– Кажется, мне сейчас не стоит оставаться одной, – сказала она.

– А кто собирается оставить тебя одну? Ты идешь со мной, девочка.

– А куда мы идем?

– В мою берлогу. Мне надо кое о чем переговорить с Боунзом.

Кэсси улыбнулась, заметив выражение лица Эш.

– Я же говорила тебе. Он колдун, а именно это нам и надо. Колдовство – мощное и прочное. Поэтому нам нужен колдун, который расскажет нам, что все это значит.

Эш не знала, что творится, но достаточно доверяла Кэсси, чтобы пойти с ней, и они вышли из парка и северным сабвеем добрались до Верхнего Фоксвилла, где Кэсси и Боунз делили пустой дом с примерно дюжиной таких же сквоттеров.

В той части Верхнего Фоксвилла, где занимали жилье Кэсси и Боунз, Эш не бывала никогда. Дом, в котором они поселились, стоял в паре кварталов от Грэйси-стрит, посреди микрорайона пустых домов и площадок, засыпанных гравием – все, что осталось от добрых намерений консорциума городского развития, планировавшего превратить эту местность в пригородный район в черте города. Некогда все это место было таким же, как кварталы к югу от Грэйси – дешевые доходные дома и особняки, – а теперь здесь жили лишь сквоттеры, наркоманы, мотоциклисты и тому подобная публика.

Эш не хотела бы оказаться тут одна. Есть такие места, в которых болтаться просто не стоит, даже без всякой репутации. Идя по засыпанной гравием улице, ЭЭ нервничала даже сейчас, держась за руку Кэсси. Она видела торчков, кучкующихся в каком-то боковом тупике, видела, как их недобрые глаза провожали их. Из другого тупика раздались свист и улюлюканье местных гопников. На углу возле дома Кэсси одинокий мотоциклист в грязном джинсовом жилете цветов «Дракона Дьявола» сидел возле положенного на бок «Харлея» и смотрел на них сквозь опущенное забрало шлема.

Эш перевела дух с облегчением, когда они поднялись в квартиру Кэсси, где их ждал Боунз.

Изнутри весь дом был расписан – от огромных разноцветных символов анархии, нарисованных пульверизатором, до коряво нацарапанных высказываний по поводу различных половых извращений. Мусор и отбросы завалили почти все коридоры и лестничные пролеты. Но на втором этаже стены были отчищены, а коридоры и комнаты подметены.

– Как ты? – спросила Кэсси, когда они вошли в длинный пустой коридор.

– Да вроде ничего, – ответила Эш. Она подумала о том, что случилось только что в Садах Силена, и добавила. – Но потрясение, конечно, было сильное.

– Для меня тоже.

Эш озабоченно поглядела на Кэсси. Оттого, что Кэсси разделяла ее страхи, ей самой становилось немного легче. Но дело-то было в том, что Эш просила Кэсси объяснить ей все, а если Кэсси считает, что дело плохо…

Эш не дала себе додумать эту мысль.

– Ну, хвост трубой! – сказала ей Кэсси. – Сейчас Боунз окажет нам высококвалифицированную помощь.

Боунз оказался индейцем – чистокровным индейцем кикаха, небольшого племени, принадлежащего к алгонкинской языковой семье, которое обитало в этих местах. Он был старше Кэсси – под тридцать, – что делало его в глазах Эш законченным взрослым. У него была кожа цвета темной меди и широкие черты – приплюснутый нос, широко расставленные темные глаза, квадратный подбородок. Свои длинные волосы он носил в одну косицу, почти такой же толщины, как у тетушки Эш, а одет он был по-панковски – выцветшие джинсы с прорехами на коленях, разношенные рабочие ботинки и белая футболка.

Они встретились с ним в дальней комнате на втором этаже, где он сидел, скрестив ноги, перед маленьким вигвамом из палочек. К палочкам были привязаны всякие странные штучки. Раковинки. Голубиные перья. Что-то, похожее на звериные когти.

Полосочки кожи, на которых еще сохранился местами мех.

Боунз оказался совсем не таким, как представляла себе Эш. Вид у него был такой же отсутствующий, как у Кэсси в парке, взгляд обращен в себя, но в то же время словно бы вдаль, в невидимые просторы. Он даже никак не отреагировал на появление Кэсси и Эш.

Замечательно, подумала Эш. Мы пришли за советом к путешественнику в астрал.

