– Никки, я тебе нравлюсь? – я была готова сделать для него все, что угодно, лишь бы зацепиться за возможность сбежать.

– В каком смысле? – он посадил меня на кровать и стал ватными тампонами обрабатывать мне шею.

– Останься здесь на ночь, – раны нещадно щипали, но это переносилось действительно легче, чем в прошлый раз.

– Я не могу, – уши его покраснели, и он, еще сильнее засмущавшись, старался не пересекаться со мной взглядами.

– Или ты предпочитаешь мужчин?

– Нет, – он снова улыбнулся. – Я никого не предпочитаю. Просто не могу и все.

– Хозяин приказал?

– Нет, это мое личное решение.

– Так ты не можешь или не хочешь?

– Может и хотел бы, но не могу. Все, хватит меня расспрашивать, – он закрутил несколько слоев бинта вокруг шеи и завязал концы крепким узлом.

Его простота и спокойный тон вывели меня из себя.

– Подумай головой! Своей, а не вампира! – я закричала на него. – Чем вы занимаетесь? Крадете людей и заставляете их медленно умирать из-за прихоти какого-то психа! У тебя же есть машина, вызови полицию, спецназ, кого угодно!

Я схватила его за грудки и попыталась повалить на кровать. Но из-за потери крови и пережитого стресса ужасно себя чувствовала и, глядя на его спокойное лицо, поняла, что преимуществ у меня нет.

– Анаксимандер мне как отец, я люблю его всем сердцем, – сказал он словно заученную фразу. – Любое его действие и приказ для меня закон. Пока ты ему полезна, и он не разрешит отпустить тебя, я не стану ему препятствовать.

– Тебе нас не жалко? Ты ведь тоже молодой парень, у тебя могла бы быть семья, работа, учеба, а в итоге ты торчишь тут и прислуживаешь вампиру!

– Но мне это в радость. Ты не поймешь этого, пока не полюбишь его. Он спас всех нас от ужасной жизни там, в городах. Если бы не хозяин, многие из нас не дожили бы и до тридцати.

– Ты всегда рядом с хозяином? Почему он напал именно на меня?

– Он был на пределе, вот и не выдержал. Нельзя было оставлять тебя там, с укушенной шеей, иначе мы навели бы на себя подозрения.

– Анаксимандер, он смертен? В чем его слабость?

– Замолчи! Я даже думать не хочу о том, что когда-то он может нас оставить. Даже думать не хочу… – он сжал губы и, казалось, сейчас расплачется. – Не смей говорить об этом! Тебе выпала великая честь, а ты вот так себя ведешь! Знаешь ли… – он будто пытался подобрать слова, чтобы оскорбить меня посильнее. – … отцу не нравятся шлюхи!

– Ох, ему не нравятся шлюхи! – меня вдруг разобрал смех. Успокоившись, я снова схватила его за ворот футболки. – А тебе, Никки, нравятся шлюхи?

Этот вопрос поставил его в тупик, и он отвел голову назад, дернув меня за руки и освободившись от приставаний без особых усилий. В одну секунду он помрачнел, встал с кровати и направился к выходу.

– Если вдруг решишь, что нравятся, я тебя жду.

Он злобно посмотрел на меня, будто я оскорбила его до глубины души, либо, наоборот, что-то в этой душе побеспокоила. В любом случае, контакт был установлен. Никки вышел за дверь и, громко хлопнув ею, закрыл меня на замок.

Глава 4

Следующие дня три меня никто не трогал. Все, чем я занималась – это спала, ела и обрабатывала раны. Моника больше не составляла мне компанию во время приемов пищи, она лишь молча приносила поднос и также безмолвно его забирала. Мне показалось, что она чувствует себя виноватой, но было уже плевать. Если извинится, то, быть может, я снова буду с ней общаться. Хотя кого я обманываю? Наверняка мне недолго сталось – месяца три. Любой, даже самый ужасный день из моей прошлой жизни я бы поменяла на это место. Всякое случалось: бывало, мы с мамой питались одной кашей и хлебом, а еще дети в младшей школе пытались травить, пока им не надоело, что я ничем не отвечаю. Я бы даже хотела переместиться в тот день в детстве, когда отец, пьяный, ударил меня. Его злоба сразу же испарилась, оставив после себя лишь раскаяние и чувство вины, и это вселило в меня надежду, что такого больше не повторится. Конечно, эту боль не сравнить с тем, что я испытала в плену Анаксимандера. Его издевательства были особенными: он действовал мне на нервы, пытаясь сломить волю и сдаться. Было стойкое ощущение, что я не интересовала его ни как личность, ни как женщина. Ценность имел лишь биологический материал из красных кровяных телец, который чудесным образом хранил его молодость и красоту. В конце концов, я решила, что не стану играть по его правилам. Пусть лучше он убьет меня, пока свобода воли меня не покинула.

