестокий и наглядный урок. Однако сорок лет назад люди подняли свой мятеж. Причина, участники и их возможности были иными, но общая идея совпадала. Те и другие считали Республику врагом, а жесткие иерархии – закоснелыми и тормозящими развитие.

Никому из самоуверенных человеческих идиотов не пришла в голову простая мысль: вначале расспросить павших ангелов о причинах провала их восстания, а потом уже поднимать свое. Для людей полтораста лет – седая древность. Мало ли что там не задалось у ангелов? Зато у них… Исайя охотно рассказал бы человеческим вождям, чего нельзя делать, и просветил бы насчет последствий.

Виновные имели клеймо не только на лбу, но и на правом запястье, где чернели буквы «С. И Н. М.».

Эти буквы украшали каждый флаг и документ Республики: четыре буквы, окруженные семью звездами. Они же были вытатуированы на запястье каждого существа, являвшегося республиканской собственностью. Даже если бы Исайя отрубил себе руку, новая выросла бы с теми же буквами. Такой силой обладали ведьмины чернила.

Судьба, худшая, чем смерть: оказаться вечным слугой тех, кого они собирались свергнуть.

Исайя решил уберечь Сабину и не показывать ей, как ведет себя Хант, когда ему мешают.

– Сабина, я понимаю ваше горе, но скажите, что́ заставляет вас желать смерти Брайс? – осторожно спросил он.

– Она забрала меч! – прорычала Сабина, указывая в сторону шпионского окна. – Эта поклонница волков украла меч Даники. Больше некому. Меча в квартире не нашли. А это фамильный меч!

Исайя знал о пропаже фамильной реликвии семейства Фендир. Но признаков, указывающих на то, что Брайс Куинлан украла меч, не было.

– Какое отношение может иметь меч к гибели вашей дочери?

Перекошенное лицо Сабины выражало гнев и горе высшего накала.

– Даника вечно лезла в самое пекло, – тряхнула волосами она, явно не собираясь отвечать на вопрос Исайи. – Не умела держать рот на замке. Ни капли хитрости с врагами. И вот чем все кончилось! Эта глупая сучка цела и невредима, а Даники больше нет.

Голос Сабины почти дрогнул.

– Быть такой дурой!