Но как только Кэсси и Эш присели напротив него, его темные глаза сфокусировались на них. На некоторое время ощущение его мощи стало настолько сильным, что, казалось, в воздухе затрещало, а руки Эш покрылись гусиной кожей, словно от статического электричества. Потом он улыбнулся широкой улыбкой, которая превратила его – Эш не нашла другого слова – в клоуна.

Из кармана он вынул пластмассовую коробочку с мармеладками и, закинув черную и красную в рот, начал с наслаждением их жевать. Очевидно, он разделял слабость Кэсси к сладкому.

– Что, Кэсси, – спросил он, – заработок неважный?

– Я и не начинала работать, – ответила Кэсси. – Встретилась с подружкой, а у нее проблемы.

Клоун повернулся к ней.

– Эш, давай знакомиться, – и протянул ей коробочку со сластями. – Хочешь?

Эш покачала головой. Она бросила взгляд на Кэсси.

– Э-э-э, может быть, я зашла некстати… – начала она, но вдруг умолкла и посмотрела на Боунза повнимательнее.

Откуда он узнал ее имя?

– Я знаю, кем он кажется с виду, – сказала Кэсси о Боунзе, как будто его не было рядом, – но ты поверь мне. Он не может быть другим. В его крови слишком много Нанабозо.

– Нана-чего? – переспросила Эш.

– Смейся, – сказал Боунз. – Если не смеяться, будешь плакать.

Кэсси кивнула.

– Вот уж это верно.

Эш покачала головой. Здесь что-то происходило, здесь, вокруг нее творилось что-то, и она никак не могла овладеть обстановкой.

– Так вот какая у нас проблема, – сказала Кэсси.

Она начала рассказ о том, что случилось в парке, поведав Боунзу о неоконченном гадании и о том, как оно прервалось. Когда она рассказывала об изображениях на картах, каждая из них вставала перед глазами Эш так ясно, словно бы карты все еще лежали перед ней. Эш слегка вздрогнула, когда Боунз обратился к ней.

– Что значат для тебя эти образы? – спросил он.

Клоун исчез – только в уголках глаз Боунза мелькали искорки веселья.

Эш поразила его неожиданная серьезность. Картины, такие ясные, пока Кэсси рассказывала о них, смешались и расплылись перед ее глазами.

– Э-э-э… – начала она.

– Разберем по порядку, – сказала Кэсси, чтобы помочь Эш. – Первой была девочка примерно твоего возраста.

Эш поглядела на нее с благодарностью.

– Это моя кузина Нина.

С некоторой помощью Кэсси Эш прошлась по остальным картам, рассказывая, кто был на них, и как они были связаны с ее жизнью. Некоторые картины она объяснить не могла – волка в терновом венке, старую индеанку; о других она могла только догадываться – например, о смысле горящих развалин дома, в котором они с матерью жили в Сент-Ивзе, или тетушки и дядюшки на лужайке, оплетенных ветвями и корнями…

Когда они разобрали все десять карт, Боунз задумчиво кивнул.

– Понятно… – промолвил он.

Из-за спины он поднял с пола маленький замшевый мешочек и положил его себе на колено. Закрыв глаза, он запустил руку внутрь. Эш услышала в мешочке шуршание и постукивание.

– Что он делает? – спросила она Кэсси.

Кэсси прижала палец к губам.

Затем Боунз запел:

– А-а-йе-йе-но, но-йя…

Сперва Эш показалось, что он стонет, но потом она поняла, что это своеобразное пение. Ощущение силы, которое она почувствовала на мгновение, когда они с Кэсси только сели напротив него, вернулось к ней снова – теперь оно заполняло всю комнату. Руки Эш покрылись гусиной кожей, и она никак не могла стряхнуть дрожь, которая, казалось, шла откуда изнутри, из самого мозга костей.

Пение становилось громче.

– А-а-нья-хи, хей-но, хей-но…

Внезапным резким движением Боунз вынул руку из мешочка. Раскрыв ладонь, он разбросал то, что в ней было, по полу между собой и загадочным маленьким вигвамом.

Так вот как он узнал мое имя, подумала Эш.

По полу разлетелись и легли маленькие косточки, образовав картину, ничего не говорившую Эш – и Кэсси, наверное, тоже, подумалось ей, – но, очевидно, очень содержательную для Боунза. Он наклонился над ними, повторяя пальцами причудливые фигуры косточек, едва не касаясь их.