«То, что не прокатило с Никки, возможно, прокатит с ним», – смело подумала я, одеваясь на очередную встречу, о которой меня оповестила Моника.

Уже знакомая с процедурой, я переоделась в то же самое платье, что и в прошлый раз, сама надела на голову мешок. Мо слегка улыбнулась, когда увидела, какая я сегодня была покорная. Но она не знала, что, возможно, я, как и в прошлый раз, задумала смертельную выходку.

«Если понимаешь, что кто-то хочет тебя поиметь, поимей первым», – вспомнила я гениальную цитату одного из друзей Риты. Сказанный в нетрезвой беседе совет был как нельзя кстати.

***

Анаксимандер и я снова сидели в той же самой маленькой столовой. Теперь он подготовился и Анаксимандер и я снова сидели в той же самой маленькой столовой. Теперь он подготовился и за едой читал газету. Ели мы опять то же самое – овощной салат и рыбу.

«Если выберусь отсюда, больше никогда не смогу есть стейки», – подумала я, разрезая еду.

– Можно спросить? – разрушила я тишину, отчего вампир нехотя оторвался от газеты и посмотрел на меня. Он выглядел каким-то уставшим, и его тяжелый взгляд пугал до дрожи в коленях.

– Ты снова хочешь поиграть?

– Нет. Просто формальности.

– Когда дочитаю статью, – он снова уткнулся в газету. Анаксимандер бегал глазами по страницам так долго, и я поняла, что он меня обманул и читает уже не одну статью, а целых десять.

– Что пишут? – как ни в чем не бывало спросила я, жуя помидор.

– Скоро выборы в Парламент.

– Пойдете голосовать?

– Нет, – он хмыкнул.

– А я бы сходила.

– Не доросла еще, – вампир разговаривал, смотря в колонки, и совершенно не обращал на меня внимания.

– Почему я ем перед, кхем, процедурой?

– Не хочу, чтобы ты преждевременно вырубилась.

– А что так? Бездыханные тела ведь безобидные, с ними можно делать, что угодно.

«Хозяину не нравятся шлюхи», – пронеслось у меня в голове.

Тут он, наконец, оторвался от газеты и с недоумением на меня посмотрел.

– Смотрю, вы поели, может, приступим?

– Ты как-то резко изменилась с нашей последней встречи, опять что-то задумала?

– О, нет. Просто хочу быстрее отмучиться.

Я вышла из-за стола и подошла к тому самому дивану, где он обозвал меня «куском мяса».

– Хозяин, – с трудом выдавила я из себя это унизительное слово. – Я могу кое о чем попросить? Это касается наших с вами встреч.

– И что же это?

– В прошлый раз мы заляпали тут все вокруг, подушки, мое платье и, уверена, вашу одежду, – я смерила взглядом его очередной черный костюм. – Может, стоит в более приятных условиях все это проводить? А то в столовой, да еще и Моника тут где-то стоит.

Чтобы он не успел вспылить, я резко стянула с себя через голову платье, оставшись в одном нижнем белье.

– Уверена, так будет лучше, – внешне самоуверенная, но внутри трясущаяся от страха, я повернулась к нему передом.

Анаксимандер отложил газету. Ни единой эмоции не выражало его лицо, будто со стенкой разговариваю. Он осмотрел меня с ног до головы и пригладил волосы на затылке.

– Моника, приготовь комнату! – обернувшись, сказал он куда-то в темноту.

Я готова была запрыгать от радости, что хоть какая-то моя хитрость удалась. Чувствуя себя Матой Хари, с отличием в том, что шпионила я не в пользу Германии, а в свою, я глубоко вздохнула и машинально поправила сползшие лямки бюстгальтера. В этот момент, наконец, заметила, что вампир, облокотившись на спинку и закинув ногу на ногу, рассматривает меня уже не с тем равнодушием, на которое он только и был способен. Теперь ясно чувствовался интерес ко мне. Своей выходкой я, видимо, смогла вытащить себя из статуса «подопытного кролика» и перейти в разряд «одноразовой игрушки».